Александр Михайловский - Отцы-основатели

– Да нет, – авторитетно заявил Антон, – они пока просто не умеют по-нашему. Вот мои жены вначале тоже не умели, а теперь трещат так, что не остановишь.

– Да, ты же у нас женовладелец, – насмешливо протянула Марина и высунула язык, – б-е-е-е-е!

В это время к детям незаметно подошла Ольга Слепцова, слышавшая весь разговор.

– Так, девчонки-мальчишки… – сказала она, – я вам кое-что скажу, и прошу запомнить мои слова.

Дети притихли, готовясь внимательно слушать.

– Это, конечно же, люди, и называются они неандертальцами… – начала Ольга, – по научному – «хомо неандерталенсис».

– Да, точно – неандертальцы, я просто слово забыл! – воскликнул Антоша.

Девушка строго посмотрела на него.

– Перебивать старших некрасиво, – сказала она, и, после того, как мальчик пробормотал извинения, продолжила, – итак, эти люди, которых вы видите, ничем не хуже вас. И к обезьянам они не имеют никакого отношения. Да, они необычно выглядят, их язык достаточно примитивен, но это ни в коем случае не говорит о том, что они глупы. Просто их ум своеобразен. Для той ступени развития, на которой они сейчас находятся, их умственных способностей вполне достаточно. В чем-то они, возможно, даже превосходят нас. Посмотрите, как они развиты физически. Я думаю, в скором времени мы познакомимся с ними поближе и сможем убедиться, что они мало чем от нас отличаются.

Дети дружно закивали. В этот момент Вероника, указывая куда-то позади Ольги, вдруг воскликнула:

– Смотрите, тетя Люся плачет!

Все, включая французов, тут же прекратили гомонить и повернули головы туда, куда указывала девочка. Зрелище вызывало замешательство – настолько оно было необычным. Мадмуазель Люси стояла, застыв как изваяние, и сцепив руки. С ее плеча свисал полосатый кошачий хвост. А по щекам ее катились крупные слезы… ее лицо было покрыто красными пятнами, прядь волос упала на лоб, отчего вид ее стал трогательно-простецким. Похоже, она была глубоко погружена в свои внутренние переживания. Она ни на что не обращала внимания, и ее взгляд был прикован к кучке неандертальцев.

У большинства тех, кто в этот момент смотрел на мадмуазель Люси, шевельнулось в душе что-то неопределенно-щемящее с оттенком легкого стыда. Нет, она совсем не походила на сумасшедшую. Так выглядит человек, внезапно признавший свои заблуждения…

Это длилось лишь полминуты, а потом мадмуазель Люси перестала быть центром внимания – любопытствующие отвернулись от нее, подсознательно чувствуя, что так будет лучше. И лишь маленькая Вероника, исполненная сочувствия, направилась к ней. Ребенок не мог знать, что так расстроило тетю Люсю, но доброе сердце требовало незамедлительно ободрить и утешить человека.

Тем временем началась суета. Петрович отдавал какие-то распоряжения; женщины засновали, начав разгрузку судна, а Марина Витальевна занялась новоприбывшими. Она осмотрела раненую, затем сказала, чтобы готовили баню.

Неандертальцы на удивление покорно снесли процедуру мытья и санобработку, лишь их выразительные глаза сверкали испугом и удивлением. С раненой пришлось повозиться – мало того, что ей трудно было переставлять ноги, она наверняка испытывала нешуточную боль из-за перелома руки; впрочем, к ее чести, она не стонала и не подвывала, а лишь бледнела и слегка поскрипывала зубами, когда Марина Витальевна, уже после мытья, ощупывала ее предплечье, стараясь вправить перелом. Затем их, всех восьмерых, отвели в выделенную им комнату на первом этаже Большого Дома, оставив там осваиваться и привыкать к новому образу существования.

Но уже через полчаса взрослые неандерталки, за исключение травмированной, вышли из своей комнаты и прошли на кухню, после чего старшая женщина по имени Ла, владеющая языком «длинноногих» (то есть кроманьонцев юга Франции), через Ниту обратилась к Марине Витальевне с просьбой дать им… нет, не поесть, а возможность делать что-нибудь полезное, потому что они не могут сидеть сложа руки, когда остальные работают. А с их детьми, мол, способна посидеть и травмированная Дуп, одной руки для этого точно хватит.

Марина Витальевна с сомнением посмотрела на плотные мускулистые фигуры, едва прикрытые накидками из шкур, скрепленными между собой многочисленными сыромятными ремнями, про себя отметив, что всем женщинам и детям надо пошить такие же костюмы, какие носят в племени Лани. Какой бы у этих неандерталок ни был уровень иммунитета, такая легкая одежда в зимнее время наверняка вызывает у них частые простудные заболевания, являющиеся причиной повышенной смертности.

Что же касается работы, то путем несложных испытаний было установлено, что все, чем неандерталки способны заняться на кухне – это колоть и носить дрова, а также рубить на колоде мясо; и при этом надо следить, чтобы отлетевший после богатырского удара мосол не угодил кому-нибудь в лоб. То же самое и с дровами. Сила удара у неандертальцев совершенно не дозировалась, и когда они орудовали топором, становилось просто не по себе.

Впрочем, после обеда Андрей Викторович, узнав о их горячем желании работать, забрал их на берег Гаронны помогать тянуть сети. Там их замечательная сила была как раз к месту.

Утро. Берег Гаронны близ впадения в нее Ближней, там где племя Огня ловит рыбу.

Этот день не предвещал никаких происшествий. Шаман Петрович, стоя на берегу, задумчиво всматривался в белесоватую дымку, которой была подернута река. Чуть поодаль женщины из бывшего клана Волка дружно тянули из реки сеть, набитую лососем. От реки тянуло сыростью и холодом, резко пахло прелой травой и чем-то неуловимо-волнующим, свойственным глубокой осени. Громкие голоса работающих женщин наполняли Петровича чувством уверенности и удовлетворенности. В такие минуты он ни о чем не думал. Он просто отдыхал.

Внезапно состояние блаженной расслабленности было прервано каким-то движением на реке, выше по течению. Петрович, замерев, напряженно всматривался в мутную даль. Через минуту он убедился, что нет, ему не померещилось – по реке спускались плетеные из прутьев и обтянутые промасленными кожами пироги.

Конечно же, со стороны Дордони, на кожаных пирогах, мог приплыть только клан Северного Оленя, из которого происходила Фэра и вдовая, находящаяся на последних днях беременности, Акса. Все остальные кланы пользовались лодками, долблеными из цельного ствола дерева (желательно дуба), но там, на севере, на границе тундростепей где живут Северные Олени, нужных деревьев просто нет, вот они и выходят из положения как могут. Мысль Петровича энергично заработала, анализируя происходящее и пытаясь предугадать, чем чреват визит родственничков. «Похоже, начинается время большой политики…» – усмехнулся он про себя, наблюдая, как лодки неумолимо приближаются. Ему пришло на ум, что Акса была из семьи с более низким статусом, чем семья Фэры, и поэтому не могла играть никакой роли в первобытных политических раскладах. А вот Фэра могла.