Роман Лагутин - 12 месяцев до рассвета

Оказавшись внутри гостиной, где стоял весьма вместительный диван (Говард

не любил тесноту так же сильно, как и высоту), все они, даже не разуваясь

и не стряхнув с обуви снега, обессилено рухнули на мягкое ложе. После чего

ломота и боль в гудящих ногах и спине, стали постепенно ослабевать на

радость добытчикам.

Не прошло и десяти минут, а Браин, не согревшись как следует у камина,

огонь в котором развел Говард только как пять минут назад, резко вскочил с

места и, повернувшись к соратникам, посмотрел на их измученные, но в

состоянии выражать эмоции лица. Казалось, их вялые физиономии терзал один

и тот же вопрос: «Какого черта… куда ты собрался?!»

- Мне пора домой… к семье, - вдруг произнес Браин, удовлетворив тем самым

вопрошавшие умы подельников.

Нет, ему не было противно присутствовать в доме убийцы – дело было совсем

не в этом. Он не мог позволить себе обвинить Говарда в чем-то. Жизнь их

стала слишком сложной и неконтролируемой, чтобы искать виноватых. Он был

почти уверен, что поступил бы точно так же, окажись на его месте. Сейчас

Браина больше тревожило состояние его семьи: все ли у них в порядке? Как

сильно они волнуются, переживают? Ему было больно от того, что его жена и

дочка, обе вынуждены так сильно страдать. Но он ничего не мог с этим

поделать: контроль над силой Солнца не в его власти. И только его

присутствие могло хоть как-то успокоить их.

Качнувшись для инерции, Говард вскочил с дивана, а потом быстро зашагал к

собранному в мешочек брезенту, оставленному на полу недалеко от входной

двери. Он наклонился и поднял один из рюкзаков, что припертыми стояли

рядом.

- Повернись спиной, - попросил Браина Говард, направляясь в его сторону с

тяжелой ношей в руках.

Браин незамедлительно выполнил просьбу.

Говарду было очень приятно осознавать, что его друг все еще ему доверяет,

раз повернулся к нему спиной и даже не оглядывается. На вдохе дернувшись,

словно тягал сейчас штангу, Говард приподнял сумку на уровне своей груди,

помогая Браину надеть ее на спину.

- Спасибо тебе, Говард, - искренне поблагодарил Браин друга и протянул ему

руку.

Говард тем же жестом принял его благодарность, хотя чувствовал, что Браин

все равно говорит одно, но думает совершенно другое.

Однако чувства его ошибались: голова Браина уже давно была занята

исключительно мыслями о своей семье.

- Остальную часть наживы, которая тебе причитается, - произнес Говард,

провожая друга к двери, - я сам принесу в твой дом в следующем месяце.

Браин едва улыбнулся и кивнул.

- Ты лучше всех, Говард.

- Ну, я же твой друг.

Они по-дружески обнялись, похлопав друг друга по плечу.

После этого действия печаль, что лежала весь путь на сердце Говарда,

понемногу начала рассасываться.

- Берегите себя, - произнес Браин, адресовав эти слова двум соратникам,

обессилено сидящим сейчас на диване Говарда.

- Обязательно, - почти одновременно сказали они от усталости сонным

голосом. – Ты тоже себя береги.

И только Стен нашел в себе силы, чтобы привстать и проводить товарища

взглядом. Тогда как Катрина, по-видимому, практически уже спала и не нашла

в себе сил сделать этого.

Как только он вышел в ночной холод, дверь за Браином сразу же закрылась,

чтобы жгучий мороз не успел проникнуть в помещение, в котором остались

трое, греясь у костра, горящего в камине. Ценное тепло отныне стоило

дороже любых денег и сокровищ, и даже дороже еды. Если без пищи еще можно

было прожить хоть несколько дней, то от нестерпимого холода погибнешь уже

через несколько часов, все зависит от сопротивляемости организма

отдельного человека, но в любом случае срок этот будет составлять не

больше двадцати четырех часов.

Сделав всего лишь пару тройку шагов по глубокому снегу, Браин

почувствовал, что тоже очень сильно устал психологически, но больше

физически. Оказавшись за железными воротами и прикрыв их за собой,

мужчина, не снимая перчатку, зарылся рукой в узкую прорезь кармана, а

потом вытащил оттуда фонарь. Включился он только после того, как Браин

своим дыханием немного отогрел его.

Тускловатая подрагивающая дорожка света прорисовалась перед ним, и безумно

уставший семьянин, едва волоча за собой ноги, побрел в том направлении,

где предположительно находился его дом. Пусть вокруг и было темно, как в

могиле, Браин все равно мог хорошо ориентироваться в пространстве, но,

естественно, только в том случае, если в приделах видимости находилась

«опорная точка». В данном же случае «опорной точкой» Браину послужил дом

Говарда.

Несмотря на то, что на нем были толстые перчатки, теплые непромокаемые

ботинки, шерстяные носки, три пары штанов, футболка, водолазка, свитер с

горлышком, не продуваемая куртка (пусть ветра и не было), а также шапка,

Браину все равно было очень холодно. Он весь дрожал, зарывшись лицом в

высокий воротник куртки, пытаясь хотя бы лицо согреть пока что еще теплым

дыханием. Делать это было весьма затруднительно, потому как тяжелый рюкзак

с провиантом, висевший у него за спиной, то и дело оттягивал шею вместе с

плечами назад. Вскоре у Браина заболела спина, однако он не торопился

вынимать лицо из теплого местечка под воротом куртки.

От теплого пара, у него вокруг глаз, на ресницах и бровях образовался

многослойный иней, ограничив и без того скудный обзор мужчины. Рывками

шагая по снегу, он пыхтел, как паровоз, и поэтому совершенно не заметил,

что в нескольких метрах от него движется безмолвная пара.

Судя по комплекции – эти двое были мужчинами. Они не просто так

прогуливались, наслаждаясь свежим воздухом, их замыслы были коварными,

потому что сердца от тяжелой жизни сделались холодными, как лед, и

жесткими, как кора столетнего дерева.

Если бы Браин заметил их или хотя бы услышал, он бы сразу догадался, что

за ним следят. Но он не замечал присутствие подозрительного дуэта, потому

что был слишком слаб для проявления элементарной бдительности. Так он шел

и не оглядывался до самого дома, показав парочке злоумышленников, где

среди неизлечимого холода и темноты еще можно найти тепло и уют, а также

недурные запасы пищи.

Как же сильно обрадовался Браин, когда слабенький луч его фонаря уперся в

высокий забор. В этот раз он точно был уверен в том, что здесь находится

именного его дом. Он не просто чувствовал это инстинктивно, а был

полностью в этом уверен, потому как шел от дома Говарда напрямик.

Войдя во двор, Браин прикрыл за собой железные ворота и насколько мог

быстро зашагал к крыльцу своего родного дома, который казался ему сейчас