Дмитрий Троцкий - Арк [litres]

– Можно я сделаю вид, – искренне попросил Аркадий, – что ничего этого не слышал? Потому что все, что вы рассказали мне, попахивает если не государственной изменой, то как минимум нарушением конституционных прав граждан.

– Я все ждал, когда же наконец вспомните про Конституцию. Слышу эту песню постоянно от таких, как вы. Забудьте про Конституцию. «Государство – это я», – сказал один неглупый человек, в свое время. У нас в стране устроено несколько иначе. «Государство – это мы». Маленькие незаметные глазу человечки. Сидим, перебираем бумажечки, заведуем чем-то непонятным, следим за кем надо, убираем лишнее, наносное, оставляем наше, посконное, скрепное. Правда, есть одно существенное «но». Из-за этого, собственно, пригласил и так долго мучил, объясняя, на мой взгляд, прописные истины. Имя этому «но» – Юрий Альфредович Кнопмус.

– А что нужно от меня? – искренне удивился Стругацкий. – Не ошибусь, если с уверенностью скажу: он полностью интегрирован в эту самую… Систему, – выплюнул он презрительно.

– Да, поэтому, кстати, сейчас вы и сидите в этом кресле с фужером коньяка, а не топчете зону где-нибудь в Магадане. Знаю, Кнопмус симпатизирует вам. Да, а Юрий Альфредович не рассказывал, как когда-то, в тридцатых, спас Натана Стругацкого, м? Неужто утаил эту историю? – заинтересованно и даже весело спросил Ильин. – По глазам вижу – утаил. А тем не менее отца-то вашего еще в тридцать седьмом расстрелять должны были. Кнопмус лично ездил встречаться с ним аж в Сталинград, а по возвращении убедил Хозяина вычеркнуть того из списков на ликвидацию. Иосифу Виссарионовичу что? Одним больше, одним меньше, к тому же у них тогда большая дружба была, и портить отношения из-за какого-то там мелкого функционера не имело смысла. Так-то вот. Но это все лирика. Теперь – главное.

Аркадий впервые за весь разговор достал сигареты и закурил. Старик же продолжал как ни в чем не бывало:

– За последние годы Система обрела поистине неимоверное богатство. Многие западные миллионеры – щенки по сравнению даже с весьма мелкими аппаратными сошками. Но здесь мы сыграли против себя: всеобщий аскетизм возведен в ранг культа настолько, что даже хороший автомобиль вызывает ненависть и напряжение вокруг его владельца. А мы ведь тоже люди, хотим ездить по заграничным курортам, плавать на собственных яхтах, жить в дорогих особняках, летать на частных самолетах. И было принято решение в скором времени проект под названием «Советский Союз» переформатировать. То есть все останется, как и было, но будет называться иначе. Когда в руках все СМИ – легко за пару месяцев навязать западные ценности, демократию там всякую, свободу слова, чтобы быдло, вчера еще размахивавшее красным флагом, теперь счастливо визжало, поедая американские гамбургеры. А мы тем временем сможем обналичить наши капиталы и жить уже в открытую, не таясь, в статусе богатейших людей страны. Но вот в чем проблема, Аркадий Натанович. Я очень и очень стар. К тому же, мягко говоря, имею множество недругов не только среди ваших башковитых говорунов. Поэтому пришло время в очередной раз сменить личность. Я ведь даже и не Ильин, за свою карьеру мне часто приходилось менять маски.

Он прищурил глаза и ткнул в Стругацкого пальцем.

– Пришло время надеть маску Аркадия Стругацкого. Но этого мало. Нужно поправить еще и здоровье, вернуть себе годков сорок хотя бы. Для этого вы сейчас позвоните Кнопмусу и скажете: «Друг Юра, я устал от всего и решил покончить с собой. Личность свою оставляю в наследство Виктору Николаевичу Ильину, ты его знаешь. Он позаботится о моей семье, а ты позаботься о нем и сделай для него персональный артефакт здоровья».

Аркадий слушал это с отвалившейся от такой наглости челюстью.

– Простите, но с чего вдруг я должен это делать?

Ильин резво встал из кресла, словно молодой, и взяв в руки подсвечник кивнул головой.

– Наверху приготовлен маленький сюрприз. Пойдемте. Сейчас все покажу.

Новосибирск, 1979 год

Князь Юга стремительно вошел в храмовый зал, обвел троих глав и Абрасакса хмурым взглядом.

– Я только что с самолета. Мои люди нашли останки Зафаэля, Гериона, Махи, Ксафана, а также, видимо, этой Кофман и еще кого-то из наших людей. В пещере целое захоронение, лично слетал и убедился.

Присутствующие недоуменно переглянулись, и Князь Севера спросил за всех:

– О чем вы? Какая пещера? Куда вы могли летать? Вас не было от силы минут десять.

Все замолчали и уставились на князя Юга. Тот покопался в кармане и вытащил обернутую в прозрачный пластик струну:

– Не надо меня разыгрывать. Вот орудие преступления, им неизвестный расчленял трупы. Подарочек из Кабарды. Извольте убедиться, только осторожно, она не то что плоть – металл режет с легкостью.

– Позвольте мне, – попросил Абрасакс и взял из рук вновь пришедшего пакет. Внимательно осмотрев снаружи, не открывая его, показал всем троим главам по очереди.

– Теперь вопрос к присутствующим. Что вы видите?

– Похоже на свернутую струну от гитары, – пожал пухлыми плечами князь Востока.

Остальные согласно кивнули.

Абрасакс вздохнул:

– Помните, господа, когда князь Юга ушел, я рассказывал вам про распятие? Так вот, я опять не вижу ничего, ни на каком уровне, даже субатомном: тут, кроме пакета, лишь частицы воздуха. Похоже, у нас экстренная ситуация. Мы впятером закрываемся в Хранилище. Общение с внешним миром только через ближний круг, и каждого буду проверять персонально, прежде чем допустить сюда. Потому что, боюсь, следующими жертвами станете вы четверо. А возможно, даже и я.

Таллин, 1977 год

Они поднялись на второй этаж и зашли в одну из комнат. Мебели здесь не было никакой, лишь голые кирпичные стены.

На треноге у открытого окна стояла огромная снайперская винтовка. В прицел внимательно глядел давешний водитель.

– Капитан, – сказал Ильин, – уступите-ка место дорогому гостю.

Тот отодвинулся и сделал рукой приглашающий жест.

Аркадий с ужасом увидел в прицеле свою супругу, сидящую спиной к окну на кухне дома напротив и увлеченно болтающую о чем-то с Тарковским.

– Это лишь прелюдия, давайте вернемся и закончим беседу, – тронул его за плечо Ильин.

Когда они вошли в зал, тот вынул из заплечной кобуры табельный пистолет и положил на столик.

– Сейчас во всех городах ваши родные и близкие обложены моими людьми. Со снайперской винтовкой – это просто декорация, мы редко работаем столь грубо, чай, не на Диком Западе живем. Внезапная болезнь, автокатастрофа, несчастный случай – инструментарий велик. Но в данном случае ставки столь высоки, что позволить себе подобных элегантных решений я не в силах. Итак. Вот здесь, – кивнул он на оружие, – один патрон.