Андрей Шипилов - И упало Слово

Все многочисленные пути, по которым он ходил долгие годы в ее поисках, сегодня днем свелись в одну точку, к одному человеку, к Текэде Сокаку.

И вечером этого же дня, этот самый человек, Такэда Сокаку пригласил его, и вручил ему потерянный Йо-Йо.

Её Йо-Йо!

Это не могло быть простым совпадением.

Как бы правдиво не выглядела эта история, рассказанная Такэдой, про Игнатия Лойолу, укравшего игрушку и про Капо, вернувшего ее — таких совпадений в жизни не бывает. Не бывает, и всё!

Корчак сидел в кресле и понимал, что находится в одном шаге от самого финала истории. Что его отделяет от этого финала лишь тоненькая корочка хрупкого льда — протяни руку, и корочка сломается. И он вдруг с ужасом осознал, что он не хочет протягивать руку и ломать эту корку. Пятнадцать долгих лет он шел к этой точке времени и пространства, и оказавшись здесь, вдруг понял, что не готов сделать последнего шага.

Он не был готов пустить маленькую Белоснежку в свою новую взрослую жизнь.

Он понял, что хочет, чтобы это светлое воспоминание о странном ребенке, с которым его свела судьба, и которое согревало и придавало ему силы все эти годы, так и осталось просто светлым воспоминанием.

Он понял, что искал все эти годы свою маленькую Белоснежку, но той маленькой Белоснежки больше не существовало. Она превратилась за эти годы в совершенно незнакомую ему взрослую женщину, и он не был уверен, что готов впустить эту женщину в свою нынешнюю жизнь.

Здешняя его жизнь была всецело заполнена Анной, и той, другой, незнакомой ему женщине тут уже места не было.

Память подхватила его и понесла назад.

Она не знала элементарных вещей, известных любому ребенку. Ей не были знакомы понятия «Зона», «Построение», «Пайка», и в то же время она обладала совершено неожиданными знания, которые совсем не были нужны в обычной жизни, но представляли бы интерес для узких системных специалистов.

Одно из этих знаний спасло им жизнь.

— Было бы короче по низу, — ответил он как-то он ей, на вопрос, зачем они лезут наверх — но тогда мы потерям из виду сопку, по которой я ориентируюсь.

— Но ведь можно ориентироваться по звездам, — возразила она.

— Звезды не стоят на месте, Белоснежка, — засмеялся он, — они — вращаются. А сопка — стоит.

— Одна звезда не вращается, — возразила Белоснежка, — «полярная» звезда всегда стоит на месте и указывает строго на север.

Это звучало нелепо, но, когда стемнело, он убедился в ее правоте. Она показала ему как найти полярную звезду по звездному ковшу, — соединить воображаемой линией две крайние звезды, и они упрутся в полярную. Полярная звезда и вправду стояла на месте — вокруг нее вращался весь небосвод.

Он сразу и безоговорочно поверил ей. Если звезда и вправду стояла неподвижно, то значит правдой было и то, что она указывала на север. Он проверил, выходило они уже сбились с курса и шли не туда. Он скорректировал направление и это, в конце концов, спасло их.

Теперь они снимались со стоянки рано, до восхода солнца и несколько часов шли при свете луны, ориентируясь по звездам.

Другой раз она поразила его, когда отказалась есть.

У него был с собой таежный паек, очень калорийный. Ребенку его могло хватить дней на десять.

— Почему ты сам не ешь? — спросила она его в первый вечер, когда он отрезал ей кусочек.

— Я очень устал, и хочу спать. У меня сейчас нет сил.

Однако на утро его объяснение «Мне просто не хочется», уже не устроило ее.

— Ты отдаешь мне свою еду, это неправильно, — констатировала она.

— Я взрослый, я так решил, — коротко ответил он.

— Взрослые тоже могут совершать глупые поступки! — воскликнула она. — Подумай сам, наше спасение от тебя зависит. Если ты потеряешь силы от голода, мы погибнем. А если я потеряю силы от голода, то ты все равно донесешь меня до спасателей, и мы выживем. Поэтому ты будешь есть, а я есть не буду. Человек может прожить без еды много дней, если он не двигается и не тратит силы.

Он удивился, как такая простая и очевидная мысль не пришла ему в голову. Но, в конце концов он уговорил ее, что она тоже будет есть, «совсем чуть-чуть».

Если кто-нибудь еще два дня назад сказал бы ему, что он заделается спасателем и будет идти по тайге многие километры, неся на себе ребенка, он бы просто рассмеялся над такой нелепостью.

Но все спасатели погибли во время взрыва газа. Коптер, на котором они летели оказался в зоне поражения. Их бригаду на шахте, которая была близко к эпицентру взрыва, спасло видимо только то, что они были внизу, в забое.

Бледный комендант лагеря, примчавшийся на коптере, нервно ходил перед их строем, если можно было назвать строем восемь сбившихся в кучу испуганных молодых людей, вчерашних школьников и нынешних шахтеров:

— Спасательные бригады с севера будут через пять часов, — вещал комендант хриплым сорванным голосом, — Но у нас нет этих пяти часов. Если кто-то из детей уцелел, то у него нет ни теплой одежды, ни навыков выживания. Связи нет, мы ничего не знаем, кроме того, что был объемный взрыв газа и там в этом момент находился транспорт с детьми. Это не просто дети. Это особые дети. Этих детей собирали по всем лагерям. Вы — единственные, кто рядом. Если кто-нибудь из вас спасет этих детей. Хотя бы одного ребенка. Я, слышите, лично я, буду должником этого человека.

Они наскоро прочли инструкции по работе со спасательным оборудованием, получили аварийные комплекты, залезли в спасательный коптер, вылетели в эпицентр взрыва и там погибли. Все погибли, кроме Корчака.

Пилот заметил огонек костра, мерцающий внизу и стал примериваться, чтобы зайти на посадку. Но это был один из пилотов коменданта. В какой-то миг он забыл, что управляет длинным спасательным аппаратом, а не двухместным персональным коптером, и зацепил уступ скалы. Корчака спасло то, что он был возле самой двери и уже отстегнулся, готовясь к десантированию. Его вышвырнуло взрывом вместе с дверью, и он, пролетев по воздуху около 50 метров, упал на землю по касательной, точно под тем же углом, под каким был наклонен склон горы и заскользил по этом склону вниз, по свежевыпавшему октябрьскому снегу, который постепенно погасил скорость.

Уже внизу он ощупал себя и с удивлением понял, что он — абсолютно цел, если не считать легких ушибов. И — главное, похоже, что был цел рюкзак со спасательным оборудованием.

Огонек костра, что погубил их, мерцал совсем близко. Снега выпало еще недостаточно для того, чтобы он мешал идти и Корчак пошел к костру напрямую. То, что он увидел, поразило его, наверное, даже больше, чем его чудесное спасение. Такую картину в таком месте и в таких условиях было застать невозможно.

На фоне развороченного взрывом, но более-менее уцелевшего четырехместного коптера горел маленький костерок. У костра тихо и спокойно сидела девочка, укутанная в несколько одеял. Она выставила вперед одну ручонку и под ней порхал словно бабочка, поблескивая в лучах пламени, какой-то похожий на шарик предмет. Как будто кто-то оставил ребенка на минутку и отошел. Но вокруг никого не было.