Андрей Шипилов - И упало Слово

— Все погибли, — сказала девочка, — заметив, что он оглядывается кругом. Я одна осталась. Сначала я плакала, а потом не смогла плакать.

— Ты цела? — спросил он, — ты не ранена?

— Нога болит, — ответила она, — сначала она просто болела, но я могла ходить, а сейчас опухла, и я уже не могу на нее наступать.

Он сел рядом с ней.

— Ты спасатель? — Спросила она, — там только что был еще один взрыв, — может кто уцелел?

— Я уцелел, — ответил он, — это был мой коптер.

Ее звали Белоснежка.

— У меня есть другое имя, настоящее, — пояснила она, — но оно мне не нравится, зови меня Белоснежка.

Она так и осталась для него Белоснежкой, он так и не спросил ее настоящего имени, за что потом проклинал себя.

Иногда у испытавшего шок человека, включаются глубинные механизмы выживания, которые заставляют инстинктивно делать его то, что он не сделал бы в трезвом рассудке. Именно это и произошло с Белоснежкой.

Она не знала, как и почему она осталась жива. Просто очнулась на земле, в своем кресле. Она оставалась пристегнутой и даже не раненой, только болела нога. Она отыскала коптер, он был разбит, но не загорелся. Все, кроме нее погибли. Увидев, что из пробитого бака вытекают остатки топлива, она собрала его в канистру — «чтобы было чем развести костер», собрала все одеяла, «чтобы не замерзнуть». Потом она вдруг поняла, что все погибли и долго плакала. А потом плакать не смогла. Она развела костер и села ждать, когда ее спасут.

Он осмотрел ее ногу. Она действительно опухла, но не выглядела ужасающе. Будь он настоящим спасателем, он бы, наверное, разобрался, что это: вывих, перелом или растяжение. И может быть даже смог бы оказать правильную помощь. Но он не был спасателем и сделал лишь то, чему его учили в школе на уроках выживания — соорудил самодельную шину и накрутил поверху импровизированный валенок из одного одеяла.

Он прикинул. Если судить карте, что ему показывали перед вылетом, то они находились километрах в двадцати от северной резервной спасательной станции. Она не пострадала от взрыва, но была необитаема, находилась в состоянии консервации. Вновь прилетевшие спасатели должны были оказаться там к утру.

Он раскрыл рюкзак в надежде найти там карту местности. Но карты — не было. Не было и половины оборудования. Отсутствовал фонарик и файеры. Зато аварийных сирен было аж четыре штуки. Но две были неисправны. А вот аварийный таежный паек был на месте и даже не был просрочен.

Значит у них был шанс дойти до станции.

Он выбросил из рюкзака все лишнее: лодку, спасательные жилеты, ракетницу, к которой не было зарядов, лишние сирены. Прорезал отверстия для ног и выстелил все внутри одеялами. Получилась теплая переноска для ребенка. Была еще канистра с топливом, которую тоже надо было нести с собой, — около 10 килограмм, с Белоснежкой — все сорок. «Дойду», — решил он.

Наутро они двинулись в путь. Идти сначала было легко, но вскоре он понял, что придется делать привалы каждый час-полтора. Она обхватила его сзади руками и шептала ему, как она говорила, сказки, странные и чудесные истории, в которых звери разговаривали, словно люди, а люди бесцеремонно нарушали законы природы и называли это «чудесами».

— Это чтобы тебе было легче идти, — сказала она.

И действительно — помогло. Сказки отвлекали его от усталости и от мрачных мыслей. Но на ночлег они расположились, когда солнце еще не село. Он больше уже не мог идти.

На следующее утро он совсем опустошил рюкзак, оставив в нем только аварийные сирены, паек и Белоснежку.

А днем она вдруг начала плакать. Видимо шок окончательно отпустил ее и до нее вдруг только сейчас дошло, что случилось, и она рыдала не переставая. И теперь уже он рассказывал ей сказки, чтобы отвлечь. Он пересказывал ей то, что слышал он нее вчера, а когда ее сказки закончились начал сочинять свои собственные. Но, удивительное дело, этот процесс сочинения сказок дал ему новые силы, и они шли почти до самой темноты.

А на третью ночь поднялся ураганный ветер и задул их костерок, они успели спрятаться за уступом, но порывом ветра опрокинуло и унесло в расщелину канистру с остатками топлива. К утру они замерзли. Утешало то, что по его прикидкам оставалось идти только один день.

Но он просчитался. Он угадал направление, но ошибся с расстоянием. Спасательная вышка маячила перед ними, на фоне вечерней зари, но дойти до нее уже не было возможности. Будь у них файер или хотя бы фонарик они бы были спасены. В темноте их сигнал бы заметили. Но у него даже не было зажигалки, которую унесло вместе с канистрой.

Он отыскал под скалой углубление, где они могли бы разместиться вдвоем, завалил его ветками и присыпал сверху снегом. Какое-никакое все же утепление. Октябрьские морозы были еще не сильными.

Но под утро он осознал, что они не дойдут. Последние силы ушли ночью вместе с холодом. У него уже не хватит сил донести ее до спасательной станции. Если бы он шел один, шансы были бы. Но тридцать килограмм, которые она весила, не оставляли никаких шансов.

— Не бросай меня, — вдруг прошептал ребенок, словно почуяв, о чем он думает.

— Ну-ну, ты что, как я могу тебя бросить.

— У тебя ведь больше нет сил нести меня, я вижу.

Через несколько секунд она вдруг сказала со своей обычной рассудительностью.

— Я маленькая, я скоро умру, — тогда ты сможешь дойти без меня. Но пока я не умру, пожалуйста, не оставляй меня, побудь здесь, со мной.

В ответ он только крепче прижал ее к себе.

Отсюда из их укрытия было видно, как мачта спасательной станции стала постепенно проступать на фоне светлеющего неба. Она была уже так близко, но все же недостаточно близко для того, чтобы звук аварийного сигнала донесся до нее. И все же он решил задействовать его как станет светло: каким бы ни был призрачным шанс, что звук долетит до станции, ничего другого сделать было нельзя.

И вдруг он увидел Спасение. От их площадки шла вниз пологая и удивительно гладкая лощина, которая заканчивалась как раз у просеки, ведущей наверх к станции. Оттуда бы сигнал услышали.

— Белоснежка! — сказал он.

Она не ответила.

Он в ужасе ухватил ее за плечи. Она была жива, просто крепко спала.

— Белоснежка, мы спасены! — закричал он.

Она медленно пришла в себя.

— Мы сейчас разделим рюкзак на две половины, получатся санки и мы съедем вниз, — сказал он, и снизу они услышат наш сигнал.

— Мы разобьемся, — возразила она. — спусти вниз один только сигнал. А другой запусти здесь, когда спасатели будут внизу.

Так она второй раз спасла им жизнь.

Несколько больших пробных камней съехали вниз, обозначая траекторию спуска и он понял, что Белоснежка снова оказалась права: в реальности лощина была совсем не такой гладкой и пологой, как казалась сверху. Но, очевидно, достаточно пологой для того, чтобы санки с аварийным сигналом попали в место назначения. Он с щелчком соединил половинки рюкзака, накрепко привязал сигнал, нажал кпопку включения. У них заложило уши от звука сирены, и санки помчались по склону. Но еще до того, как они оказались внизу, он увидел на склоне несколько фигурок — падающие камни привлекли внимание спасателей.