Андрей Шипилов - И упало Слово

— Закажите кофе себе в каюту, нам нельзя просто так заходить к пассажирам.

Он быстро закончил завтрак, поднялся в каюту и заказал два кофе. Через несколько минут появилась Жанна с подносом.

Что-то в ней изменилось, он даже не понял, что именно. То ли пряди волос падали на лоб чуток иначе, то ли другое выражение лица. Но от нее веяло таким эротизмом, что на Корчака тут же нахлынуло желание. Он с трудом подавил его, вызвав перед собою образ Анны.

— Две чашечки? — игриво спросила она. — Вы планируете потратить так много сил, что одной не хватит для из восстановления?

— Одна, — для вас, — ответил он, — присаживайтесь, я хочу с вами поговорить.

— Поговорить? — недоуменно спросила она, — но о чём?

— Ну, например, о том, как сделать так, чтобы вам больше никогда не надо было заниматься этим против своей воли, а только тогда, когда вы сами захотите, и с кем захотите.

— Но я и вправду хочу, — живо возразила она, — не так часто на рейсах попадаются такие красавчики, как вы: всё больше за шестьдесят или с женами. Я имею ввиду, если случай подвернулся, грех не воспользоваться.

Она сделала какой-то малозаметный жест, чуть скосила глаза, и Корчак вдруг снова испытал острое сексуальное влечение.

— Как вы это делаете? — изумился он.

— Что делаю? — спросила она, невинно хлопая глазами, и каким-то особенным жестом провела рукой по волосам.

Его накрыла новая волна желания, такая мощная, что он понял, еще чуть-чуть, и он не сможет противиться ей

— Слушайте, — резко сказал он. — Я знаю о каком «подвернувшемся случае» вы говорите, я знаю про вас всё! Еще школьницей вы поняли, что Безмятежные острова то ли будут, то ли нет, а жить надо сейчас. И единственный шанс, как бы он ни был вам неприятен — это «уроки физкультуры для выросших школьниц». Вы были очень прилежной физкультурницей и добились, чтобы вас, когда все прочие отправились в лагерь, оставили на «дополнительное обучение». Вы использовали эти несколько лет, как только могли. И вам — повезло. Вас заприметил какой-нибудь омерзительный старикашка-администратор и взял вас в свои «секретарши» или «курьеры». Там вы впервые поняли, что жизнь может быть совсем другой, огляделись, нашли себе другою цель, и пустив в ход все свое умение и очарование, добились, чтобы старикашка в обмен на что-то, передал вас по цепочке дальше, какому-то большему начальнику. Этот, наверное, не был, ни старым, ни противным, ведь уже сами выбирали кому «понравиться», у вас впервые появился выбор. И там, у этого большого начальника вы видимо и услышали об этих авиалиниях, и о лагерницах-стюардесах, работающих здесь. И я не знаю на какие-жертвы вам пришлось пойти, чтобы оказаться здесь, но знаю, что жертвы эти были велики. И вот, когда вы тут очутились, вы поняли, что это — тупик. Что дальше дороги нет. Что шанс, что подвернется очередной какой-нибудь еще больший начальник —призрачен. Что вас тут будут держать только до тех пор, пока вы сохраняете женскую привлекательность — а более молодые конкурентки — уже стоят у порога! А когда вы станете тут не нужны… вы даже боитесь об этом думать, потому что несложно догадаться, куда девают лагерниц, которые узнали великую тайну о том, что мир — не исчерпывается Лагерем.

Он вдруг понял, что сделал очень жестокую вещь. Пальцы рук Жанны отчетливо задрожали, на ее глазах проступили слезы, но она сделала усилие и овладела собой. Она улыбнулась, но ее губы продолжали предательски дергаться.

— Простите меня, — виновато сказал он, — я вовсе не хотел сделать вам больно. Я просто хотел сказать вам, что если вы прошли весь этот страшный путь, если вы смогли его пройти, — он положил руку ей на голову, — то это значит, что в этой хорошенькой головке кроется великий ум.

Внезапно она судорожно вздохнула, и лицо ее просветлело.

— Это вы! — воскликнула она, — Тот самый человек, о котором говорят в Лагерях! Это ведь вас называют — Спаситель! Тот, кто выведет нас из тьмы!

Теперь пришла его очередь испытать шок.

— Почему вы так думаете? — растеряно прошептал он

Жанна закрыла глаза и стала тихо проникновенно декламировать.

«Так и должно было быть! — понял Корчак. — Финальные слова пьесы проросли в их душах, и они пересказали их понятыми им словами. И у них получились такие стихи».

Жанна уже окончательно пришла в себя.

— Я должна была догадаться сразу, — сказала она, — когда вы позвали меня к себе в каюту и предложили мне кофе вместо этого. Вы ведь совсем, совсем непохожи на тех, кто летает этими рейсами.

— Наверное, не похож, — согласился он, — но ведь одного только этого недостаточно для того, чтобы объявить меня Спасителем.

— До нас тут доходят только обрывки слухов, контактов с внешним миром почти нет, — тихо сказала она. — Только в аэропортах с персоналом, погрузка, выгрузка, уборка. Персонал — вольный, но слухи из лагерей уже докатились и до них. Они называют эти слухи «Благими Вестями». Они тоже верят, что придет Спаситель, они тоже ждут его. Я много думала об этом, я поняла, что такие слухи не возникают сами по себе. Что эти стихи, что я вам прочитала, скорее всего отражение каких-то реальных событий. И у тогда меня появилась надежда, впервые с тех пор, пока я здесь. И тут приходите вы, и происходит все то же самое, что описано.

Она схватила его за руку.

— Это ведь вы! Это про вас стих! Умоляю вас, скажите, что это вы!

— Это нелепо, но кажется, это и вправду я, — улыбнулся он. — Во всяком случае, та фигура, что рисуют в лагерях на иконах и называют «Спасителем» — это моё изображение.

— Это? — она выхватила из нагрудного кармашка шнурок, на котором болталась маленькая картинка с уже знакомым Корчаку силуэтом. — Я это всегда возле сердца ношу.

— Да, вот это моя шляпа, это моё пальто…

— Вы и вправду спасли его?

— Кого?

— Вашего друга Ньютона. Об этом говорится в одной из «Благих Вестей». Она прикрыла глаза и снова начала декламировать.

И был он другом и учеником Спасителя, и делил с ним хлеб его и жилье его.

И узнала о том администрация, и схватили Ньютона и приговорили к смерти.

И поставили его на краю могилы, и подняла стража ружья свои, чтобы убить его.

И пришел Спаситель, и встал за спиной коменданта, и застряли пули в ружьях.

И застряли неправедные слова приговора на языке коменданта, и отменил он казнь.

— Это не так было, — улыбнулся Корчак, — это Такэда Сокаку, юрист-ревизор отменил казнь после моих показаний.