Роберт Хайнлайн - Иов, или Комедия справедливости

– Кого?

– Джон Ф. Кеннеди. Президент с шестьдесят первого по шестьдесят девятый год.

– Прошу прощения, мне опять придется переучивать историю. Джерри, при бросках из одного мира в другой больше всего сбивает с толку не новая техника вроде телевизоров, реактивных самолетов или космических кораблей, а различия в истории.

– Ладно… Когда доберемся до дому, я вам дам историю Америки и историю космических полетов. Дома у меня такого добра много. Я, знаете ли, в космосе, можно сказать, по горло – начал делать модели ракет еще мальчонкой, а теперь я не только хозяин транспортной компании «Диана», но и владелец долей в «Лестнице Иакова» и «Бобовом стебле», обе в настоящее время убыточны, но… – Увидев выражение моего лица, Фарнсуорт сказал: – Извините. Я вам дам книги, почитаете, а потом и потолкуем. – Он посмотрел на приборную доску, нажал на что-то, опять посмотрел, снова нажал и объявил: – Губерт говорит, что звук будет слышен через три минуты и двадцать одну секунду.

Дошедший до нас звук меня весьма разочаровал. Я ожидал громового удара, под стать невероятно яркой вспышке. Вместо этого довольно долго звучал низкий гул, который постепенно сошел на нет; я так и не заметил, когда именно он прекратился.

Через несколько минут автомобиль съехал с шоссе, свернул направо по огромному кругу, а затем, промчавшись по туннелю, проложенному под шоссе, выехал на другую, более узкую дорогу. По ней (на указателе значилось: «83-я трасса») мы ехали минут пять, а затем снова послышался ровный писк и замигали световые сигналы.

– Слышу, – сказал мистер Фарнсуорт. – Погоди.

Он повернул сиденье вперед и ухватился за обе рукояти.

Следующие несколько минут были исключительно впечатляющими. Мне вспомнились слова мудреца из Ганнибала: «Если б не почести, я б лучше пешочком прошелся». Мистер Фарнсуорт, видимо, рассматривал каждое потенциальное столкновение, предотвращенное на расстоянии, легко поддающемся измерению, как нечто противоречащее спортивной этике. «Мягкое месиво» раз за разом спасало нас от синяков, а может быть, и от переломов. Снова запищало механическое устройство – бип-бип-бип! – но Фарнсуорт рявкнул: «Заткнись! Занимайся своими делами, а я – своими!» И снова подверг нас опасности почти неминуемого столкновения.

Затем мы свернули на узкую, частную, как я решил, дорогу, поскольку въезд на нее перекрывала арка с надписью «ФАНТАЗИИ ФАРНСУОРТА». По пологому склону мы поднялись на вершину холма, где скрытые деревьями высокие ворота широко распахнулись при нашем приближении.

Там-то мы и встретились с Кейт Фарнсуорт.

Если вы добрались до этого места в моих мемуарах, то знаете, что я влюблен в свою жену. Это величина постоянная, вроде скорости света, вроде любви Бога Отца. Так знайте же, что вдруг я понял, что могу любить другого человека, другую женщину, нисколько не умаляя любви к Маргрете, не помышляя отнять эту женщину у ее законного мужа, любить без похоти, не стремясь к обладанию ею. Ну, во всяком случае, не очень стремясь.

Встретив ее, я понял, что пять футов и два дюйма – самый идеальный рост для женщины, что сорок лет – идеальный возраст, сто десять фунтов – наилучший вес, а контральто – прекраснейший регистр женского голоса. То, что моя любимая не обладала этими качествами, значения не имело; Кейти Фарнсуорт делала вышеуказанные качества идеальными для себя лично, ибо вполне довольствовалась тем, какова она есть в натуре.

Она наповал сразила меня своим непревзойденным доказательством истинного гостеприимства, подобного которому я не видел никогда.

От мужа она знала, что мы совершенно голые; вдобавок он предупредил, что мы стыдимся своей наготы. Поэтому она принесла нам одежду.

Сама же была полностью обнажена.

Нет, не так; это я был голым, она же лишь не одета. Нет, и это не верно. Голая? Нагая? Обнаженная? Раздетая? Нет. Она была одета в свою красоту, подобно праматери Еве до грехопадения. В этом наряде она выглядела столь естественно, что я не мог понять, отчего прежде считал отсутствие одежды крайним проявлением непристойности.

Похожие на створки раковины дверцы машины поднялись; я выбрался наружу и помог выйти Маргрете. Миссис Фарнсуорт уронила все, что держала, обняла Маргрету и поцеловала.

– Маргрета! Добро пожаловать, дорогая!

Моя девочка ответила на объятие объятием, и опять на ее глаза навернулись слезы. Затем миссис Фарнсуорт протянула руку мне:

– Рада видеть и вас, мистер Грэхем… Алек.

Я взял ее руку, но не пожал. Я бережно принял ее, как драгоценный фарфор, и низко склонился над ней. Я чувствовал, что должен ее поцеловать, но меня не учили, как это делается.

Для Маргреты миссис Фарнсуорт приготовила летнее платье цвета глаз моей любимой. Его покрой напоминал о мифической Аркадии; вполне можно допустить, что такие платья носили дриады. Оно держалось на левом плече, оставляя правое открытым, и запахивалось по фигуре, причем две ленты, прикрепленные к запахивающимся краям, служили своеобразным поясом; одну следовало пропустить в петельку сбоку, обвить вокруг талии и завязать бантом на правом боку. Я сообразил, что наряд относится к числу безразмерных моделей – он прекрасно сидел на любой фигуре, и его можно было сделать облегающим либо свободным, в зависимости от того, как туго завязать.

Кейт также принесла Марге голубые сандалии, под цвет платья. Для меня же у нее нашлись мексиканские шлепанцы, с открытыми мысками и без задников. Они годятся на любую ногу и в этом отношении сходны с одеянием Маргреты, так как все дело в том, как затянуть ремешки. Я получил брюки и рубашку, которые на первый взгляд походили на купленные в магазине «Второе дыхание», только эти были сшиты на заказ из тончайшей «летней» шерсти и ничуть не напоминали ширпотреб из дешевого хлопка. Носки и трикотажные шорты тоже прекрасно подошли мне по размеру и сидели как влитые.

Когда мы оделись, то оказалось, что на траве осталась одежда самой Кейт. Только тогда я понял, что она дошла до ворот одетой, разделась уже здесь и ждала нас «одетая» так же, как мы.

Вот она, истинная вежливость!

Мы оделись и все сели в машину. Мистер Фарнсуорт немного помедлил, прежде чем включить мотор.

– Кейт, наши гости – христиане.

Миссис Фарнсуорт пришла в полный восторг:

– Ой как интересно!

– Вот и я так подумал. Алек? Verb. sap. [32] Сокращенная латинская поговорка «Verbum (dictum) sapienti sat est» – зд. «Умный понимает с полуслова». В наших краях не так уж много христиан. Вы можете свободно выражать свои мысли в разговорах со мной или с Кейти… Но при чужих лучше не афишировать свои убеждения. Вы меня поняли?

– Э-э-э… боюсь, что нет. – Голова у меня шла кругом, а в ушах звенело.