Юлия Зонис - Боевой шлюп «Арго» [сборник]

– И ты поверил?

Дубырь широко распахнул глазки, неуверенно кивнул.

– Вот дурачок. Сам подумай – ну зачем кому-то в больнице тебе голову прищемлять? Там же лечат, так? Или тебя лечили щипцами?

Дубырь задумался. Я поспешил развить свой успех. Наклонился пониже к его уху и прошептал заговорщицки:

– Про НЛО слышал?

Конечно, даже полный дурак слышал про НЛО. Недавно в газете фотографию напечатали – тарелка летающая висит над городом. Тетка Люся, подруга Дубыревой матушки, уверяла, что сама НЛО видела, когда в Белоруссию к родным ездила. Мать, правда, говорила, что Люся все врет, а если не врет, это не НЛО, а какие-нибудь последствия Чернобыля. Или военный объект. Короче, я не особенно верил в эту инопланетную чушь, но многие верили. Мамаша Дубыря в том числе. Я сам слышал, как они с тетей Люсей болтали об этих НЛО.

Дубырь снова кивнул.

– Ну так вот. Ты, Женька, не человек. Восемь лет назад как раз у нас над городом тарелка опустилась. Я тогда еще маленький был, но помню. Милиции нагнали. Тарелка в парке села. Ну, парк оцепили, что там было, не видел никто. А потом, утром, когда НЛО улетело, тебя в кустах нашли. Тетя Раиса и нашла, когда через парк шла на работу. Сначала хотели тебя в институт отдать, на исследования. Но она не дала. Детей, говорит, у меня нет, буду маленького инопланетянина как своего сына воспитывать. И решили… ну, вроде как эксперимент сделать – отдать тебя ей на воспитание. Теперь понял?

Женька слушал, раскрыв рот. Лицо, и без того бледное, стало у него каким-то кефирным. Он сглотнул и завертел головой. Наверное, хотел маму позвать. Вот этого-то как раз он и не должен был делать. Я ухватил его за руку. Рука была холодная и мокрая, как рыбина.

– Ты тете Рае не говори. Мы все поклялись молчать насчет этого. Она, если узнает, что я тебе рассказал, плакать будет. Ты же ей все равно как настоящий сын.

Женька качнулся на бортике. Я с трудом его удержал. Думал, он в обморок грохнется. Этого еще не хватало! Я же не знал, что он такой чувствительный.

– Ты не огорчайся. Ну инопланетянин, ну подумаешь. Ты же почти совсем на нас похож. Жаль, конечно, что тебе среди людей жить приходится. Я-то понимаю, но не все такие. Вот если бы ты обратно к себе домой улетел… Там, наверное, твои настоящие родители тебя ищут.

Дубырь завертел головой, как совенок на суку. Может, ждал, что прямо у него за спиной НЛО приземлится и из него родители Дубыри вылезут. Потом обернулся ко мне, спросил тонким своим голоском:

– А нельзя?

– Чего нельзя? – Я сделал вид, что не понимаю.

– Нельзя мне домой улететь?

Я тяжело вздохнул. Теперь мне предстояла главная часть.

– Понимаешь, можно. Но сложно.

– Как?

Глаза у него загорелись, совсем вроде нормальный пацан рядом со мной сидит. Мне даже жалко его отчасти стало, но во-первых, футбол, а во-вторых, я не любил проигрывать.

Я полез в карман и вытащил тот самый сиреневый шарик. Сейчас, вечером, в свете фонарей, он казался почти черным. Как черная жемчужина на ладони.

– Видишь? Это нашли тогда рядом с тобой, в парке.

Я не придумал, что сказать, если дурачок спросит меня, откуда я это достал. Но он и не спрашивал. Сидел, вцепившись руками в деревянный бортик, и на жемчужинку таращился.

– Понимаешь, это зерно. Ну, зерно космического корабля. Наверное, твои родители тебе оставили. Из него настоящий корабль вырастить можно и улететь к тебе домой.

Тут, кажется, он впервые усомнился. Нахмурил покатый лоб, набычился:

– Ты врешь, да? Я такие шарики у ребят в школе видел. Только белые.

– Конечно, – я поспешно изобретал, что бы соврать, – конечно. Думаешь, ты один такой? НЛО вон сколько в последнее время прилетает. Инопланетяне вас оставляют… ну, как разведчиков, что ли. А рядом эти шарики-зерна. Они разных цветов, потому что вы с разных планет. Витьку Горбика из десятого дома видел? Он – с альфы Центавра. У него тоже шарик есть, желтый.

Витька Горбик, маленький уродик из соседнего двора, действительно хвастался желтым шариком. Дубырь тогда был с нами и, похоже, запомнил. Он кивнул. Поверил.

– Ну так вот. Это зерно в землю надо зарыть. В землю, в песок – не важно. И поливать, как настоящее зернышко.

– Долго?

– Долго. Корабль же здоровый, он долго растет.

– Сколько? Пять дней?

Дальше пяти Дубырь считать не умел.

– Ну! – Я пренебрежительно свистнул. – Это ты загнул. Не пять дней. Может, пятьдесят, а может, и вообще год. От размера зависит. Чем дальше лететь, тем корабль больше, а чем больше корабль – тем дольше его растить надо.

Сейчас момент был критический. Если бы Женька спросил, откуда я это знаю, я бы что-нибудь соврал. Например, что мне Горбик рассказал. Но я давно заметил – если врешь уж слишком много, даже самый глупый человек тебе перестает верить.

Женька не спросил. Он все глядел на шарик-жемчужинку у меня в руке.

– Вот, – я протянул ему, – бери. Главное, тете Рае не говори ничего. Она огорчится очень, если ты улетишь. – Я потянулся, встал с бордюра. – А может, и не надо тебе улетать. Здесь ведь тоже неплохо. Тетя Рая и дядя Павел тебя как родного любят.

Дубырь тяжело дышал. Он сжимал в руке этот дурацкий шарик, будто невесть какое сокровище.

Уже уходя, я обернулся, хлопнул себя по лбу:

– Да, чуть не забыл! Над шариком надо зарыть что-нибудь серебряное. Серебро космические лучи концентрирует и помогает зерну расти. Ну, пока!

Я пошел домой ужинать. Уже у подьезда я оглянулся. Дубырь стоял у песочницы, круглый, маленький. Он сжимал в руке шарик.

Назавтра весь двор наблюдал, как Дубырь вышел из подъезда с лейкой. Мы с Севкой сидели на качелях. Я как раз сделал третье солнышко, а Севка отчаянно пытался раскачаться до нужной скорости. Увидев Дубыря, я перестал крутиться и затормозил, взбив ногами песок.

Дубырь подошел к песочнице. Там сидели двое дошколят из второго подъезда, с ведерками и формочками. Они сосредоточенно лепили из песка башню. Дубырь прошагал в угол песочницы и вылил туда полную лейку воды. Я еле сдержал восхищенный вопль. Севка смотрел на меня, не понимая. Дошколята прекратили мучить песок и с интересом наблюдали за Женькой. Так же не обращая ни на что внимания, он вытряхнул из лейки последние капли и ушел обратно в дом. Наверное, завтракать. Я подождал, пока дверь за ним закроется, а потом спрыгнул с качелей и побежал к песочнице. Севка поспешил за мной.

Монетка была там. Я разрыл мокрый песок в углу, грязь прилипла к штанам и набилась под ногти, но это было не важно. Замечательная, круглая, увесистая монета в сто лей – ей предстояло стать красой и гордостью моей коллекции. Севка над ухом шумно сглотнул. Я обернулся, сунул монету ему под нос:

– Ну?

Севка нахмурился:

– Но он же тебе ее не отдал. Зачем он ее закопал? Может, как Буратино, хочет дерево с деньгами вырастить?