Виталий Бабенко - Перпендикулярный мир

— У нас тоже будет…

— Милый, — быстро и согласно закивала жена. — Конечно, будет. Ты только не ходи к этому Мишину.

— Он звонил?

— Несколько раз. Так и каркает в трубку с утра. Как вы там, дескать, сегодня? Я говорю: так же, как и вчера. А он смеется. Зачем он смеется, милый? Не все ли равно, а? Чашка ведь все равно разбивается.

Допив кофе, Николай Владимирович вышел на улицу. Он любил свой городок. Торговые ряды, детские ясли, слева новая двенадцатиэтажка с верхними смутными непрорисованными этажами. Сосны, липы. Если поторопиться, он вполне успеет заглянуть к Мишину. Надо бы заглянуть… Если Мишина уволят по сокращению штатов, он, наверное, совсем уедет.

А может и хорошо?

Николай Владимирович пересек неширокую площадь, показал язык веселому пацану, оседлавшему забор, сплюнул вслед несущимся, размазанным, как в кинокадре, автомобилям. И как всегда плыли над миром смутные непрорисованные облака.

Обычный, близкий сердцу мир.

В таком мире, вдруг решил Николай Владимирович, следует до конца бороться за чистоту научных идей. Отрываясь от жены Николай Владимирович резко смелел. Долой профессора Мельничука! Лекции профессора Мельничука неграмотны по форме и неверны по содержанию!

Он свернул к черному ходу НИИ и по узким полуподвальным коридорчикам добрался до мощных двойных дверей, лишенных таблички, зато снабженных смотровым глазком.

— Мишин у себя? — спросил он рабочих, почему-то собравшихся у двери.

— У себя. Только никого не пускает. Нет, говорит, приема.

— А вы чего собрались?

— Нас Мельничук послал — выносить аппарат Мишина. Он не по профилю, этот аппарат. Он не вписан ни в какую тему, а энергии жрет страсть сколь!

— Это вам тоже Мельничук сказал?

— Он!

Николай Владимирович постучал в дверь условным стуком.

— Не открою! — сварливо откликнулся из-за дверей Мишин. — Приходите после обеда, тогда я сам все вынесу.

— Это я, — подсказал Николай Владимирович и рабочие сразу придвинулись к двери. Но он погрозил пальцем и они отступили. Николай Владимирович скользнул в приоткрывшуюся щель.

Мишин потирал руки.

Мишин был доволен.

Дьявольская конструкция, перевитая пестрыми проводами, поднималась за ним до самого потолка, увенчанная наверху подобием мощной направленной антенны.

— Удачно получилось, — радовался Мишин. — Упер у сына звуковую колонку. После обеда верну, все равно он покупал за мои деньги. А нам пригодится.

— Там рабочие, — пожалел Мишина Николай Владимирович. — Может, вынесем твой аппарат, размонтируем, а?.. Мельничуку сразу доложат. Он даст мне лабораторию. А будет лаборатория, я тебя возьму в штат.

— Возьмешь, возьмешь…

— Не понимаю, чему ты радуешься?

— Сейчас поймешь… — радостно потер руки Мишин.

И загадочно пояснил: — Геометрия!.. Вакуум не может не заполниться флуктуациями, а, значит, флуктуируют — сами геометрические структуры!

— Ну, ну.

В дверь постучали.

«Мельничук!» — испугался Николай Владимирович.

Наверное о том же подумал и Мишин.

— Обесточат, сволочи, — обеспокоился он и, торопясь, полез к высокому решетчатому пульту, потянул на себя странно изогнутую рукоять.

— Все услышим, все поймем… — бормотал он про себя, а на панелях вспыхивали разноцветные лампы, оживали экраны осциллографов. Из колонки, водруженной куда-то на самый верх — под антенну — набирая мощь, изверглись странные, трудно идентифицируемые звуки.

«Вроде бы голоса… Куда ж он направил антенну?.. Наверное, в один из непрорисованных участков неба…»

— Слушай! — вцепился Мишин в его плечо.

Но Николай Владимирович и сам слышал.

Голоса.

Странные далекие голоса…

Они были такими странными, такими далекими, что и впрямь можно было подумать, что между ними и этим миром лежат чудовищные, непостижимые для разума пространства.

— НЕПЛОХО… — услышали они. — СОВСЕМ НЕПЛОХО…

— Неплохо… Совсем неплохо… — сказал Редактор. — Седьмая глава, наконец, получается. Герой оживает. Ему бы еще решительности.

— В первом, варианте он был решителен, — заметил Автор.

— В первом варианте он был драчлив, — возразил Редактор. — Мы еле его уняли. А вот теперь ему не мешало бы проявить характер.

— Во втором варианте он вполне его проявлял.

— Под давлением жены. И не в том плане… Зачем., кстати, ему такое громоздкое имя?.. Николай Владимирович… Не выговоришь… Возьмите что-нибудь покороче… Скажем, Илья… Или Петр… Илья Петрович! — обрадовался Редактор своей находке. — И совсем ни к чему цепляться за второстепенных героев. Зачем вам этот Мишин? И что за бредовая идея: подслушивать Небо? Не нас же с вами они подслушивают.

— Может и нас…

— Вздор! Это надо убрать! Поработайте еще над этой главой. Возьмите что-то от первого варианта, что-то от остальных… Синтез! Вот на чем стояло и будет стоять искусство!

…Жена сварила кофе.

— Я хотел чаю, — рассердился Илья Петрович. — Через час ученый совет, а кофе действует на меня возбуждающе. Мне нельзя сейчас ошибаться, — упрекнул он жену. — Мне, как никогда, надо держать себя корректно. — Он задумчиво наклонил голову: — Вообще в этих рассуждениях профессора Мельничука что-то такое есть…

— Милый! — взволновалась жена, привлекательная и ласковая. — Я сейчас же заварю чай. Хочешь зеленый? Его привезла из командировки жена Довгайло. Они опять брали творческий отпуск… А ты, милый, требуй на совете лабораторию. Ты же сам говоришь, в рассуждениях профессора Мельничука что-то такое есть. Так поддержи его. Чашка-то все равно разбивается. Спорить с Мельничуком не надо, он очень не любит споров.

— Ладно, — пообещал Илья Петрович. — Спорить не буду… Мельничук или Ньютон… Может ты и права, какая в том разница?.. Главное получить лабораторию, а там мы пересидим и Мельничука.

— Милый! — потупилась жена.

— А сейчас я прогуляюсь… — Илья Петрович нацепил на шею темно-зеленый галстук. — Пожалуй, я успею даже забежать к этому Мишину… Он что-то там совсем обалдел с этим своим аппаратом… Подслушивать Небо! Этак мы далеко зайдем!..

Каждому из нас рано или поздно приходит в голову заняться телекинезом. Некоторым успехи в телекинезе даются легко и быстро, другим — наоборот, медленно о с трудом. Третьи не имеют о телекинезе ни малейшего понятия и начинают заниматься им независимо от вторых. Известно, что занятия телекинезом требуют старательных усилий и регулярных напряжений, иначе они не приносят желаемых плодов.