Виталий Бабенко - Перпендикулярный мир

— Вы уверены в том, что он жив?

— Вполне. Институт ручается за достоверность выдаваемой информации.

Не снимая сапог, братья сидели в купе второго класса и играли в домино и лото с двумя пожилыми японками. За дверью купе, в коридоре, стояло несколько немых свидетелей происходящего.

Был апрель. Лучи солнца нагревали землю. После того, как установится необходимая температура, усилится дыхание, увеличится тургор клеток, начнут действовать ферменты, ускоряющие обмен веществ. Питательные вещества, поступая к точкам роста, вызовут энергичное деление клеток. Эти явления будут сопровождаться набуханием глазка. Затем произойдет энергичный рост верхушки и междоузлий эмбрионального побега, что приведет к разрыву покрова глазка и появлению частей побега с зачатками листьев, усиков и соцветий.

На узловой станции железной дороги, указанной секретарем профессора, братья вышли из поезда. Поблизости от них прошел железнодорожный работник. Братья окликнули его и, когда он остановился, спросили, где здесь можно найти Повиланова. И тут оказалось, что железнодорожник как раз и есть тот человек, которого они ищут. Повиланов работал стрелочником. Стрелочник сел на пенек и выругался.

— Контору я бросил еще в 1959 году. Если вы думаете, что в конторе мне плохо жилось, вы ошибаетесь. Сотрудники работали неплохо, старались. В углу стояла бочка с газированной водой. Вентилятор-кондиционер обеспечивал условия. Дважды в год мы своими силами оклеивали окна конторы обоями из-за того, что крыша немного протекала и обои отставали. Обои мы старались подбирать всегда желтого цвета, потому что, как вы знаете, желтый цвет очень гармонирует. Мне пришлось покинуть насиженное место из-за неурядиц с Потаповым. Потапов был наглый и хитрый человек. — Стрелочник выругался, встал с пенька и перевел стрелки, — Потапов любил Домру, — так по крайней мере сказала мне Домра, когда я окончательно решил уехать из Калуги. Но, мне кажется, это была не настоящая любовь со стороны Потапова, а легкомысленное лицемерие с его стороны.

— Допустим, ваш сотрудник Потапов нечестно поступил с женщиной Домрой, стоило ли из-за этого бросать работу?

— Еще бы, — возмутился Повиланов, — ведь Домра была в то время моей женой. Что мне оставалось делать? Мешать людям не в моих правилах, и поэтому я здесь.

Раздался протяжный гудок паровоза.

— У вас, должно быть, жуткий почерк, — заметил Аким.

— Как вы это узнали?

— Неважно. Лучше расскажите, как вы здесь проводите время.

— Здесь неподалеку есть одно овощное болото. Я часто хожу туда с этим. — Он показал в угол. Там, на куче сигнальных флажков, рядом с болотными тапочками, лежал маленький серебряный молоток.

В бревенчатом доме был накрыт стол на три персоны.

— Знаете что, Повиланов, давайте поговорим начистоту, — сказал Аким.

— Я давно собирался спросить, что вам, собственно говоря, нужно?

— Мы с братом в течение длительного времени занимались практической разработкой телекинеза. Добившись некоторых результатов, мы зашли в тупик. Недавно нам стало известно, что и вы небезучастны к судьбам телекинеза. После долгих поисков мы вас нашли. Чем бы вы могли нам помочь?

— Ничем.

— Почему, Толя?

— Все свои наблюдения и выводы, сделанные за время занятий телекинезом, я изложил на шестнадцати страницах рукописного текста. Эти записи сохранялись в герметически закрывающемся баллончике, который я обычно носил с собой. Вся беда в том, что этого баллончика у меня нет. Я его потерял.

— Как это могло случиться?

— В тот день у меня было плохое настроение, так как я навсегда покидал Калугу. Взяв баллончик с записями, складной стул и гонг с молотком, я решил в последний раз побывать на своем излюбленном болоте. Я установил стул и полез в мешок за молотком. Вместе с молотком из мешка выпал баллончик. Он скользнул в болото и скрылся. Можете себе представить мое положение. Я потерял жену, любимое дело, — я потерял все…

Повиланов умолк, уронив мужскую слезу в разрезанный арбуз. Братья переглянулись и сменили арбуз на дыню. Вторая слеза упала на дыню и, скатившись, оставила на газете мокрое пятно.

Повиланов вытер глаза кулаком, взглянул на часы, вышел из дома, добрался до станции, перевел стрелку, возвратился и сел на свой табурет.

— Вы не могли бы указать нам точное место, куда упал баллончик?

— Могу, но какой в этом смысл? Я потерял его у куста камыша, в котором свил гнездо сизый дрозд.

Братья взглянули друг на друга. Они всегда очень любили клен, но беспощадно ненавидели ольху, ясень и, в первую очередь, камыш.

— Сегодня же выезжаем в Калугу. Начертите нам, пожалуйста, схему болота.

— Вы думаете, есть какая-то надежда?

— На месте будет видно. Обещать наверняка ничего не можем. О результатах обязательно вам сообщим.

Повиланов наточил карандаш, стряхнул стружки в ведро и набросал план.

— Отлично, — сказали братья, — мы уходим. Всего вам хорошего, Толя.

— Счастливого пути.

Дойдя почти до самого полотна железной дороги, они оглянулись. Повиланов вытряхивал стружки из ведра и, нагнувшись, полоскал ведро в проруби.

Когда Повиланов вытряхивал стружки из ведра и, нагнувшись, полоскал ведро в проруби, братья дошли почти до самого полотна железной дороги и посмотрели по сторонам. Поезда еще не было.

— А знаешь, нам, пожалуй, нет смысла ехать в Калугу, — сказал младший брат.

— Как это нет смысла? Где же мы найдем баллончик?

— Не наивен ли ты, полагая, что баллончик лежит на дне болота в ожидании нас? Напротив, я уверен, что болотное течение успело унести его на многие километры от Калуги. — С этими словами младший брат порылся в планшете и вынул оттуда карту подземных болотных течений мира. Стрелками было указано направление течений. Братья склонились над вынутой картой.

Действительно, от Калуги шло три разветвления: северо-финское, восточно-японское и южно-итальянское. Каждое из них предстояло обсудить в отдельности. Северо-финское направление было отброшено сразу, так как Аким вспомнил случай с Орловым, облетевший все газеты Коми АССР.

Орлов работал инженером по технике безопасности на заводе — изготовителе автопоилок. В третьем квартале завод принялся разрабатывать партию незамерзающих образцов своей продукции. Для проверки работы вновь созданного аппарата в условиях Заполярья завод командировал главного конструктора в город Воркуту сроком на три недели. Необходимо было выяснить КПД заполярных оленьих автопоилок с точностью до третьего знака после запятой. Академик Гедройц считал, что в зоне вечной мерзлоты гумусный слой почвы так тонок, что в некоторых мостах он отсутствует вообще. Эту часть задания как инженеру по технике безопасности поручили Орлову. Поскольку главный конструктор внезапно заболел, Орлову пришлось выехать самому. На исходе второй недели пребывания в командировке Орлов принял решение произвести проверку предположения академика Гедройца. Он сел в автомобиль и выехал в открытую тундру. Шел меткий снег. Автомобиль продвигался в глубь тундры довольно легко. Орлов проехал несколько сотен километров, пока не наткнулся на оленью автопоилку. Он вышел, проверил ее исправность и возвратился к машине. Дверца автомобиля не открывалась. Орлов попробовал открыть другую дверцу, но и это оказалось невозможным. Обмотав руку платком, он пытался разбить ветровое стекло, но только разбил руку до крови. Орлов решил подтащить к автомобилю автопоилку и попытаться разбить стекло ею, но автопоилку невозможно было сдвинуть с места, так как ее основание было глубоко забетонировано в землю. Таков примерный ход событий, происшедших в тундре, в трехстах километрах от Воркуты. Дальше произошло следующее. Чтобы хоть немного согреться, Орлов открыл капот автомобиля и прижал голову к еще теплому мотору. Вскоре мотор совсем остыл, а Орлов замерз.