Олег Дивов - Модноверие [Антология]

— Георгий Викторович, что с вами? Вам нехорошо?

— Нет-нет, все в порядке… это сейчас пройдет… можно мне воды?

Он схватил стакан и, стукнув зубами о край, выпил его в два глотка. Собравшиеся в зале смотрели на него недоуменно. Народу было на удивление много — кроме братьев Волчьего Солнца и Детей Святовита были тут и Сварожичи, и Сыны Велеса, и еще какие-то малознакомые Светомыслу родноверы из Мурома. Показалось ему или нет, но в задних рядах блеснул потной желтизной бритый череп волхва Жирослава.

КРУПНЫЙ ПЛАН

Лицо Жирослава, искаженное гримасой злобного торжества.

НАЕЗД КАМЕРЫ

В руке волхва — черная коробочка, похожая на старый мобильный телефон «Моторола». Палец с грязным ногтем лежит на единственной кнопке.

ЖИРОСЛАВ(громовым голосом):

— Правда твоя, кацап! Гнев Перуна падет на сей гнусный Мордор и сотрет его с лица земли!

ОБЩИЙ ПЛАН

Головы собравшихся оборачиваются к волхву. Тот высоко поднимает руку с зажатой в ней коробочкой.

ЖИРОСЛАВ:

Пришел ваш последний час, мордва проклятая! Молитесь! Перун, отец громов и молний, порази же этот проклятый град и всех, кто в нем!

НАЕЗД КАМЕРЫ

Палец с грязным ногтем судорожным движением жмет на кнопку.

КРУПНЫЙ ПЛАН, ЗАМЕДЛЕННАЯ СЪЕМКА

Каменная фигура Перуна, стоящая на постаменте в центре зала, разваливается на куски, обнажая серо-голубоватый металлический контейнер, спрятанный в пустотелой статуе.

НАЕЗД КАМЕРЫ

Запрокинутое, хохочущее лицо Жирослава.

ОБЩИЙ ПЛАН

Взрыв чудовищной силы разносит в пыль стены музея, ударная волна бьет в кремлевскую стену, с башен Кремля рушатся рубиновые звезды.

КРУПНЫЙ ПЛАН

Одна из звезд ударяется о брусчатку Красной площади и рассыпается в мелкую стеклянную пыль.

ОБЩИЙ ПЛАН

Над развалинами музея поднимается облако темной пыли. Оно растет, набухает и в конце концов охватывает собою всю Красную площадь.

— Никуда не годится, — сказал Арцыбашев, дочитав последнюю страницу. — Все надо на хрен переделывать.

— Почему это? — обиженно спросил Поплавский. — По-моему, очень бодренько. А финал так вообще — жыр.

Арцыбашев вздохнул и выбрался из кресла. Подошел к бару и достал оттуда бутылку коньяка.

— Будешь?

— Буду! — с вызовом сказал Поплавский. Арцыбашев наполнил два бокала, протянул один собеседнику.

— Слушай, старик, я тебя очень уважаю, ты — талантище. Но нельзя же так топорно работать. Ну вот что у них за имена? Жирослав, Терпило… Просто пародия какая-то получилась. Что, нормальных славянских имен мало?

— Ну, переделаю, — надулся Поплавский. — Делов-то… Но будет как у всех — предупреждаю сразу. Всяких, знаешь, Велимиров и Святославов и без нас хоть ложкой ешь. «Тримедиа» уже четвертый сериал выпускает с главным героем — Мстиславом.

— Сравнил, — хохотнул Арцыбашев. Пригубил коньяк, поморщился. — «Тримедиа» уже сколько лет в этой теме? У них фэнов только среди родноверов — миллион. Тарасюк им только что в попу не дует… Слышал про него последнюю сплетню?

— Нет, — угрюмо буркнул Поплавский.

— Рассказываю. Он у себя в офисе сделал натуральную кумирню. Ну, вот у тебя там, — Арцыбашев ткнул пальцем в папку со сценарием, — «маленький деревянный идол Перуна на этажерке». А у Тарасюка — прямо из кабинета выход в комнату с видом на Кремль, а в ней — и Перун, и Велес, и Сварог, и даже этот… как его… пес с крыльями…

— Симаргл, — подсказал Поплавский.

— Вот-вот, точно. Симаргл. И все, между прочим, из ценных пород дерева. И он в этой комнате кур им режет, коноплю жжет и все это потом в ютюбе выкладывает. Фанаты кипятком сцутся.

Поплавский нервно крутил в руках бокал.

— Я не понимаю, Женя, — сказал он напряженным голосом, — ты что, с Тарасюком ссориться не хочешь? Тебе поэтому сценарий не нравится?

Арцыбашев захохотал.

— Ты не шути так больше, — попросил он. — С Тарасюком ссориться, придумал тоже. Тарасюк еще в своем Крыжополе лопухом подтирался, а я уже у HBO права на пять спин-оффов к «Игре престолов» покупал. Забыл, на кого работаешь?

— Ну тогда я вообще ничего не понимаю, — развел руками Поплавский. — Ты просил посмеяться над родноверами, и в то же время показать, что они представляют собой угрозу. Я все сделал. Что не так?

— Да все не так! — рявкнул Арцыбашев. — Почему у тебя российский пограничник — чурка какая-то? Абусалимов, что ли?

— Асланбеков. Так смешно же! Все же про бронетанковых бурятов сразу вспомнят!

— Ни хрена не смешно! Делай его Сидоровым, и чтобы проницательности побольше. Понял? Чтобы он сразу этого твоего Карамазова раскусил!

— Но тогда же его через границу не пропустят!

— А ты сделай, чтобы пропустили! Но чтобы бдительный лейтенант Сидоров тут же позвонил в Москву и сообщил, куда следует!

Поплавский схватился за голову.

— А как же тогда финальный взрыв?

Арцыбашев отечески потрепал его по плечу.

— А вот это, старик, самое главное. Взрыв должен быть — это красиво, это зрителю понравится. Но имей в виду — Кремль нам никто взорвать не позволит. И потом, у тебя в сценарии вообще непонятно, как бомба, заложенная в Перуне, может стереть с лица земли весь Мордор, как твой Жирдяслав обещает…

— Жирослав.

— Да по хрен. Вот как ты сам это понимаешь?

Поплавский потянулся к папке, достал из нее листок с какими-то диаграммами.

— В статую была заложена «грязная бомба». Изготовить такую нашим соседям вполне по силам — радиоактивных веществ в их распоряжении сколько угодно, приезжай в Чернобыль да греби лопатой. А смысл грязной бомбы — в том, чтобы рассеять как можно больше радиоактивной пыли, сделав зараженную местность непригодной для жизни…

— И кто это поймет из того, что здесь написано? — Арцыбашев снова ткнул пальцем в папку. — А вот если сделать так: взрыв происходит только в воображении этого твоего Жиробаса — или, лучше, его представляет себе Егор, а в действительности бомбу уже давно обезвредили наши доблестные эфэсбэшники, и Перун просто разваливается на куски. Волхва арестовывают, но он успевает раскусить ампулу с ядом, вшитую в десну. Вот это будет история.

— Слушай, Женя, — сказал Поплавский, — ты, конечно, продюсер, царь и бог, и слово твое — закон, но то, что ты предлагаешь, это набор штампов из советских фильмов. Я так работать не могу.

— Ну, — сказал Арцыбашев с видимым облегчением, — раз так, тогда забирай эту хренотень и иди придумывай новый вариант. И чтобы без всяких этих Асланбеков и Мухоморов. Ясно?

— Ясно, — уныло вздохнул Поплавский. Он допил коньяк, собрал бумаги в папку, на которой красным маркером было выведено «Операция «Гнев Перуна»», и поплелся к выходу из огромного кабинета Арцыбашева.