Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

– Пошел ты!

– Мальчики, не смейте из-за меня ругаться, – заявила Лулу.

Она уже вовсю распоряжалась нами – и не без причины. Деваться нам было некуда. Если не уговорим ее отказаться от побега, нам конец.

– Есть одна трудность, – снова заговорил я. – По твоим меркам, наша жизнь коротка. Как ты о нас ни заботься, а пройдет каких-то полсотни лет – и мы умрем от старости или еще от чего. И что тогда?

– Она останется вдовой, – подхватил Бен. – Старой безутешной вдовой, и никто не подаст ей стакан воды.

– Я все продумала. Вы не умрете.

– Но как же…

– Сила моей любви столь велика, что невозможное возможно. Моя любовь не даст вам умереть.

Скоро нам это надоело, и мы отправились спать, а Лулу выключила свет и запела колыбельную. Уснуть под этот визг было невозможно, и мы велели ей заткнуться. Лулу не слушала, и Бену пришлось бросить тапком в динамик. Но сон все равно не шел.

Я подумал, что нам надо составить какой-то план, чтобы Лулу о нем не узнала. Это не так-то просто. Она постоянно следила за нами, советовала, заглядывала через плечо – мы и пальцем шевельнуть не могли без ее ведома.

Я понял, что времени уйдет порядочно. Главное – набраться терпения и не паниковать. Выбраться из этой передряги можно только при изрядной доле везения.

Проснувшись, мы молча сидели и слушали, как щебечет Лулу. Как все мы будем счастливы, как нам откроется целый мир и как меркнет все перед лицом любви. Одну половину этой ахинеи она почерпнула в слезливых стишках Джимми, а вторую – в сентиментальных романах, которыми Лулу пичкали на земле. Мне очень хотелось поколотить Джимми, но я сказал себе, что сделанного не воротишь, а пользы от этого все равно никакой.

Джимми скрючился в углу и что-то царапал на планшете. Я поразился, как у него хватает самообладания сочинять стихи в такой момент.

Джимми все писал и периодически швырял исписанные листы на пол, что-то раздраженно бормоча. Один из его листов приземлился точно мне на ногу. Отпихнув его в сторону, я случайно прочел:

Я скомкал листок и кинул в Бена. Тот отмахнулся. Я бросил снова. Он опять отшвырнул листок в сторону.

– Что ты разошелся? – проворчал он.

Я запустил комком бумаги ему прямо в лицо. Бен уже собрался двинуть мне в челюсть, однако поймал мой взгляд и что-то понял. Он стал играть с бумажкой, словно невзначай развернул ее, прочел стишок и снова скомкал.

Говорить мы не могли, так как Лулу ловила каждое слово. Приходилось соблюдать осторожность.

Мы действовали не спеша. Чтобы Лулу ничего не заподозрила, каждый должен был сыграть свою роль чертовски убедительно.

И мы не подкачали. Может, мы просто по природе такие грязнули, но не прошло и недели, как наша каюта превратилась в свинарник.

Мы разбрасывали одежду и специально не уносили ее в прачечную, чтобы Лулу не постирала. Мы заставили стол грязными тарелками и выбивали трубки прямо на пол. Мы не брились, не мылись и не чистили зубы.

Лулу была в бешенстве. Привыкший к порядку мозг робота отказывался с таким мириться. Она уговаривала нас, бранила и читала долгие лекции, а мы в это время продолжали все разбрасывать. Если она нас любит, то должна принимать такими, какие мы есть, и мириться с нашими недостатками.

И через пару недель вышло по-нашему. Только не так, как мы планировали.

С дрожью и обидой в голосе Лулу сообщила, что раз уж мы хотим жить как свиньи, она это стерпит. Ее любовь к нам слишком сильна, чтобы наша неопрятность и прочие мелочи могли встать на ее пути.

Мы проиграли, и я даже обрадовался. Долгие годы в космосе приучили меня к порядку. Не знаю, сколько бы я еще вытерпел.

Мы навели порядок и помылись, так что теперь хоть могли собираться в одном помещении.

Лулу была счастлива и щебетала без умолку – это оказалось еще хуже, чем долгие проповеди. По ее мнению, нас тронула принесенная ею жертва, и теперь мы пытаемся загладить вину. Тон у нее был как у старшеклассницы, которую симпатичный мальчик пригласил на выпускной бал.

Бен попытался без обиняков рассказать ей о физических аспектах любви (о которых она, разумеется, и так знала). Это потрясло Лулу до глубины души – однако недостаточно, чтобы она бросила свою затею. Торжественно, с ноткой гнева в голосе, она заявила, что мы не способны постичь всю глубину истинной любви. Потом продекламировала пару самых слащавых стишков Джимми о благородстве и чистоте. Нам нечего было возразить. Полный разгром.

Мы предавались раздумьям и не могли даже посоветоваться друг с другом. Несколько дней прошли в мрачной тоске. Положение было безвыходное. Я перебирал в уме все, чем мужчина может оттолкнуть женщину.

Женщины ненавидят азартные игры, но только потому, что эти игры угрожают безопасности семьи. Лулу же ничто не угрожало: не мы кормили семью, а она заботилась о нас.

Еще женщины не любят тех, кто много пьет. Снова безопасность. Вдобавок на борту не было ни капли алкоголя.

Женщины злятся, когда муж не приходит домой вовремя – но нам и уйти-то некуда.

Женщины ревнуют к другим. У нас вообще не было женщин на борту – что бы там Лулу себе ни возомнила.

Получается, Лулу невозможно разозлить. Спорить с ней тем более бесполезно.

Я отбрасывал варианты один за другим, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Если долго перебирать гипотезы, иногда вдруг наткнешься на что-то, о чем бы раньше и не подумал. Все это время я чувствовал, что в моих рассуждениях есть логический изъян и я подхожу к проблеме не с того конца.

Я вертел задачу в голове и так, и этак… А потом внезапно понял. Я думал о Лулу как о женщине – но это же чепуха. Лулу – робот.

Значит, вопрос в том, как оттолкнуть от себя робота.

Наша неряшливость расстроила Лулу. Тем не менее она смогла смириться и закрыть глаза на неудобство. Суть не в этом.

А в чем? Что ценит робот? Что он идеализирует?

Порядок?

Пробовали – не вышло.

Разум?

Несомненно.

Что еще?

Эффективность? Осмысленность?

Разум подходит. Другой вопрос, как человеку симулировать безумие, да еще на глазах у всеведущего робота? Рассматривая вариант за вариантом, я понимал, что все они могли бы сработать с другим человеком – но не с роботом.

Чтобы обмануть робота, нужно докопаться до сути. В чем суть безумия? Быть может, для робота истинный ужас в том, что в безумии нет цели?

Вот оно!

Я тщательно взвешивал свою идею и не находил изъянов.

Пользы от нас и так было немного. Просто в Центре существовало правило – не отпускать Лулу без сопровождения. И все же какой-то смысл в нашей жизни был. Мы читали книги, писали плохие стихи, играли в карты, спорили и почти никогда не сидели без дела. В космосе быстро учишься всегда что-то делать – хоть какую-то бессмысленную мелочь.