Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

– Скажете, невозможно? – Джексон не собирался отступать.

Декер полусонно кивнул.

– Отчего же нет? Все когда-нибудь происходит впервые. И тогда мы рванем прочь со всех ног. Вступать в последний и решительный бой не прописано у нас в контракте. Если отряду попадется что-то, с чем он не в состоянии справиться, никаких «врасти в землю и стой до конца». Никакого риска.

Корабль стоял на вершине пологого холма, на аккуратной полянке. Высокая трава была сбрызнута там и здесь каплями экзотических цветов. Под холмом лениво текла река, неся шоколадного цвета воды сквозь непроходимые чащи; ее гигантское зеркало сонно колыхалось.

Насколько хватало глаз, во все стороны простирались джунгли: мрачное темное пространство, даже через экран визора излучающее грозный запах опасности; опасности, подступающей отовсюду.

В строй встал Номер Восемь, роботы разделилась на две группы, и дело пошло вдвое быстрее. Вскоре их было уже двенадцать, и рабочих групп стало три.

– Примерно так. – Махнув пустым стаканом, Декер подхватил нить угасшего было разговора. – Никакого риска, даже случайного. Мы запускаем вперед роботов. Они собирают и готовят к работе своих собратьев. Потом всей компанией выгружают из трюма технику, собирают, настраивают и приводят в действие. Человеку даже наружу выходить не требуется, пока защитный периметр не заработает в полную мощность.

Джексон вздохнул.

– Да, наверное, вы правы. Ничего случиться просто не может. Ни единого шанса. Ни единого.

– Вот и прекрасно. – Декер вынул себя из кресла, встал и потянулся. – Пойду займусь делом. Контрольная проверка и все такое.

– Я еще немножко посижу тут, – сказал Джексон. – Мне нравится наблюдать. Все для меня внове.

– Привыкнете, – утешил Декер. – Каких-нибудь двадцать лет, и привыкнете.

У себя в кабинете Декер вынул из стола толстую пачку рапортов предварительной разведки и принялся внимательно их просматривать, фиксируя в памяти основные параметры раскинувшегося снаружи мира. Он работал неторопливо и методично, слюнявя палец и сдвигая вправо очередной изученный лист.

Атмосферное давление чуть выше, чем на Земле. Процент кислорода тоже чуть выше…

Сила тяжести. Чуть больше земной.

Температура среды. Жарко. В мирах с таким количеством растительности всегда так. Будем надеяться, что там, снаружи, ветерок. Тогда жить можно.

Суточный цикл. Тридцать шесть часов.

Радиация. Ничего особенного, все в норме, однако от звезды идет какое-то интересное излучение.

Он сделал мысленную пометку: обратить внимание.

Бактериологическая и вирусная обстановка – разнообразная, хотя вряд ли опасная, учитывая, что каждый член команды залит вакцинами и биопротекторами аж по самые брови. Впрочем, подумал Декер, гарантий не бывает. Стопроцентных – не бывает никогда. Он недавно сказал Джексону: никакого, даже случайного, риска. А ведь вот он, заложенный изначально риск, и его никак не устранить. Одна неучтенная букашка – и останется только молиться.

Высшие формы жизни присутствуют, о чем ясно говорит повышенный психофон; растительность и даже почва кишит разного рода биологической пакостью. Более чем вероятно, пакостью агрессивной. Впрочем, для изыскательских отрядов это дело привычное, рутина. Надо выходить из корабля, даже если там вообще нет признаков жизни: просто убедиться, что их нет.

В дверь постучали, и Декер отвлекся от бумаг.

Пришел капитан Карр, командир штурмового подразделения Легиона, и четким отработанным движением отдал честь. Декер не стал подниматься из-за стола. Его ответный салют был намеренно расхлябанным. Нельзя, напомнил он себе, позволить этому парню создать даже иллюзию равенства: никакого равенства на самом деле нет в помине. Офицеру Легиона далеко до начальника изыскательского отряда.

– Докладываю, сэр. Мы готовы к высадке.

– Отлично, капитан. Отлично.

Ну что поделаешь с этим дураком? Еще бы Легион не был готов! Он и должен быть готов, доклад – всего лишь дань традиции. Так зачем, спрашивается, следовать глупым пустым формальностям?

Декер полагал, что дело в природе людей, подобных Карру. Легион, с древними традициями воинской службы, со своими представлениями о долге и чести, привлекал именно таких людей. Самое место для любителей жесткой дисциплины и муштры.

Оловянные солдатики, зато какие дисциплинированные! Самые несгибаемые бойцы галактики. Обученные к действию в экстремальных условиях, привитые против всех мыслимых болезней, знающие неземную психологию, с огромным потенциалом выживания, испытанные в самых крутых мясорубках.

– Позже, капитан. Роботы еще не закончили.

– Слушаюсь, сэр. Ожидаем приказа, сэр.

– Благодарю, капитан. – Декер ясно дал понять, что разговор окончен. Однако когда Карр развернулся к двери, он снова его окликнул.

– Да, сэр?

– Мне любопытно, – сказал Декер. – Просто любопытно, понимаете? Можете ли вы вообразить обстоятельства, при которых Легион не справится с поставленной задачей?

Наблюдать за Карром в тот момент было упоительно. Чистый восторг.

– Боюсь, сэр, я не понял вопрос.

Декер вздохнул:

– Я и не надеялся.

К сумеркам роботы наконец запустили часть техники, достаточную для организации малого периметра защиты.

Огнемет выжег вокруг корабля круг в две сотни шагов диаметром. Потом по выжженному участку прошелся генератор жесткого излучения, уничтожая на поверхности и в почве все живое. Кое-где земля прямо вскипала: погибающие живые существа пытались оказать краткое, яростное и бесполезное сопротивление и скрыться от настигающей их смерти.

Роботы установили гигантские прожекторы, и теперь вершину холма заливал слепящий белый свет.

Впрочем, люди по-прежнему не высовывали из корабля и носа.

В кают-компании робот-стюард накрыл стол; собравшиеся члены отряда любовались происходящим снаружи.

Весь отряд – кроме легионеров, которые остались у себя в казармах, – уже был в сборе, когда вошел Декер.

– Добрый вечер, джентльмены.

Он шагнул к своему месту во главе стола и сел. Заскрипели стулья: рассаживались члены отряда.

Декер сцепил руки, наклонил голову, и его губы раскрылись для традиционной молитвы. В последний момент он запнулся и произнес совсем не те слова, которые механически произносил тысячи раз прежде.

– Отец Небесный, нас, слуг Твоих, привела в этот незнакомый мир гордыня. Научи нас смирению, даруй знание, пока еще не поздно: ведь все собравшиеся здесь, невзирая на расстояния и мощь человеческой цивилизации, – по-прежнему дети Твои пред очами Твоими. Исполни мольбу нашу и благослови преломляемый нами хлеб; храни нас – отныне, и присно, и во веки веков. Аминь.