Олаф Степлдон - Пламя [сборник]

И теперь, Тос, я должен попросить тебя не только поверить мне, но и предпринять кое-какие действия. Прежде всего, попробуй поискать сам. Исследуй каждый костер и каждую печь, к которым у тебя есть доступ, и ты, несомненно, обнаружишь эти язычки пламени. Немного практики не повредит, так как я подозреваю, что они научились скрываться от нас. Когда убедишься в их существовании, умоляю: организуй всемирную кампанию по их уничтожению. Настаивай на осмотре каждого костра на всех континентах. Кратеры вулканов тоже нужно обследовать очень тщательно. А поскольку пылеобразные споры этих созданий повсюду зарождаются на ветру, следует проверить все пожарища, кустарниковые пожары, доменные печи, лесные и степные пожары, так как они являются благоприятными очагами для размножения. К счастью, пламя очень легко уничтожить в небольшом костре; да и в большом необходимо только воздержаться от нападения до тех пор, пока огонь так или иначе не уменьшится, а затем плеснуть воды на каждый отдельный язычок пламени. Главное — убить их до того, как естественное медленное охлаждение превратит их в частицы пыли. К сожалению, даже если нам удастся уничтожить всех поддающихся обнаружению индивидов, мы не сможем ослабить бдительность, так как переносимые ветром споры долговечны, потенциально бессмертны, а где-то всегда может произойти пожар, или же нагревание какого-нибудь камня вулканической породы может пробудить и высвободить находящегося в заточении индивида. Да и от вулканов всегда исходит серьезная опасность.

Крайне важно принять меры предосторожности против дьявольской психической силы пламенной расы, особенно сейчас, когда тысячи или даже миллионы язычков все еще живы. Нужно проследить за тем, чтобы выражение кем бы то ни было симпатии к ним стало во всех странах уголовно наказуемым преступлением. Опасные мысли подобного рода следует пресекать любой ценой. Никому так не дорога частная свобода, как мне; но наступает момент, когда терпимость перестает быть добродетелью. Иногда она — преступление. Кроме того, до каждого, кто желает отстаивать дружественные отношения с пламенной популяцией, следует донести, что тем самым он никоим образом не выражает собственную свободную волю. Он не более чем автомат, контролируемый язычками пламени. Говорится ведь: единственная истинная свобода — свобода желать Воли Божией. В таком случае величайшее порабощение есть иллюзия свободного желания того, что в действительности является Волей Сатаны.

И вот еще что, Тос. Хочу, чтобы ты знал: мои взгляды относительно религии совершенно изменились после этих последних событий. В тот момент, когда я вылил кувшин воды в тот деревенский камин, я наконец-то увидел свет. Прежде я был благонамеренным агностиком, вроде тебя. Но внезапно мне открылось — через мой собственный свободный акт убийства пламени, — что действительно существуют две космические силы добра и зла, Бог и Сатана, ведущие борьбу по всей вселенной; и что Бог спас меня от вечных мук и использовал в качестве своего орудия.

Так что, Тос, именем всего, что тебе дорого, заклинаю тебя посвятить всего себя без остатка этому крестовому походу, цель которого — спасти человечество от духовного рабства и осуждения на вечные муки. Если тебе удастся пробудить общественное мнение, не сомневаюсь, что в надлежащее время мое здравомыслие будет подтверждено, и я выйду на свободу. Впрочем, это пустяк; так как, где бы я ни находился, я посвящу себя физической борьбе с пламенной расой ради спасения человечества. Они меня определенно боятся, иначе не просили бы постоянно допустить их в мое сознание из всех костров и печей земли. И они чертовски обольстительны! Не знай я, что они применяют ко мне свои дьявольские способности, я бы, вероятно, даже признал их добродетель и духовную власть. Разумеется, пусть они и дьяволы, но говорят ангельскими языками и весьма ловки в превратном использовании божественной мудрости. Но поскольку ради своей мировой политики они разрушили мой брак, они, должно быть, и есть зло. Кроме того, они сами признавались, что их план — контролировать волю всего человечества. Какие тут еще могут быть вопросы?

Конечно, все говорит в пользу того, что международное соперничество отвратит человеческие народы от объединения против общего врага. Но, разумеется, остается по крайней мере один шанс на то, что опасность, просто потому, что она является общей и внешней, может сподвигнуть человечество к объединению. Если это случится, у людей появятся причины возблагодарить пламя. До сих пор наши враждующие племена никогда не были способны объединяться — разве что для отпора общему врагу; и поэтому для всей расы в целом единение представлялось невозможном. Но теперь у всех наций есть общий враг, и враг опасный, что наконец-то делает подобный союз возможным. «В зарослях крапивы опасностей…» [6] Полностью цитата звучит так: «… в зарослях крапивы опасностей мы сорвем цветок — безопасность». (У. Шекспир, «Генрих IV»). 158 . У нас появилась отличная возможность. Делай свою часть, Тос, а я продолжу делать мою.

Твой

КАСС.

P. S. Я закончил этот документ прошлым вечером и теперь перечитал его. Концовка написана в тональности несомненности; но утром, после ночи, проведенной в подчинении убедительному влиянию пламенной расы, я чувствую совсем иное. По правде сказать, я живу в аду из-за отчаянной борьбы, происходящей в моем собственном мозгу. Должен признаться, я не чувствую, что все эти язычки пламени — зло. Я чувствую, что их призыв был искренним и обоснованным. Но чем больше они меня порабощают, тем с большей решительностью я напоминаю себе, что мое согласие было индуцировано искусственно, и потому твердо стою на своем. Но борьба идет ожесточенная, и если только в самое ближайшее время, за счет моей собственной свободной психической силы, мне не удастся выбросить их из головы, я, несомненно, сойду с ума.

Бога ради, Тос, приезжай и навести меня, приезжай и помоги мне, пока не стало слишком поздно.

К.

Когда вышеприведенное обращение Касса дошло до меня, я был занят профессиональными научными делами, предполагавшими массу поездок по континенту. Прошло несколько месяцев, прежде чем у меня появилась возможность навестить его. К тому времени уже была достигнута договоренность о публикации этого тома, и оригинальный машинописный текст находился в руках печатников. Я послал Кассу два письма, в которых говорил, что его история принята, но ответа так и не получил.

Разобравшись немного с работой, я сразу же обратился в психиатрическую лечебницу с просьбой позволить мне повидаться с Кассом. По прибытии я имел беседу с дежурным психиатром. Он объяснил, что Касс «почти нормален, если не считать его бредовых идей». Иногда он погружается в глубокую задумчивость, из которой его бывает не так-то и просто вытащить, но во всем прочем «ничем не отличается от вас или меня — за исключением его безумных представлений о пламени». Я поинтересовался, указывает ли что-то на то, что его бред вскоре рассеется. Это вряд ли, неохотно признал психиатр. Судя по всему, фантазийная система быстро пролиферировала в его, Касса, мозгу.