Гэри Ван Хаас - Создатели

– Прошу прощения за причиненные неудобства.

– Ты меня уже ненавидишь?

– Я ненавижу тебя с тех пор, как в первый раз увидела на экране. Ты лжец. Ты пересказываешь их вранье, да еще и улыбаешься.

– Не я пишу тексты. Это просто работа.

– Для тех, кто их пишет, это тоже просто работа, – сказала Люсия. – И для тех, кто придумывает новости, это тоже просто работа. И те, кто планирует пропаганду, всего лишь делают свою работу. Это огромная система, и никто вроде бы не виноват. Все просто делают свою маленькую работу.

– Я знаю, но…

– Ничего ты не знаешь! Без пропаганды люди никогда не согласились бы на все это.

– Не я, так кто-то другой занимался бы этим.

– Ты прав. Я тебя действительно ненавижу. Я всех вас ненавижу. Вы наживаетесь на чужой крови, а потом просто пожимаете плечами и улыбаетесь. Это не ваша вина, кругом море свежей кровушки, а вы только пригубили. Да и к тому же, это кровь латиноамериканцев, азиатов, арабов, африканцев. Они ведь не настоящие люди, их можно мучить и убивать ради наживы. Правда?

Руперт промолчал.

– Знаешь, сколько человек ваша машина уничтожила только в этом веке?

– Наверное, тысячи.

Она закатила глаза.

– Ты идиот.

– Я тебя предупреждал.

Люсия резко повернулась к нему и сверкнула глазами.

– Надеюсь, ты не рассчитываешь нас одурачить.

– Нет.

– Я убивала мужчин покрепче и пострашнее тебя.

– Верю.

– Раньше я мечтала перерезать тебе глотку, – сказала она. – Каждый раз, когда смотрела новости.

– А кого потеряла ты? – спросил Руперт.

– Что?

– Ты сказала, что большинство ваших людей потеряли кого-то по вине Департамента террора. Я потерял своего друга Салли.

– Я не говорила, что кого-то потеряла.

– Так ты из тех самых идеалистов-радикалов?

– Не хочу с тобой разговаривать. – Она включила музыку и уставилась на дорогу.

Они ехали много часов и дважды останавливались на заправках с самообслуживанием, где платили наличными Руперта. Глубоко в пустыне, когда Руперту уже не верилось, что где-то существуют города, Люсия свернула с асфальтированной дороги на пыльную, едва заметную колею. Она выключила фары, и мир погрузился в густую темноту.

– Зачем ты это сделала? – спросил Руперт.

– Чтобы нас не заметили воздушные патрули.

– Ясно. Как ты различаешь дорогу?

– По звездам, – ответила Люсия.

Руперт не понял, пошутила она или нет.

Еще через полчаса они оказались возле высокой скалы, закрывающей небо с водительской стороны, и поехали вдоль нее. Люсия притормозила, развернула машину и въехала в пещеру.

– Мы здесь застрянем, – сказал Руперт.

– Хватит ныть. – Люсия подождала, чтобы машина проскользила вперед на несколько ярдов, и заглушила мотор. Тут их не обнаружат спутники и вертолеты. – Мы на месте.

Руперт попытался открыть пассажирскую дверь, но она уперлась в каменную стену пещеры и распахнулась только наполовину. Он втянул живот и сумел выбраться из машины. Люсия вышла со своей стороны и закрыла дверь. Свет в автомобиле погас.

Путь освещал плоский фонарик на ремне Люсии. Резкий белый свет придавал пещере мистический вид: шероховатые каменные стены окрашивались бежевым, а трещины и впадины в скалах оставались непроницаемо черными.

– Нам сюда, – показала Люсия. Они обошли машину и двинулись вперед. Руперт шел за Люсией вниз по каменному петляющему коридору, почти такому же узкому и крутому, как дымоход. Покатый пол пещеры был усыпан скользким песком.

Они прошли еще сто футов и оказались в просторной высокой пещере. Слева от Руперта пол пещеры заканчивался крутым обрывом. У противоположной стены стоял остов старого автоприцепа или дома на колесах. Пещера была набита полками и коробками с какими-то приборами, пыльными папками и сотнями книг и журналов. Кое-где пространство отделялось самодельными занавесками.

Середина пещеры, как это ни странно, напоминала гостиную: потертый диван, четыре-пять разномастных стульев, старый магнитофон, письменный стол, как будто принесенный с пепелища. Единственным источником света была лампа, закрепленная на столе. Она освещала пожилого мужчину, который встал, чтобы поприветствовать их.

Мужчина покачнулся и оперся на трость. У него была неухоженная борода и лысина на макушке, вокруг которой в беспорядке торчали длинные серебристые волосы. В мире Руперта бороды носили только безработные и уж точно не белые мужчины.

– Как хорошо, что ты здесь, Люсия, – сказал мужчина. Несмотря на свою нетвердую походку, он двинулся к ним с высоко поднятой головой и прямой спиной. Люсия подбежала и обняла его. Руперт не понял, была ли она рада его видеть или просто не хотела, чтобы он утруждал себя ходьбой.

– Не нужно было вставать, – сказала она, обняв старика.

– Можно и встать по такому случаю, – ответил он. – Ей-богу, Люсия, если бы я мог прожить жизнь заново, я бы женился на тебе сегодня же, а завтра увез бы тебя в Париж.

– Нет, – сказала Люсия. – Ты бы сделал меня любовницей и пользовался бы мной, пока я не стану старой и уродливой.

– Ни за что.

– С тобой такое бывало.

– Мне нечего возразить. А что это за друг с тобой?

– Он мне не друг. Это пропагандист из «Глобнета». Его зовут Дэниэл Руперт.

– Правда?

Руперт пожал левую руку старика. Тот долго и внимательно рассматривал Руперта слезящимися бледно-голубыми глазами и пронзительным взглядом неприятно напоминал пастора Джона.

– Я уволился, – сказал Руперт, выдавив усмешку.

– Меня зовут доктор Джон Смит, – старик улыбнулся в ответ очень непринужденно. – Вообще-то меня зовут по-другому, но моя фамилия слишком известна и отнюдь не по лестному поводу. В любом случае я ею не пользуюсь.

– Понимаю. Приятно познакомиться.

– Это его рекомендовал Салливан? – спросил доктор Смит у Люсии, уставившись на Руперта.

– Да.

– По-моему, на него можно положиться.

– Ты просто не смотрел его передачи.

– И слава богу! – ответил доктор Смит. Он оглядел тяжелую куртку Руперта. – Ты знаешь, куда тебе вживили маячок?

– Я даже не уверен, что они его действительно вживили.

– Лучше перестраховаться. Люсия, проводи, пожалуйста, джентльмена в смотровую. И сделай свет поярче.

– Вон туда, – показала Люсия. Она провела Руперта в старый фургон, стоявший у стены. Вход в него был занавешен той же тканью, из которой была сшита куртка Руперта. Внутри стояла полная темнота. Руперт услышал сбоку треск, и у него над головой зажглись хирургические светильники. Люсия вращала маховик, приделанный к металлическому блоку на стене фургона, очевидно, чтобы производить электричество.

В середине фургона стоял низкий операционный стол из стали. Вокруг были зеркала, несколько громоздких квадратных экранов и разнообразные медицинские приборы, которые выглядели так, будто их списали из захудалой больницы в начале семидесятых. На кухонной столешнице фургона лежали скальпели и стояли бутылки с какой-то жидкостью. Потолок, стены и пол покрывал такой же тяжелый материал, из которого была сшита куртка. Комната выглядела так, словно ее оклеили брезентовыми мешками с помощью изоленты.