Катарина Макги - Сияющие высоты

Когда в дверь позвонили, все мигом позабыли про Каллиопу: в комнату ввалилась целая толпа. Шум голосов стал громче, раздавались смех, комплименты, поздравления.

– Фликер маме, – прошептала Каллиопа, отходя в сторонку.

Она прикрыла глаза, чтобы справиться с головокружением, и принялась составлять сообщение.

– Мама, ты нипочем не догадаешься, что сейчас на мне…

Теперь можно забыть про Надава: им придется уехать посреди вечеринки, сесть на первый рейс до Южной Америки. На деньги от продажи этих бриллиантов они смогут прожить несколько лет.

Каллиопа не смогла закончить сообщение. Это был уникальный шанс, который появляется раз в жизни, но она застыла на месте, будто новичок.

– Калли! – Подошел Атлас, и Каллиопа вздохнула от облегчения. Она закончит фликер позже. – Здесь кое-кто из моих друзей. Я бы хотел тебя с ними познакомить.

Атлас кивнул в сторону холла, куда прибывал народ – молодежь и взрослые в идеально отутюженных смокингах и элегантных черных или белых платьях.

Каллиопа обожала подобные моменты роскоши и гламура. Казалось, деньги могли сгладить все шероховатости. Но сейчас, глядя на всех гостей Фуллеров, она испытывала опустошенность. Ведь это не ее друзья, не ее смех и сплетни и не ее парень. Она просто позаимствовала все это, как серьги с розовыми бриллиантами.

На сей раз ей будет не так просто подвести итоги.

– Конечно, – сказала она Атласу с натянутой улыбкой. – Идем.

Она вскинула голову и последовала за ним. Серьги, которые ей совсем не хотелось красть, ужасно тяготили ее.

Каллиопа решила, что позволит себе насладиться мечтой – притвориться обычной девушкой, пришедшей на вечеринку с симпатичным парнем в смокинге. Хотя бы на чуть-чуть.

С неподдельным восторгом Ватт обвел взглядом бурлящее вокруг веселье.

По обе стороны от канала раскинулся черно-белый паркетный танцпол, похожий на глянцевую шахматную доску. Уши забивала какофония языков – слишком много людей говорили одновременно, и Надя не затрудняла себя переводом. Над головой две громадные башни Зеркал устремлялись в темноту и терялись в головокружительной выси.

Ватт, кажется, понял суть их названия: этот город мечты был полон зеркал и отражений. Мельчайшая деталь в одной башне – каждая арка, каждый сверкающий миллиметр стекла или изгиб балконных перил – хитроумно отражалась на другой стороне, в матово-белом карбоните или глянцево-черном ниостоуне. Даже обслуживающий персонал двигался, словно по режиссерскому замыслу, копируя друг друга по разные стороны канала.

Куда бы Ватт ни глянул, везде видел женщин в черных или белых платьях и мужчин в дизайнерских смокингах. На вечеринке не было ни единого цветного штриха, ни единой красной вишенки на барной стойке. Это создавало поразительный эффект, словно Ватт смотрел старый двухмерный голофильм, где царствовали оттенки серого.

«Надя, как думаешь, что имела в виду Синтия?»

Он не переставал вспоминать, как та попросила его остаться, а в конце – поцеловала. И как вести себя при следующей встрече? Ватта бросало в жар, волнами накатывали растерянность и чувство вины.

– Ты знаешь, что она имела в виду, – прошептала Надя на ушные антенны.

Ватт насторожился. Надя его осуждала.

«Я сделал что-то не так?»

– Я лишь знаю то, что ситуация изменилась, и мне все сложнее предугадать исход.

«С девушками всегда сложно», – раздраженно подумал он.

– Ватт, люди не машины. Они непредсказуемы и с большей вероятностью выходят из строя.

«Это уж точно».

Синтия как-то сказала ему: поступки говорят больше, чем слова. Но Ватт скорее подстраивался под ситуацию, чем управлял ею. Причем уже давно. Может, сам и виноват?

С Ледой они встретились в аэропорту. Он ожидал застать ее в дурном настроении или строящей коварные планы – они летели на самолете семьи Эйвери, и Ватт опасался угодить в напряженную атмосферу. Но Леда вела себя раскованно и будто не заметила его опоздания, лишь повернулась и сообщила, что предстоит пятичасовой перелет, а потом спросила, какой фильм они будут смотреть. Заметив, что она водит пальцами по его руке, лежавшей на подлокотнике, Ватт промолчал, но и руку не убрал.

Весь перелет они почти не видели Эйвери, как и остальных, но Ватта это вовсе не заботило.

«Надя, – решился спросить он, – как думаешь, Леда уже мне доверяет?»

– Я не могу оценить ничье эмоциональное состояние, кроме твоего. Все, что я скажу про чувства Леды, окажется чистой воды догадкой. Мне проще отслеживать твое настроение, потому что я располагаю данными за несколько лет. К примеру, я знаю, что Леда тебе нравится.

Ватт совершенно не ожидал такого от Нади.

«Неправда!»

Леда опоила его, манипулировала им и шантажировала. Да, пару раз она заставила Ватта улыбнуться, и еще ее было приятно целовать, но это не значило, что она ему нравилась.

– Факты говорят об обратном. Когда вы вместе, у тебя проявляются типичные физические признаки влечения: учащается сердцебиение, голос становится более глубоким и, конечно…

«Это не в счет», – сердито оборвал Надю Ватт.

От огромной огненной скульптуры в ночное небо устремились искрящиеся фейерверки.

«Как ты и сказала, это всего лишь данные. Физическое влечение не имеет ничего общего с симпатией».

– Ты повторяешь ее движения и жесты. У тебя приливает кровь к голове, когда Леда рядом, что в большинстве исследований относится к становлению эмоциональной связи, – не отступала Надя, – и ты постоянно спрашиваешь про нее, что…

«Ты не понимаешь, ясно? – огрызнулся Ватт. – Как ты можешь понять то, чего даже не чувствуешь?»

Надя замолчала.

– Ватт! – Рядом появилась Леда, ослепительная в своем белом платье в греческом стиле. – Я тебя искала. Здесь Каллиопа.

Он перевел взгляд туда, куда она показывала. Там стоял Атлас вместе с девушкой с фотографий. Стройная, загорелая, она выглядела уверенной в себе. Темные волосы лежали на золотистых плечах, черное платье изящно облегало фигуру. Все в ней было безукоризненно.

– Шпионишь за Каллиопой, потому что она с Атласом? – медленно спросил Ватт.

Неужели она вновь нацелилась на Атласа и Эйвери? Может, Ватт для нее всего лишь способ занять время или уловка, чтобы заполучить другого парня?

– Конечно, – нетерпеливо ответила Леда.

Ватт сам удивился тому, как сильно разозлился. Что ж, Леда для него тоже ничего не значила.

– Эйвери страдает из-за этого, – сказала вдруг Леда, и в ее голосе появились новые нотки – страстного желания защитить подругу вкупе с тревогой.

Гул в голове Ватта мгновенно стих.

– Стой, – проговорил он. – Правильно ли я понимаю – ты шпионишь за Каллиопой, потому что она с Атласом, а ты хочешь, чтобы он был с Эйвери?