Роман Бобков - Хроники острова магов. Семена жизни. Книга 1. Замок на болоте

Было предпринято множество попыток, в том числе и магических, узнать, зачем местным понадобился замок среди болот и что он в себе скрывает. Однако стойкие к чужой магии местные свою тайну так и не раскрыли. А взятые живьем пленные упорно молчали.

Тогда было принято решение произвести разведку боем. Собрав значительные силы, русичи предприняли попытку взять болотный замок штурмом. Несколько дней они подтягивали по трясинам и топям свою армию, чтобы взять заветный холм в плотное кольцо. И это было их первой ошибкой, так как за это время местные тоже успели подтянуть в замок значительные силы. Причем их заполненные водой проходы были скорее всего, как когда-то в замке Чародея, выведены прямо внутрь болотного замка. Так что численность своих войск они могли пополнять без особого труда.

Но больше всего без труда отброшенных от стен замка русичей, поразило то обстоятельство что, плечом к плечу с местными со стен их обстреливали амазонки! Живые и невредимые, они посылали стрелы и проклятья в сторону атакующих их воинов, гневно требуя убираться прочь!

Они не вступали в переговоры, игнорировали попытки Евпатия и других нести им слово, а когда слово было принято, то в переговоры вступили только местные драконоголовые. На все вопросы русичей: как амазонки остались живы и почему они сражаются на стороне детей драконов, зачем здесь этот замок – предводительницы местных лишь качали головами и сообщали, что ждут решения совета сестер и владычицы, тогда, возможно, они откроют русичам свои тайны.

Русским воинам не осталось ничего другого, как временно остановить свои попытки штурмовать стоящий на высоком холме замок, а расположившись вокруг него, ждать решения совета сестер и владычицы драконоголовых. Это была их вторая роковая ошибка.

Скорее всего, местные даже не помышляли раскрывать русичам свои планы, они просто тянули время.

Пока войско воеводы ожидало у подножья холма, драконоголовые сами взяли всех русских в кольцо, подтянув по болотам новые силы. Когда русичи распознали подвох, было уже поздно, они были промеж двух огней.

А снова вступившие в переговоры предводительницы местных надменно заявили, что не они начали эту войну, но совет сестер и владычица проявляют милосердие, и если русские оставят все свое оружие и броню, то племя детей драконов отпустит их на все четыре стороны.

Это был позор, позор, альтернативой которому было все же вступить с местными в последний, смертельный бой.

– Если бы не девы-воительницы, – стучал Евпатий по столу кулаком, когда рассказывал Глебу эту историю, – то мы, несомненно, все равно вступили бы в бой! А там авось бы прорвались. Пусть не все и не в болотный замок, но до своего поселения или, в крайнем случае, до замка Чародея мы бы добрались. Ну ничего, будет нам урок! Зато теперь мы так подготовимся, что каждый драконоголовый, защищающий болотный замок, пожалеет, что родился на этот свет! А те магические нити, которыми местные опутали разум дев воительниц, мы с моим учителем снять сумеем! Ну а то, что здесь замешана магия, я не сомневаюсь! По-другому и быть не может, так ведь?

Так или не так, Глеб не знал до сих пор. Но то, что сражение предстоит нешуточное, можно было не сомневаться. Уж слишком тщательно готовился к нему воевода, да и все русичи.

Сам воевода не раз любил повторять, что взять болотный замок для него – это как для великого русского полководца Суворова, взять Измаил. Турецкая крепость считалась неприступной и не раз выдерживала осады, оставляя ни с чем своих врагов. Но и она пала перед гением русской армии.

Глеб поежился от начинающего пробирать холода и сырости, проникающих из-за длительного неподвижного стояния в этом плотном тумане, и снова ушел в свои мысли.

Теперь ему вспомнился плененный монгол, с которым воевода на удивление быстро нашел общий язык и уговорил добровольно служить в русском лагере. Только один момент сильно расстроил предводителя русского войска: оказалось, что на изготовление хорошего монгольского лука уходит не меньше года. А столько времени у русских не было.

Но здесь уже помог Евпатий, а точнее, его учитель, маг Чародей. Волшебник сплел магические нити так, что время, которое необходимо для доведения до кондиции составляющих монгольского лука, сократилось из месяцев в дни, так что производство мощных дальнобойных луков и обучение стрельбе из них войска воеводы быстро набрало обороты.

– Ты ничего не слышишь? – неожиданно толчком в бок, вывел Глеба из своих мыслей стоящий рядом с ним в шеренге воин. – Кажется, какой-то шорох или даже шелест?

Глеб прислушался. Действительно, что-то похожее на далекий шорох донеслось до его ушей.

– Да это, наверно, долгожданный ветерок срывает с деревьев последнюю листву. Глядишь, сейчас и туман развеется, – высказал свое предположение другой стоящий рядом с Глебом витязь.

Собственных мыслей по поводу далекого шороха Глеб высказать не успел. В тумане громко и тревожно раздался звук сигнального рога, трубящего перестроение. Не просто перестроения, а смену линии атаки на противоположную и готовность к бою.

В считанные секунды месяцами отрабатывавшие подобные перемещения воины поменялись друг с другом местами, и теперь там, где стояли пращники, оказались щитоносцы первой шеренги, а их места, наоборот, заняли камнеметатели.

– Неужели в тумане сзади обойти умудрились? – ни к кому конкретно не обращаясь, осведомился сосед Глеба. – Или и того хуже – окружили?

Ответом ему, да и всем остальным, было резкое, как сорванное одеяло, исчезновение тумана и топот многочисленной, стремительно приближающейся вражеской конницы.

– Вот тебе и шорох, – облизывая пересохшие от волнения губы, вслух пробормотал Глеб. – Казалось, что показалось, а оказалось, не показалось.

– Пики в землю! Держать строй! – что есть мочи заорали, повторяя друг за другом, старшины рядов копейщиков. Но воины уже и без них поставили свои длинные копья под сорок пять градусов, направив острия в сторону врага и вверх, а задние концы уперев в землю. Так можно было остановить несущуюся во весь опор конницу.

И копьеносцам это удалось, тем более что враг, который надеялся атаковать сзади и посеять переполох, при виде ощетинившихся копий и успевших перестроиться воинов заметно сбавил темп.

Вражеские конники, пытаясь отвести в сторону или обрубить выставленные против их лошадей копья, сшиблись с первыми рядами копейщиков. Строй ощутимо дрогнул, покачнулся, но выдержал.

Тяжелой коннице не удалось прорвать пеший строй с первого наскока, и завязался тяжелый бой. Ряды копейщиков, как один слаженный механизм, бесперебойно били своими копьями по налетевшему врагу.