Свен Карстен - Землемер

Пауль накидывает себе на плечи шинель, потом накрывает полой и Вайдемана, обнимает его рукой за шею. Теперь не так холодно.

— Он себя так странно вел, этот охранник! — говорит Пауль чуть погодя. — Шарил руками, как слепой. Поверить невозможно, что он нас не видел! Что же он тогда видел?

— Да все он видел, и вас и меня. Я же вам объяснял уже. Он видит и не видит одновременно. То есть, не одновременно, а по очереди… Черт, мне что — еще раз все повторять?!

— Не сердитесь, — Пауль трогает Вайдемана за локоть. — Я вам верю. Просто это все… ну… трудно понять с одного раза.

— Теперь же вы сами видели.

— Да, теперь-то конечно…

Потом они сидят молча, Вайдеман успокаивает дыхание, а Пауль обламывает вокруг себя мелкие веточки, пытаясь устроиться поудобнее. Вахмистр давно уже вернулся в здание вахты, волоча винтовку за ремень. Но его выстрелы пока никто не прибежал, но патруль, наверняка, появится с минуты на минуту, надо спешить.

— Слушайте, Андреас, — говорит Пауль. — А вы не задумывались насчет карьеры в цирке или на сцене варьете? Вы могли бы много денег заработать на таких фокусах. Исчезновение человека! Вам же только надо его на руки взять, и — вуаля! Публика бы валом валила!

— Все, идемте! — холодно говорит Вайдеман. Он встает и, не дожидаясь Пауля, начинает боком пробираться вдоль штакетника. Пауль, вздыхая, поднимается, семенит следом.

Через несколько метров он начинает морщить нос, затем говорит Вайдеману «Фу!» и «Как вам не стыдно?!». Однако, невидимка на критику не реагирует, а неприятный запах с каждым шагом усиливается. Забор кончился и они выходят к длинному мрачному строению из досок — солдатской латрине. Пауль зажимает нос, воняет здесь невыносимо.

— Подождите секунду, — говорит Вайдеман, скрываясь внутри.

— Только одну секунду, Андреас! Я долго не выдержу, побыстрее там, пожалуйста! — гнусавит Пауль, дыша через рот.

Вайдеман тут же появляется снова — заходите, требует он.

— Зачем это? Вам что, нужна моя помощь? Там же грязно!

— Заходите, не разговаривайте! — сердится Вайдеман.

— Пожалуйста, не кричите. Я уже иду, видите? Что будет с моими ботинками, это вас не волнует, я уже понял.

Внутри абсолютно темно. Пауль останавливается в дверях, медлит. Сюда! — слышит он голос Вайдемана из темноты.

— Я ничего не вижу, где вы?!

— Идите налево и вдоль стены, держитесь за стену руками, тогда не упадете.

— Руками?! Вы с ума сошли, Андреас, как же можно тут руками за что-то держаться?!

— Идите налево, черт вас дери!

— Опять вы ругаетесь…

— О, готтес шайсе! Идите сюда, здесь есть лаз, я выломал одну доску.

— Хорошо, хорошо, я иду. Неужели нет другой дороги?! Так и знайте, Андреас, если я упаду, то вы будете виноваты.

— Вот здесь, в стене. — говорит Вайдеман над самым его ухом. — Наклонитесь и ныряйте.

— Мне не нравится это слово. Ой, я головой ударился!

Вайдеман раздраженно молчит и Пауль решает больше не капризничать и покориться судьбе. Он, тараща глаза в темноту и кусая губы, лезет в пролом в задней стене сортира. Шинель сваливается с плеч и ее приходится срочно ловить, пока она не запачкалась. Вайдеман, кряхтя, выбирается следом.

Они оказываются в заброшенном фруктовом саду, луна освещает невысокие голые деревца — похоже, яблони, так как к неприятному запаху из латрины теперь примешивается и идущий от земли аромат лежалых яблок. Деревья в лунных лучах кажутся вырезанными из черной и серебряной бумаги. Пауль поплотнее закутывается в теплую шинель, теперь он совсем не боится погони — ведь не полезут же солдаты в пролом в сортирной стене, они его просто не найдут! Вайдеман прилаживает доски на место, это он здорово придумал — так запутать следы, молодец, с ним не пропадешь! Теперь Вайдеман идет вдоль яблоневых рядов к чернеющему вдалеке большому сараю, Пауль торопится следом, как отставший верблюд за своим караваном, стараясь не споткнуться и наступать след в след.

— Куда же мы идем? — спрашивает Пауль вайдемановскую спину.

— В одно спокойное местечко, — бросает невидимка, не оборачиваясь. Пауль вздыхает, похоже, Вайдеман ему так и не доверяет до конца.

Сарай приближается, растет. В неверном лунном свете Пауль неправильно оценил его размеры — сарай не просто большой, он огромный, настоящий ангар. Ну, конечно! Пауль только теперь сообразил — ведь это спокойное местечко есть не что иное, как воздухоплавательный ангар, здесь держат аэростаты и здесь же ночует Вайдеман, в будочке охраны, которая сейчас так удачно пустует из-за болезни сторожа. Странно только, что сторожу не нашлось замены. Это, скажем прямо, непорядок и разгильдяйство. Впрочем, в группе «Вест-Вест» вообще хватает странностей…

Господа геодезисты перебираются через насыпь и рельсы — к воротам ангара проложена узкоколейка. В дальнем конце ее, в тупике, скучает грузовая дрезина. Пауль и Вайдеман, словно два лунатика, карабкаются на деревянный перрон, подсаживая друг-друга и кряхтя. Потом бредут по скрипящим прогибающимся под ногами доскам ко входу в ангар.

В одной из створок ангарных ворот прорезана дверца, а у Вайдемана, оказывается, есть ключ. Как же его способность ходить сквозь стены, или сейчас она не работает? Вы просто невозможны, Людвиг, — ворчит в ответ Вайдеман. Они входят, и Вайдеман снова запирает дверь. Пауль, вытягивая в темноту руки, интересуется, есть ли тут освещение. Еще чего, — отвечает Вайдеман, теперь уже в полный голос, — здесь же кругом водород! Водород?! Ну, да, — поясняет Вайдеман, — ведь этим горючим газом заправляют аэростаты. Жечь здесь огонь было бы весьма неосмотрительно. Пауль считает, что это очень правильное слово, в ангаре, именно что «неосмотрительно». То есть, слишком темно, чтобы смотреть. Вайдеман бормочет, что придется рискнуть — в темноте много не наработаешь. Он чиркает спичкой и зажигает «летучую мышь», на три метра вокруг разливается бледный дрожащий свет.

— А нас не увидят снаружи? — осторожно интересуется Пауль.

— Мы же невидимки. Успокойтесь, Людвиг.

Продрогшие невидимки бредут мимо бесконечных стеллажей с газовыми баллонами. Тут их, наверное, сотни — тупорылые цилиндры лежат длинными рядами, словно уснувшие акулы. Их морды соединены металлическими трубами, круглые манометры слепо таращатся пыльными стеклами, отражая огонек лампы. Кажется, что это рыбы-людоеды на секунду приоткрывают один глаз и снова притворяются спящими. Каждый ряд баллонов заканчивается гибким шлангом в проволочной блестящей оплетке.

— Нам сюда, — говорит Вайдеман, и они карабкаются через сваленные горой, не до конца сдутые аэростаты. Их мокрая и холодная ткань словно кожа дохлых выпотрошенных левиафанов — колышется и прогибается под ногами, пузыри газа под оболочками перекатываются вперед и в стороны. Кажется, что идешь по болоту, один неверный шаг — и тебя засосет, сдавит бледными китовыми внутренностями, облепит, не даст дышать. Пауль спотыкается и валится вперед, на руки, грубая шершавая материя проседает, не держит, и Пауль на животе сползает с внезапно возникшего под ним газового пузыря, прямо под ноги Вайдеману. Все развлекаетесь, Людвиг, — бурчит тот, глядя, как беспомощно барахтается его спутник.