Яна Завацкая - Рассвет 2.0

— Ты, выходит, ее до сих пор любишь, — уточнил Илья. Я отвернулся и кивнул.

— Это непорядочно с моей стороны, конечно. Я понимаю, что Костя этого боится. Знаешь, классическая ситуация предательства — жена и лучший друг. Еще и поэтому я стараюсь держаться подальше от Марси. Я бы не стал сейчас претендовать на нее как-то, именно потому что она жена Кости. Если бы кто другой был…

Илья схватил меня за рукав.

— Погоди! А в Ленинграде… как это получилось, что она ушла от тебя к нему?

— Ну… — я растерялся, — так вышло. Тут все нормально. Никто никого не обманывал. То есть я заметил на самом деле, что там какая-то искра проскочила. Костя, он знаешь, такой яркий, интересный. Мы встретились на карнавале, и он был в центре внимания. И они танцевали, и мне показалось, что между ними что-то есть, вернее — что Костя в нее влюблен. А на следующий день Марси поговорила со мной. Мне было тяжело, конечно. Но это же нормально. Она сказала, что мы вообще разные люди, что она поняла свою ошибку и любит Костю, и попросила прощения. Я сказал, что прощение тут ни при чем, в наше время никто верности до гроба ни от кого не требует, и она свободный человек и ничего плохого мне не сделала. Разве это не так? У них чувства. То есть у меня здесь никогда претензий не было. Хотя, конечно, мне было тяжело, но ведь это же мои личные проблемы, правда? Я обязан отпустить ее, и если не могу так сразу… собственнический инстинкт. Оскорбленное честолюбие — мне кого-то предпочли. В общем, тут ни она, ни Костя не виноваты.

— Гм, допустим. А тогда почему сейчас ты чувствуешь вину за то, что испытываешь к ней чувства? Считаешь, что если бы и она к тебе что-то испытывала, то это было бы классическим предательством? А тогда не было так — жена и лучший друг?

— Ну… нет. Не знаю. Я никогда так на это не смотрел.

— Но продолжаешь ее любить десять лет. Стас, ты же нормальный симпатичный парень. Ни за что не поверю, что девушки тебе намеков не делали.

— Делали, — признался я.

— А может то, что ты испытываешь к ней — это и есть настоящее? И вот так и надо? Стас, ты знаешь, мне кажется, ты просто человек очень хороший.

— Не знаю, Илюха, да и какая разница? — я подумал, что мы все же перебрали алкоголя. — Хороший я, не хороший, любит она меня еще или нет. Мне уже все равно, если честно. Я не ангел, нет. Но в этой ситуации для себя давно ничего не ищу. Меня только благополучие Марси волнует. Я понять не могу, что с ней случилось.

По лицу Ильи пробежала нервная тень. Он хмыкнул.

— А я, мне кажется, понимаю, что случилось с твоей Марси. Я встречал таких людей, как Костя.

— Да?

— Да. Вот слушай. Можно тебя, например, обругать — ну как угодно, дерьмом, эгоистом, дрянью, идиотом. Как ты на это отреагируешь? Пошлешь человека подальше, и либо он извинится и возьмет все обратно — либо ты больше не будешь иметь с ним дела. Если это в отношениях пары — то муж или жена уйдут из таких отношений. А можно не так действовать. Можно просто намекнуть. Пошутить. Так, что вроде и обижаться не на что. Ну вот если нас взять, про нас всегда можно сказать, что мы неполноценные, недоучившиеся врачи. А что? Могли бы доучиться и стать врачами. Причем даже не прямо это сказать — если прямо, мы и возразить можем. А с намеком — ну допустим, вот такой-то знакомый — он в такой-то медицинской проблеме действительно разбирается. Ведь он врач, а не салвер! И ничего не возразишь, может, и впрямь разбирается — но вот почувствуешь ты себя от этого уже слегка неуверенно, слегка плохо. Понимаешь?

— Кажется, да, — я вспомнил Костю. Да ведь именно такие намеки он и делал в мой адрес!

— Вот. Здесь шуточка или поговорка — ну например, худая корова еще не газель. Или — курица не птица, баба не человек. Там рассказ о каких-то знакомых с намеком, что у тебя-то вот все не так. Обижаться — нельзя, глупо получится. Прямо возражать — он вылупит глаза и скажет «да я вовсе это в виду не имел», и ты окажешься параноиком. Обычно это глотают. И сам по себе каждый такой намек безвреден. Но настроение у тебя с каждым разом все портится, уверенность в себе пропадает. Ты живешь в отравленной атмосфере. Ты начинаешь нервничать, беситься — не понимая, почему, ты же не запоминаешь и не отслеживаешь эти ядовитые намеки. На что угодно — на внешность, сексуальность, профессионализм, смотря на что прицел поставлен. Может, вообще на все. На тебя как человека. На твое право существования. Начинается вторичная проблема — ты бесишься, впадаешь в депрессию, нервничаешь, реагируешь на всякие мелочи и оказываешься виноватым, а этот козел — твоей жертвой. А еще они весьма эмпатичны и умеют определять, какой намек и какой наезд будут для тебя наиболее болезненными…

— О боже! — я взялся за виски, — Илюха, наверное, ты прав. Но я одного не понимаю, зачем, зачем ему все вот это? Почему, неужели нельзя просто от человека уйти, если он не устраивает?

— Уйти! — мрачно усмехнулся Илья, — так это способ существования такой личности — найти кого-нибудь, из кого можно соки высасывать. Самоутверждение. Раз этот, рядом со мной, так плох, значит, я хороший.

— А почему же жертвы таких вампиров от них не уходят?

— А потому что вампиры — вот слово хорошее — периодически им втирают, какие они хорошие, и как спасают вампиров от одиночества и тоски. Внушают то чувство ответственности, то понимание, что не все так плохо. В итоге получается безумная любовь, страсти по Шекспиру все эти — зато не скучно… зато есть смысл жизни.

Я вдруг вспомнил Ладу Орехову. «Неизжитая деструктивность».

— Да, все сходится. Видимо, поэтому она и с работы ушла, решив, что она бездарность. Костя, видно, намекал, он это умеет. А намекал для того, чтобы стать единственным смыслом ее жизни, чтобы она поехала за ним куда угодно и перестала интересоваться работой. Она рассказывала — он боится, что она предпочтет ему работу, что она работу любит больше, чем его. Все так и есть. Только что делать — по-прежнему непонятно, — мрачно заключил я.

Илья хлопнул меня по плечу.

— Подожди. Жизнь рассудит. Это не может продолжаться вечно. А ты, если ее любишь, стой рядом и будь готов помочь.

— Ты-то откуда так хорошо все это знаешь? — спросил я. Илья помрачнел.

— Так… была у меня история, до Ленки еще. Женщина такая была — еле ноги унес. Но я про это забыл и вспоминать не хочу.

Мы вышли из кафе уже около часу ночи, а до дома я добрался к половине второго. Гости все еще где-то шлялись. Я так и не стал принимать душ, голова слегка кружилась. Сразу завалился в кровать. Закрыл глаза, и почти мгновенно, почудилось мне, раздался входной сигнал двери.

Я вылетел из кровати пулей и в одних трусах очутился в коридоре. У дверей стояла Камила. Ёжкин кот, да что же это такое?! Моя дверь их обоих прекрасно распознает, какого дьявола нужно меня будить в два… уже три часа ночи?!