Яна Завацкая - Рассвет 2.0

Но что-то свербило у меня внутри: мы действительно пришли извне. Действительно навязали им все это. Да, выхода не было, они сами бы уже не смогли никак. Но вот такой факт: да, пришли и навязали…

Дверь раскрылась, и в помещение вошел Маркус Штерн. Мне показалось, что я где-то видела это лицо — волевое, правильное, если не считать длинного уродливого шрама через нос и щеку. Штерн был голубоглаз, светлые волосы коротко стрижены, высокий, спортивная фигура — когда сделает пластику лица, будет красавец-мужчина.

Мы сердечно поздоровались, даже обнялись. Маркус сел напротив меня. То была моя первая беседа с этим человеком. Несмотря на мужскую красоту и приветливость, он поначалу заставил меня слегка насторожиться — не знаю уж, чем. Может быть, тем, что тоже был «не наш» — все равно своих, из СТК, я невольно воспринимала именно как родных, а Маркус стал коммунистом и нашим агентом, хотя вырос в Федерации. Огромная редкость. Был, между прочим, как раз игроком Флаг-Турнира, играя за Мюнхенскую городскую команду.

Но ведь это должно характеризовать его только положительно. Если уж товарищ смог прозреть истину, живя в Федерации, это однозначно наш человек.

— Настроение у народа в Карлсруэ не очень, — начала я, — как тебе кажется? Я тут поговорила с женщинами в Доме реабилитации…

Маркус кивнул.

— А что ты хочешь, Ли? Люди оболванены даже не просто пропагандой — химической обработкой. Это у них в крови и костях, должно пройти время, чтобы они начали замечать окружающую реальность. То, что им становится лучше, а не хуже.

— Но ведь не всем становится лучше. У специалистов среднего звена, не говоря о высшем, уровень жизни скорее упал. И это продлится еще какое-то время, тем более, что со снабжением будет непросто — нам нужно накормить всю Зону Развития, а пока мы построим и наладим повсюду современные производства, пройдут годы.

— Я думаю, основную роль все же играет субдепрессивное состояние после отмены эффекторов, — возразил Маркус, — никто ведь не голодает, а некоторая недостача — все понимают, что это переходный период. Да и недостачи у нас по сути нет. Есть, правда, вещи, которых не хватает и всегда теперь будет не хватать…

— И что же это? — поинтересовалась я.

— Да, им не хватает не только психоэффекторов. Вся наша жизнь была полна незамечаемых, как бы естественных вещей, которых теперь не будет. Реклама. Посмотри на небо — ты увидишь звезды, а раньше вечернее небо было сплошь покрыто световыми картинками. Интернет. У нас теперь есть Субмир, но он — совсем не то, что интернет, яркий, пестрый, полный порнографии, громкой музыки, назойливых, но и порой остроумных и талантливых рекламных образов. Жизнь среднего гражданина Федерации была вся наполнена этими рекламами, мини-играми, громкой бессмысленной музыкой, болтовней журналистов, лживыми сенсациями, о которых забываешь через пять минут, развлечением, развлечением, развлечением. Вне рабочего времени гражданин был непрерывно занят потреблением, поминутно решая важные задачи — взять ли спейс-колы или оранж-фреша, купить розовые или белые занавески на кухню, хватит ли денег на вон того нового мини-робота для колки орехов, куда поехать летом и как накопить на это денег… Психоэффекторы по факту лишили его выбора, но субъективно — лишь усилили потребительскую страсть. Наконец, Игра — которая была важнейшей частью жизни. А что теперь? Жизнь обеднела. Наступила тишина, стихло громкое ля-ля, растворились рекламные голограммы, да и часть развлечений — как та же порнография — оказались недоступны или запрещены. И в этой тишине человек начинает замечать собственную внутреннюю пустоту… и ужас от этого куда сильнее, чем эффект отмены стимуляторов.

«Он очень умен», подумалось мне сразу. Я смотрела на Маркуса с удивлением. Он был во всем прав. Я сама жила в Федерации и могла бы это понять. Но мне вот не приходило в голову — а ему пришло. Да что там, всем нашим психологам-аналитикам это в голову не приходило! А ведь они-то должны были… что и говорить — крупный просчет. Но с другой стороны, может, они и предупреждали — я не читала всего, однако что тут сделаешь?

— Да, в Зоне Развития в какой-то мере проще, — согласилась я. — Достаточно дать всем дешевые или бесплатные продукты, одежду, бытовую технику, построить жилье… впрочем, в Зоне Развития почти везде пролетариат действовал активно, и не идет речи о внесении социализма извне.

— Коммунисты не должны отступать перед трудностями! — бодро и излишне пафосно воскликнул Маркус. — Думаю, мы справимся и с этой проблемой.

— У нас есть, конечно, психологи из СТК. Но ведь ты как раз в идеологической комиссии, вы заняты пропагандой. Ты очень хорошо понимаешь ситуацию — у вас есть какой-то план по ее преодолению? Общая стратегия?

— Нам рекомендовано вовлечение трудящихся в самоуправление, в реальную жизнь, структурирование свободного времени — спорт, путешествия, хобби… Это основная стратегия партии в данном направлении. Ну и наш отдел пропаганды старается создать альтернативный шумовой фон, так сказать… Кстати, Игра теперь возрождена, конечно, только любительская — и в этом качестве, без рекламной накачки и денег, она уже не так интересна. Но многие игроки работают тренерами детских и любительских команд. Мы приблизили, например, подачу новостей СТК к прежнему журналистскому стилю. Создаем пропагандистские голографические образы. То есть пытаемся заполнить жизнь обывателя той же самой шумовой завесой, что и раньше, — что, конечно, получается не лучшим образом.

— А почему, в чем причина? — я нахмурилась. Подобная тактика мне не казалась разумной. Но может быть, я ошибаюсь…

— Значительная часть воздействия просто запрещена. Например, порнография, жесткая эротика… ты знаешь, что в Субмире эротика разрешена только самая безобидная. Остальное считается эксплуатацией и объективацией женского тела, что в общем верно. Но в интернете все это составляло чуть ли не тридцать процентов информации, да и в рекламе использовались крайне откровенные образы. Опять же, реклама, рассчитанная на потребительские страсти — ее мы тоже можем использовать лишь опосредованно. И что самое тяжелое — запрещена ложь. Ведь ты, наверное, в курсе, что формирование новостей в последнее время было прерогативой фантастов. Обыватель привык, что его бомбардируют сенсациями — то в Антарктиде откопали инопланетный корабль, то кот говорящий, то киборги… А уж что рассказывали об СТК — страшно повторить. Наши журналисты прямо изощрялись, придумывая казни, якобы применяемые в СТК. А теперь сенсаций нет, новости реальные — и они, конечно, скучнее, чем фантазии. Даже желтые заголовки Редакционный Комитет не разрешает использовать…