Яна Завацкая - Рассвет 2.0

Илья обернулся ко мне.

— Станислав? Ты где раньше работал?

— На Церере, в Системе, — сказал я, — почти два года.

— Ничего себе! — Илья присвистнул.

— А до того в патруле в Барнауле. Еще раньше, после учебы в Ленинграде — пансион для инвалидов.

— Нормально, ничего у тебя так опыт. А в больнице — нет?

— Только во время учебы, на практике.

— Понятно. А сейчас как — набрал свободных часов и занялся чем-то для души?

— Да, примерно так, — я не стал распространяться о ранении и о том, что пока что мое свободное время даже не снижало накопленный запас часов Службы.

— Ну ладно, бывай! С директором, к сожалению, сам видишь как. Если еще и профессора скажут, что он уже никогда не будет соображать — то наши врачи его отключат. Там повреждение мозга практически необратимое. Так что потихоньку готовь коллег к худшему.

— Да уж я понял.

Мы попрощались с Ильей, и я отправился восвояси.

Мои раздумья были мучительны. Все эти случаи, окружающие меня в последнее время, можно объединить еще одним признаком. Все, кроме автобуса. Все это происходило с людьми, так или иначе не приемлющими современную жизнь, желающими то ли вернуться в прошлое — с учетом его ошибок, конечно, то ли просто недовольными. Себя я к таким, наверное, не мог отнести — но ведь я с интересом прочитал Цзиньши и стал задумываться… и как раз тогда со мной это все и случилось.

Все, кроме автобуса?

Мои гости шумно готовили обед. Я прошмыгнул в свою комнату и закрылся там. Мне сейчас было попросту не до них.

Автобус… Я вывел данные на монитор, так удобнее работать, чем с сетчаткой.

— Личные данные всех жертв аварии, — попросил я. На экране поползла таблица — комм услужливо скомпоновал для меня информацию.

Дети… отбрасываем.

Взрослые. Ахметова, Гульнар Рашидовна, 44 года, Уфа, профессия — тренер общей физической культуры, биолог, служба — Спортивный Центр имени Баргулова (Уфа), тренер общефизической подготовки и плавания для взрослых; работа — биоарт, генетика растений, участие в группе паркового дизайна, разведение кошек; увлечения — кино, современная музыка.

Васильев, Павел Андреевич, 57 лет, Уфа, профессия — инженер-кибернетик, инженер-строитель, служба — строительное управление номер 14 (Уфа), актуальное место службы — строительство объекта 146АВ — санаторный комплекс; работа — не указано, увлечения — хоккей, рыболовство.

Нурмухамедов, Наиль Маратович, 42 года, Уфа…

Нет, так я далеко не уйду. Надо брать каждого, просматривать персонал, размышлять. Но с кого начать? Я скомандовал:

— Выдели объекты по признаку — наличие зафиксированной конфликтной ситуации с советом любого уровня.

Три имени засветились красным. Между прочим, этот самый Нурмухамедов, на котором я остановился, затем Коль, Роберт, и наконец, некая Ленская, Василина.

— Суть конфликтной ситуации, пожалуйста, экстрагируй, — попросил я машину.

«Нурмухамедов, Наиль Маратович, служба — массажист и хиротерапевт в реа-центре номер одиннадцать (Уфа), работа — разведение спортивных лошадей, спортсмен; конфликт с советом реа-центра, суть: чрезмерная служебная нагрузка, при этом отказ совета принимать на службу еще одного специалиста того же профиля. Конфликт был удовлетворен в пользу Нурмухамедова, совет принял меры по скорейшему поиску подходящего специалиста».

Что ж, это одна из довольно распространенных причин конфликтов на Службе. Особенно у тех, у кого, как в данном случае, Служба не совпадает с жизненным призванием — мужик явный лошадник, спортсмен, но видимо, не добился в спорте или разведении настолько высокого уровня, чтобы это признали Службой. Самое обычное дело. Теперь уже, к сожалению, не добьется никогда.

Коль, Роберт был ученым-физиком, и у него также вышел конфликт с трудовым Советом, но в сути я не разобрался с ходу — что-то сугубо профессиональное, об опасности использования каким-то его коллегой какого-то ускорителя на предельных режимах, потому что коллега придерживается неправильной теории.. м-да. А ведь может быть, этот Коль оказался бы гением и открыл бы для человечества, ну скажем, гравиэнергию.

Василина Ленская оказалась фигурой колоритной. Настоящая ее фамилия была Ленкина, но дама предпочитала псевдоним. По профессии режиссер, но работала актрисой, причем настолько хорошей, что это признали Службой. С актерами, как и с исполнителями музыки, Рейтинг менее строг, профессиональных актеров и музыкантов нужно много. И все-таки признание искусства Службой — это определенный уровень. Ленская играла в фильмах, в театре. Я не знал ее, но это ни о чем не говорит — не эксперт в этом. И внешность у нее была характерная — не красавица, но яркая личность: крупный нос с горбинкой, русые с рыжиной волосы пострижены под горшок, серые глаза навыкате так и сверкают энергией.

Конфликт у нее случился не с советом трудовой коммуны (театра или студии — Ленская, впрочем, непонятно куда относилась), а с городским советом Челябинска. Я нашел изложение этого скандала в субмире и зачитался. В Челябинске сохранились некоторые старинные памятники, в том числе и древний, чуть ли еще не Первого Союза, памятник неким «жертвам репрессий» на Золотой Горе. Там находилось кладбище этих жертв. Поскольку уже давно никто не интересовался и даже не знал толком, что это за памятник, не хотел за ним ухаживать и поддерживать, решено было его просто убрать.

А вот Василина Ленская с небольшой инициативной группой творческих работников заявила свой протест. Борьба длилась три года, дошла до городского референдума и общегородских дискуссий, в ходе которых даже выяснилось в конце концов, что это там за жертвы лежат, о каких репрессиях собственно речь (оказалось — какая-то история из времен раннего Первого Союза). Также стало известно, что хотя такие репрессии и имели место, но на кладбище их жертвы не лежат, и это было установлено почти сразу же после открытия памятника, тоже инициативными гражданами того времени. То есть никаких расстрелянных людей на кладбище просто нет, а есть умершие в разные годы от естественных причин. Даже когда это стало известно, и понятно, что памятник здесь установлен неуместно, его все равно не убрали. Любопытно, что Василина Ленская, не будучи историком, очень интересовалась подобными вопросами.

Если бы не она, никто бы и не задумался об этом — давно забытые исторические проблемы. Но я теперь и сам студент-историк, неожиданно все эти перипетии давних лет начали меня безумно увлекать — и я зачитался.

Интересно о сути конфликта высказался челябинский историк Рашид Еналеев.

«Памятник установлен в 1989 году. Что это было за время? Время разрушения Первого Союза. В идеологическом отношении делалось все возможное, чтобы очернить СССР — это аббревиатура названия той страны, которую мы называем Первым Союзом — в ход шла, в том числе, и откровенная ложь. Причем ложь, замаскированная псевдонаучностью. Советские люди, привыкшие доверять ученым, науке, так же, как и мы сейчас им доверяем, незамутненно верили этой лжи. Так, например, проблемы классовой борьбы при ранней диктатуре пролетариата подавались как репрессии некоей диктатуры — приравненной к фашистской или даже хуже. Число погибших или попавших в исправительные учреждения в результате этой борьбы преувеличивалось даже не в десятки, а иногда в сотни раз. Тогдашний руководитель коммунистической партии Иосиф Сталин представлялся в виде безумного параноика, жаждущего крови. Обо всем этом можно рассказывать долго. Исторические события искажались и превращались в орудие пропаганды, которую уже десятилетия вели в сильном на тот момент капиталистическом мире, в целях классовой борьбы, борьбы против первого социалистического государства на Земле. В конце 80-х — начале 90-х годов ХХ столетия эта пропаганда неизмеримо усилилась. В частности, активисты разрушения СССР — его называли Перестройкой — воздвигли во многих городах мемориалы и памятники в честь так называемых невинноубиенных. Надо уточнить — конечно же, как всякая борьба, классовая борьба 30-х годов ХХ века влекла за собой и гибель невинных людей, сейчас это все исследовано, таких людей было немало. Еще часть была наказана незаслуженно строго. То есть такие люди существовали. Но вычленить их из общей массы довольно затруднительно. Надо также учитывать, что нередко невинных людей репрессировали именно те, кто и сам был врагом существующей власти, и позже, в свою очередь, за это подвергался наказанию. Все это — вопросы научного рассмотрения, это очень сложные вопросы. В то время их упростили до черно-белой картины: невинными жертвами злобного, напоминаю, параноика Сталина были объявлены абсолютно все пострадавшие в то время. По каждому такому памятнику можно беседовать отдельно. Конкретно же наш, челябинский, был воздвигнут просто на месте кладбища приблизительно 1930—1940 годов, кладбища, где в частности, хоронили довольно многих во время войны с фашизмом — Челябинск был транспортным узлом, местом эвакуации, люди нередко гибли от истощения, от болезней по причине тяжести военного времени. Произвольно было объявлено, что здесь, на Золотой горе, похоронены жертвы расстрелов, даже — что именно здесь их и расстреливали. Разумеется, не было никаких доказательств, наоборот — все материалы раскопок свидетельствовали о том, что лежали там отнюдь не жертвы расстрелов. Но из идеологических соображений памятник был оставлен, несмотря на протесты тогдашних коммунистов и честных историков. Далее о нем благополучно забыли, тема потеряла остроту. Но если мы теперь вспомним о значении этого памятника, то нужно учитывать, что он символизирует собой реакционную идеологию эпохи империализма, он символизирует ложь. А культурной ценностью он не обладает. Я бы сказал, это монумент, которого стоит скорее стыдиться. Наши оппоненты утверждают, что мол, неважно, лежат ли на кладбище невинно убиенные жертвы — но ведь они были, и должны же быть какие-то памятники этим людям? Эта логика мне не ясна. Каждый случай действительно невинно пострадавшего — это трагедия, но это частный случай. Кроме того, мы не ставим обычно памятники просто жертвам. Если действительно чем-то замечательный герой еще и невинно пострадал — вполне можно поставить памятник конкретно ему. Памятник же обобщающий скорее вреден — он объединил бы достойных людей с преступниками, жертв с палачами, которые тоже могли потом стать жертвами, и так далее. И наконец, если есть желание — можно создать и такой мемориал. Но в этом случае следовало бы поставить его там, где действительно похоронены жертвы репрессий. Правда, достоверных захоронений так и не было обнаружено. Еще можно поставить мемориал без привязки к конкретному кладбищу, чтобы не вводить людей в заблуждение. Подводя итог: я считаю этот памятник здесь абсолютно неуместным, значение его — сомнительным».