Анджей Бодун - Слепые идут в Ад [litres]

Проснулся я часа через три. На душе было муторно, при одной мысли о ночном приключении кровь приливала к щекам, но сидеть в палатке – невыносимая тоска, поэтому я все же решил выползти наружу. Небо было покрыто мрачными облаками, казалось, снег пойдет с минуты на минуту. Я прошелся по лагерю, как вдруг странный предмет у палатки Германнов привлек мое внимание. На снегу лежал длинный кинжал с непонятными знаками вдоль всего лезвия и кроваво-красным камнем, вделанным в рукоятку.

Кто-то сзади меня сдавленно кашлянул. Я обернулся и увидел Кларка. Негр тоже смотрел на кинжал, и кожа его медленно серела, как и сегодня ночью. Он схватил меня за руку.

– Мистер Лагер, вы видите? – пробормотал сержант.

Я ничего не успел ответить, потому что полог палатки откинулся и показалась всклокоченная борода Ярослава Всеволодовича.

– А, доброе утро, господа, – поздоровался он, вылезая.

Германн огляделся и с радостным возгласом нагнулся, чтобы поднять кинжал. Кларк шатнулся назад.

– Слава Богу! – Ярослав Всеволодович широко улыбнулся. – А я уж думал, что вчера его окончательно потерял. Вещь дурацкая, но полезная. Подождите….

Германн полез в палатку, вытащил небольшой сверток, покрутил его, затем достал оттуда колбасу и начал, ловко орудуя кинжалом, нарезать ее ломтиками.

– Берите, господа, не стесняйтесь. Сейчас и хлебца подрежем. – Ярослав Всеволодович сделал гостеприимный жест.

В этот момент раздался хруст снега, и мы увидели поднимающегося по тропинке Эйба. Насвистывая что-то маловразумительное он подошел к нам.

– Добрый день, господин Шлиссенджер. – Ярослав Всеволодович весь как-то подобрался и напрягся.

– А, добрый день, мистер Германн. Угощаете колбаской? – Эйб подхватил ломтик с импровизированного стола и отправил в рот. Внимание его привлек кинжал.

– Ого, какая любопытная, вещь! Разрешите? – обратился он к Германну.

– Пожалуйста, пожалуйста. – пожал плечами Ярослав Всеволодович.

Шлиссенджер провел пальцем по лезвию.

– Занятный кинжал. Тибетцы называют такие "пурба" и используют в магических ритуалах. Говорят, им можно заколоть даже злого демона.

– Да, но не этим. – Ярослав Всеволодович насмешливо хмыкнул. – Этот абсолютно бесполезен. Как мне сказали, он уже утратил свою силу.

– Откуда он у вас? – Щлиссенджер взвесил кинжал на ладони.

– Подарок. От друзей из одного монастыря. – Ярослав Всеволодович не стал развивать тему. Мы с Кларком переглянулись.

– Пойду-ка я еще посплю. – сержант демонстративно зевнул и побрел к своей палатке.

– И то правда. – я повернулся спиной к Германну.

Шлиссенджер, прищурившись, смотрел на небо.

– Сегодня будет снег и довольно обильный, – проговорил он, – а вот завтра, наверное, пойдем дальше.

На следующий вечер после злополучной «охоты» лорд Карриган, выглядевший крайне недовольным и усталым, сообщил нам, что сегодня никто по одному спать не ложится.

– Это особенно касается вас, Шлиссенджер, – бросил он, проходя мимо возившегося у костра Абрахама.

– И вас, сэр Карриган, – отозвался раздувавший пламя Эйб.

Лорд плюнул и скрылся у себя в палатке.

– Лабриман! – через минуту заорал он, – Тащите свои вещи. От вас по крайней мере не несет псиной.

Секретарь засуетился, снуя между нашей палаткой и желтым шелковым шатром Карригана.

– Если вы не возражаете, Лагер, – сказал Эйб, – я переселюсь к вам.

Я не возражал.

Перед сном моя палатка, придирчиво проветренная Шлиссенджером от "походного" одеколона Лабримана, стала заполняться его вещами. Эйб оказался куда более покладистым и хозяйственным соседом, чем адъютант Карригана. С его появлением наше убогое логово приобрело на удивление жилой вид. Он объяснил мне назначение жестким прорезиненных ковриков, которые я в сложенном виде все это время подкладывал под голову.

– Как это у вас еще не образовался простатит? – удивился Эйб, застилая ими дно палатки. – Что вы себе устроили за скорбное ложе? – он повертел в руках мое одеяло и откинул в сторону. – А где топор?

– На улице, – ответил я, застегивая вход.

Шлиссенджер вылез и с полчаса блуждал по лагерю в поисках топора, натыкаясь в темноте на какие-то банки, ветки и тихо чертыхаясь.

– Нет ничего глупее, чем быть зарубленным собственным топором, – сообщил он, залезая обратно. – В палатке же, в случае чего, он может пригодиться.

– В случае чего? – я отодвинулся к стене, недоверчиво глядя на Эйба, поигрывавшего найденным орудием.

Тот тихо рассмеялся.

– Если б мне понадобилось, я мог бы убить вас и без топора, – сказал он. – Представьте себе, что на нас напали, сбили кол. Пока вы будете, барахтаться в упавшей палатке, ища выход, вас успеют раз десять огреть по голове. Топором же, если повезет, можно распороть брезент и выскочить… Хотя шанс, конечно не велик, но это лучше, чем ничего.

Я вынужден был согласиться.

Шлиссенджер извлек из рюкзака толстые шерстяные носки и начал переодеваться на ночь.

– А вы, Лагер? Что так и будете дрыхнуть в защитке? – возмутился он. – Почему не с автоматом на плече?

Я вспыхнул. "Какое ему дело?"

– Снимайте, снимайте. – продолжал Эйб. – Так вы никогда не расслабитесь. Кроме того ноги: они же у вас замерзнут! Если не сейчас, то под утро.

Несмотря на мои протесты, Шлиссенджер навязал мне свои запасные "спальные" носки и принялся разбираться с оружием. Длинный немецкий штык-нож с надписью "Gott mitt uns" и браунинг он положил не под голову, как это делали все, а рядом с собой и накрыл их ладонью.

– Вы кладете его заряженным? – удивился я.

– И вам советую. – кивнул Эйб. – Ну, вы все? Я тушу фонарик.

Я тоже сунул пистолет под бок, решив последовать примеру соседа.

– Справа, – процедил он сквозь зубы.

– Что справа? – не понял я.

– Оружие. – повторил Эйб. – Справа кладите. Удобнее.

– Но там же вы. – попытался оправдаться я.

– Я подвинусь.

"Как он увидел в темноте?"

– Спокойной ночи. – Эйб повернулся на бок, и через минуту я уже слышал его ровное, дыхание: он спал.

Я тоже заворочался и вскоре уснул беспокойным неприятным сном. Мне снились толпы дзу-те, наступавших на наш лагерь. Я бежал, спотыкался, кидался в них комьями, земли и снега, они навалились на меня… и вдруг подо мной раздался выстрел.

Я вскочил, протирая глаза. Эйб сидел, изумленно уставившись на меня, а лагерь уже наполнялся криками и шумом. К нашей палатке бежали люди.

– Пистолет надо ставить на предохранитель, придурок! – зло рявкнул Шлиссенджер. Мы выбрались наружу.

– Кто стрелял?! – Лорд Карриган, сверкая глазами подскочил к нам.

– Я. – спокойно отозвался Эйб. – Мне показалось, что в тех кустах кто-то шевелится.