Саша Ино - Письма в пустоту

— Он справится, — резко отозвался Игнасио, скрещивая на груди руки.

— Я же сказал, будем надеяться, — устало повторил Сизиф, — Как бы ты его не вымуштровал, брат, все же задачка у него не из легких. И, пожалуйста, не воспринимай мои слова как сомнение в твоем таланте наставника, я не имею за душой желания тебя обидеть, я лишь констатирую факты.

— А что это за фигура-то такая? — с интересом спросил один из молодых наставников.

Сизиф не разозлился любопытствующей дерзости, напротив, он достаточно спокойно произнес:

— Джордж Гленорван.

По залу прокатились сдавленные охи, а потом повисла гробовая тишина.

— Да, да, это именно он, — с лукавой усмешкой мясистых губ подтвердил Сизиф, — А вы думали, я шутил, когда говорил, что все слишком серьезно?! Главный змей Акведука ответственен за российское направление. Враг играет по-крупному. Род Гленорванов издревле находятся у истоков управления политикой Акведука, так сказать, семейный подряд. Теперь же Джордж, уже получивший дурную славу и зарекомендовавший себя одним из самых опасных членов зловещей организации, стоит на нашем пути. Пока он на виду, и активно ведет политику сближения с русской элитой, у нас есть шанс его устранить…

— А брату Альентесу точно по плечу такая миссия? — обеспокоенно спросил один из наставников.

Сизиф задумчиво почесал загривок.

— Ну, уж если первый ассасин ордена не сможет уничтожить Джорджа, то другим это точно не под силу.

— Верно! — закивали монахи.

— Но он только один! — настаивал все тот же обеспокоенный наставник.

— Внимание нам не к чему, — заключил Сизиф.

Рауль так и не смог высказать своего прошения, все шло против него. Наставники были чересчур несдержанны и говорливы, что раздражало Сизифа, да и сам старейшина казался не в лучшем расположении духа, а значит докучать ему с просьбами лишняя трата и своего и чужого времени.

Молодой наставник вздохнул, размышляя, как он будет утешать Диего.

— Моя информация заканчивается на этом, если есть вопросы, пожалуйста, задавайте, — Сизиф поспешно возвестил о завершении собрания с таким видом, что никто не решился и рта раскрыть.

— Ну, — старейшина оглядел оробевших братьев, — Нет?! Тогда все свободны.

Он замахал руками в сторону выхода.

Рауль совсем опечалился и под общие суетливые сборы, начал пробираться к дверям.

Неожиданно его остановила рука мальчика-служки, выполняющего функцию обслуги на подобных собраниях.

— Что? — удивился Рауль.

— Преподобный брат Сизиф желает вас видеть на верхнем балконе, — бесстрастно отозвался паренек.

— Меня? — еще сильнее озадачился наставник.

— Брат Рауль? — на всякий случай переспросил служка.

— Ну да…

— Тогда точно вас. Идемте!

Парень потащил шокированного и от того податливого Рауля к лестнице, ведущей в ложу старейшин.

Оказавшись на удобном деревянном кресле подле прославленного старца, Рауль чувствовал себя крайне неуютно и даже покраснел. До этого момента ему ни разу не представилось возможности не то чтобы поговорить, но и близко подойти к Старейшине, поэтому монах просто-напросто растерялся, осознавая, какая почесть на него так неожиданно свалилась.

— Расслабься, малыш Рауль, — Сизиф по-отечески подбодрил монаха, — Ты выглядишь, как манекен, так и застыл в ожидании. Неужели, мой воспитанник и твой наставник брат Карлос вырастил тебя скромником? Не поверю, с его-то бойким нравом…

Старейшина задумался о своем.

Рауль молчал, нервно сковыривая кожу с большого пальца возле ногтя.

— Итак, — наконец, очнулся Сизиф, — Я тебя позвал сюда… Наверняка тебе интересно зачем?

Рауль усиленно закивал, от чего его длинная коса спала с плеча вперед, оказываясь на коленях.

— Ладно-ладно, не буду тебя томить. Я, видишь ли, пока толкал свою речь, ловил на себе твой странный просящий взгляд, и у меня сложилось впечатление, что ты хочешь мне что-то сказать. Поскольку ты не отважился сделать это в присутствии братьев, я рискнул предположить, что речь пойдет о чем-то в крайней степени личном. Так вот, что же ты помышлял мне сообщить?

— Э, да ничего такого… — Рауль сконфузился.

— То есть хочешь сказать, что я ошибся? — Сизиф покосился на собеседника.

— Нет, что вы! — тот замахал руками, путаясь в своих волосах, — Ну, я на самом деле думал предложить кое-что, но так… Сущие пустяки! Не хотел вас обременять.

— Конкретнее, пожалуйста! — потребовал старейшина.

Такой тон мог означать только одно — он начинал уставать, а это плохо, хуже и быть не могло. Поэтому Рауль собрался с силами и, набрав в легкие воздуха, выпалил:

— Дело в том, что мой ученик Диего, просится обратно в Россию, помогать брату Альентесу!

— С чего вдруг… — Сизиф запнулся, — Постой-ка, они ведь были лучшими друзьями, пока их не распределили по разным наставникам?

— Да, так и есть. Видите ли, эта встреча всколыхнула в Диего давно забытые чувства и его душа теперь неспокойна.

— Плохо, если окажется, что и Альентес теперь не в форме… А кто позволил им увидеться?

— Жребий, вы сами его придумали, — смущенно пожал плечами Рауль.

— А, ну да, ну да, — протянул Сизиф, — Так, значит, твой Диего рвется в далекую страну к бывшему другу?

— Еще как! Как трактор!

Старейшина улыбнулся.

— И что послужило поводом для столь отчаянного беспокойства?

— Диего ужаснулся тому, во что превратил его товарища брат Игнасио.

— Столь кардинальные перемены? Разве удивительно, что мальчик вырос в мужчину? Изменения за девять лет не могли не произойти.

— Я о другом, меня, признаться тоже пугают методы брата Игнасио, — Рауль был в запале, готовый высказать все, — Мы все помним Пабло. А ведь именно брат Игнасио поверг его в море тьмы, он ослеп из-за него. И до сих пор неизвестно, куда пропал Слепой Скиталец!

— Ну-ну, не стоит так огульно обвинять брата Игнасио.

— Да, как же так??? Его методы… они… просто чудовищны!

— Разве ты был свидетелем?

— Нет, но я хорошо знаком с результатом его воспитания.

— Брат Рауль, — с мягкими нотками в голосе начал Сизиф, — Тебе ведь известно, что в ордене розенкрейцеров существует два абсолютно равноценных подхода к взращиванию детей. Один либеральный, дань меняющемуся миру, предполагает дружеский подход и участие без применения физических наказаний и психологического давления. Мне такой подход естественно ближе… но…

Сизиф вновь почесал загривок, потеющий под пышными пурпурными мантиями.

— Традиционный подход, — продолжал старейшина, — Тоже легален. Хоть он и предполагает деспотичность и жестокость к воспитаннику, пусть допускает даже насильственное мужеложство, но ведь подобные меры направлены на максимальное сближение наставника и ученика, что позволяет кроить натуру воспитанника в нужном ордену русле. Да, я согласен, это жестоко. Отчасти, даже несправедливо, когда ломают личность, но ведь взамен лепится новая, та, которая необходима братству в достижении поставленных целей. Цинично. Но доподлинно известно, что братья, взращенные в рамках традиционного подхода, намного быстрее усваивают знания и навыки, и впоследствии становятся лучшими боевыми монахами ордена. А пример послушников брата Игнасио лишь подтверждает сие наблюдение.