Саша Ино - Письма в пустоту

Он пожал плечами и небрежно кинул в мою сторону:

— Не видишь?

— Наверное, тебе надо выдержать постельный режим…

— Нет, все хорошо. Температура бывает только под вечер. К тому же, мне уже значительно лучше. В первые два дня действительно был повод для беспокойства.

— Что? — я подскочил, — Если свое состояние ты называешь «значительно лучше», то как же ты себя чувствовал? И почему никого не позвал на помощь??? Как это безрассудно!

— Не сотрясай понапрасну воздух.

— Ты бредил вчера ночью… У тебя был жар, может, имеет смысл передать задание мне?

— Самодеятельность строго запрещена, — отрезал мой сотоварищ.

— Но ты ранен, это факт. И тебе бывает дурно. Выполнение миссии под угрозой.

— Естественно мне бывает дурно, рана восполена, но на моей боевой форме это не отражается. И вообще, мне пока не сообщили плана дальнейших действий, так что время набраться сил у меня есть.

— А! — я хлопнул себя по лбу, — Забыл… Мне же передали для тебя конверт.

— Вместо того чтобы докучать мне своей суетливой заботой, лучше бы ты выполнял поручения в срок, — подметил Альентес и сердито нахмурил брови.

Я сбегал в комнату и принес конверт, доселе забытый на дне моей дорожной сумки.

Когда я протягивал послание Альентесу, наши пальцы случайно соприкоснулись, и мое сердце забилось быстрее. Было что-то родное и приятное в тактильном столкновении наших ладоней.

Мой товарищ резким движением распечатал конверт и извлек цветное фото. Мне стало интересно, кто намечен на повестку дня, но Альентес закрыл фотографию, повернувшись ко мне спиной. Однако попытки удовлетворить свою любознательность я не бросил. Наверное, просто из вредности и банального человеческого любопытства. С энтузиазмом шизофреника и такой же глупой улыбкой я вился вокруг Аля и пытался заглянуть из-за его плеча на снимок.

В конце концов, Альентес не выдержал. Он снова кинулся на меня с намерением провести свой уже апробированный на мне прием. Но на этот раз я не позволил себя повалить. Я перехватил его руку и теперь уже Альентес оказался поверженным. В отличие от него, упасть ему я не дал, удержав под локоть. Аль так и завис в считанных сантиметрах от земли.

Я засмеялся, смотря на его удивленное лицо.

— Ага, — проговорил я, — Не ждали?

— А ты не такой никчемный, как я думал, — спокойно ответил Аль.

— То-то же, — я подмигнул и выбил изо рта друга сигарету, — Бесит, что ты вместе с легкими сажаешь свой хороший голос.

— Может, отвалишь от меня?!

— Конечно, но только после этого… — я вырвал из рук товарища фото будущей жертвы.

— Ну… — поторопил меня Аль.

Я отпустил Альентеса и он развалился на полу, недобро на меня поглядывая.

— Я мог провести контр бросок, и ты бы горько пожалел о своем поведении, — произнес он, — Но я решил не перенапрягать глаз из-за мелкого раздражителя…

— Фу! Как тебе не стыдно! — я картинно покачал головой, — Я за тобой ухаживал всю ночь, а ты еще обзываешься!

— Я не просил.

— Это потому что ты гордец и дурак!

Альентес поморщился, ему стало неприятно напоминание наших детских обзывательств. Я всегда, будучи ребенком, дразнил лучшего друга гордецом, вот и сейчас он среагировал на старое прозвище. Но мне не хотелось его подначивать или заставлять нервничать, он и без меня вдоволь натерпелся за ночь.

Я решил сменить тему.

— Эдакий красавчик, — присвистнул я, демонстративно глядя на фото врага, — Голливуд льет слезы!

Если честно, я не врал, со снимка на меня смотрел с лукавым прищуром интересный мужчина в самом расцвете сил. Он был отлично сложен, стильно и дорого одет, а главное обладал внешностью, от которой трепещут все женщины. Глаза цвета океанской воды, волосы, укравшие блистательность солнца, аккуратно причесанные волны кудрей, улыбка Диониса, скрывающая запретное наслаждение и тайну. По всему было видно, человек на фото крайне умен и обольстителен, а поэтому чрезвычайно опасен.

— Все равно ему придется умереть, он наш враг, — низкий голос Аля привел меня в чувства и вернул в реальность среднестатистической кухни.

— Когда убьешь его? — поинтересовался я.

— Не знаю…

— Как?

— Ты многому научился, брат, но вот подмечать мелочи не умеешь.

— Чего?

— Оборот фото…

Я перевернул изображение. Гелиевой ручкой по глянцу было выведено «Джордж Гленорван, 36 лет, американец. Редиссон Славянская. Слежка. В случае отъезда из страны — устранить. Ждать дальнейших указаний».

Я присвистнул.

— Сожги, — Альентес кивнул на карточку.

Я не стал спорить и зажигалкой подпалил глянец, он недовольно скукожился, вспыхивая ядовитыми испарениями.

Когда с уликой было покончено, я потянулся к Альентесу с желанием помочь ему подняться.

— Не сиди на холодном полу, — при этом проговорил я.

Аль остановил меня рукой.

— Я серьезно! — стал настаивать я, — Тебе еще заболеть не хватало!

Товарищ помотал головой.

Я недовольно цыкнул и стал прохаживаться по кухне в надежде вызвать бурю раздражения в душе у вечно смурого друга.

Но он не реагировал.

Шли минуты, неслись секунды, часы тикали.

— Ты ведешь себя не по уставу, — задумчиво произнес Альентес, по-прежнему сидя на полу. Он снова курил.

Невозможно. Одна за другой летели сигареты, губя его легкие.

И что я так переживаю?

— Почему не по уставу? — вслух спросил я.

— Твои замашки неприменимы к брату старше тебя.

— Это ты-то старший? — я засмеялся, — Аль, мы росли в одной группе.

— Брат Альентес, надо так обращаться, — поправил меня товарищ.

— Пошел ты! Хватит из себя строить!!!

Я говорил несерьезно, что демонстрировала моя улыбка.

Альентес остался невозмутимым.

— И все же ты не можешь закрывать глаза на то, что я тебя старше почти на год, один месяц не в счет, — продолжал он.

— Вот уж нет, мы родились в один год, а, значит, равны. К тому же это мне приходится за тобой приглядывать и помогать.

Видимо я хватил лишнего, потому как мои слова зацепили Альентеса. Он вскочил на ноги и с немыслимой скоростью кинулся на меня. Я даже не понял, как все произошло, но я оказался прижатым к стене с передавленным горлом. Мастерство Альентеса поражало.

Он сжимал рукой мою шею и зло смотрел на меня своим бархатным глазом, в котором отчетливо читалось уязвление.

Я закашлял, теряя дыхание.

Противопоставить такому захвату я ничего не мог, и на ум пришло отчетливое осознание того, что в данном случае моя жизнь всецело находится в руках Альентеса.

— Ты просто никчемное убожество, брат Диего, — невозмутимо произнес Аль, всматриваясь мне прямо глаза, — Ты лишь тешишь самолюбие, навязывая мне свою заботу.

Его рука разжалась, давая мне свободу.