Саша Ино - Письма в пустоту

Сейчас, его прилизанная геометрическая прическа лишала уши прикрытия. Однако их озорная оттопыренность вовсе не портили Альентеса. Мне даже нравились диспропорции облика товарища. Ушки меня покоряли… Они были такие маленькие и хорошенькие, что я невольно умилялся.

Полюбовавшись рисунком, я отложил его в сторону. Солнце уже садилось, и город зажигал свои огни, поблескивающие нервным сиянием, словно прожекторы вышек. Без Альентеса я чувствовал себя одиноко. Мне по-прежнему было стыдно за свой недавний поступок и еще за то, что мой товарищ вынужден трудиться, а я никчемно просиживаю время на пятой точке.

Как жаль, что я ничем не могу ему помочь! Моя бесполезность меня уязвляла и ранила в самое сердце, задевая самолюбие.

Незаметно для себя я опустил голову на руки и провалился в дремоту, вымотанного переживаниями и трудом организма.

Проснулся я глубоким вечером от звука открывающегося замка. Я выбежал в прихожую и радостно заулыбался, увидев Альентеса. Он выглядел уставшим и измотанным.

— Наконец-то! — произнес я, — Я уже заждался.

Он молча вошел в квартиру, небрежно скинув ботинки у порога.

— Будешь есть? Там обед на столе!

— Возможно.

— Надо только разогреть!!! — я продолжал опекать собрата.

— Не требуется, — буркнул Альентес, садясь за стол и закуривая.

Я присел напротив него, любуясь, с каким аппетитом Аль поглощает приготовленную мной пищу. Ел он жадно и быстро, по всему было видно, что за день он здорово проголодался, а поесть так и не удосужился.

— Вкусно? — осведомился я.

Аль сохранил молчание, тщательно разжевывая пищу. В те секунды, когда он отрывался от еды, он затягивался сигаретой.

— Пусть ты и куришь, зато поешь нормально, — заключил я.

Альентес с раздражением скользнул по мне взглядом и съязвил:

— В этом фартуке ты похож на педика.

— Прекрати, чем тебе фартук то не угодил?! — рассмеялся я.

Меня не обидели подначки товарища, наоборот, я был счастлив, что он шутит. Или не шутит??? Я непроизвольно качнул головой.

Аль только фыркнул в ответ.

— Хорошие собачки, — я поднял подол фартука и начал его демонстративно рассматривать, — Такие миленькие.

Альентес отставил пустую тарелку и затушил сигарету. Кажется, он не замечал моих реплик.

— Как твое задание? Слежка окончена?

— Нет.

— Тогда странно! Раз все продолжается, зачем ты вернулся домой? Может объект наблюдений решит погулять ночью… Как тогда?

— Неважно.

Альентес встал, держа в руках тарелку. Он направился к раковине.

— Оставь, — воскликнул я, подскакивая, — Я сам вымою, ты ведь устал за сегодня.

Мой собрат лишь хмыкнул, но спорить не стал, небрежно опустив тарелку в раковину.

— Как твой глаз? — я начал мыть посуду.

— Нормально.

— Болит?

— Нет.

— Обезболивающее в холодильнике на верхней полке.

— Спасибо.

Альентес открыл дверцу холодильника, нашел нужное ему лекарство и, высыпав на руку горсть таблеток, закинул их в рот.

— Запей! — я не удержался от совета.

Аль презрительно поморщился.

— Я в ванную, — предупредил он и исчез.

Мои руки потянулись к дверце шкафа, чтобы положить отполированную до блеска тарелку на ее законное место, но внезапно я застыл в ужасе. Я совсем забыл о носке…

Тарелка полетела вниз. Стукнувшись об керамический бортик раковины, она разлетелась на мелкие куски. Но я не заметил маленькой кухонной аварии.

Меня пробила дрожь, и я почувствовал, как краснею.

Медленно развернувшись, я уставился на кухонную дверь, ожидая скорой кары за свой грех. Как же я сгорал от стыда!!!

Теперь Аль увидит, каким низким и испорченным я стал. Он разочаруется во мне. Моя беспечность будет стоить мне слишком дорого. Я потер переносицу рукой, душа погрузилась в смятение.

Альентес не заставил себя долго ждать. Уверенной походкой он влетел на кухню и швырнул мне в лицо носок. Выражение лица у него при этом было брезгливым, полным отвращения ко мне и моим действиям.

— В ящике еще много моих носков, — холодно кинул мой товарищ, — Если хочешь, можешь на каждый передернуть, только предупреди заранее. Я не собираюсь после тебя и твоих мерзостей их носить. И сделай одолжение больше никогда не трогай мои вещи, мне противно к ним прикасаться после тебя.

— Эй! Это уже слишком… — даже чувствуя свою вину, я разозлился на последнюю фразу Альентеса, уж больно он был несправедлив ко мне.

— Возможно, — кивнул он, — Тебе лучше убраться отсюда. Ты только осложняешь мне жизнь, я серьезно.

— И не подумаю! — фыркнул я.

— Не мешай мне.

— Я и не мешаю!!! Кроме того, что я прибрался в квартире, ничего плохого я не сделал. С носком, да, дурно вышло. Я не специально, извини. Постираю…

— Излишне. Просто выкини.

— Как скажешь, — я скорчил обиженную мину.

— И порви это… — Альентес кивнул на нарисованный мной портрет, прислоненный к чайнику на столе, — Учитель не давал тебе разрешения запечатлевать мой образ.

— А мне не нужно позволений, чтобы рисовать своего друга. Это мое право, а не сфера влияния Игнасио.

— Диего… — Аль замер, буравя меня болезненным взглядом, — Не заставляй меня наказывать тебя за неучтивость к Учителю.

— Прости, — сдался я, — Я сделаю, как ты просишь.

Я сделал вид, что собираюсь рвать рисунок.

— Вот и хорошо, — кивнул мой товарищ с бесстрастным выражением лица. После этого он развернулся и ушел в комнату. Я же сложил листок с портретом и засунул себе за пазуху в потайной карман рубашки. Конечно же, я и не думал избавляться от милого образа моего товарища и никакие своды правил ублюдочного извращенца Игнасио не могли заставить меня поступить иначе. Мой рисунок принадлежал только мне, не Альентесу, и тем более не Игнасио, а значит, решать, что с ним делать, буду только я. А мое желание — оставить образ друга при себе, у самого сердца, и так тому и быть!!!

Омен.

Диего, ты уверен, что ты и этот юноша, носящий имя Диего — одно лицо?! А то меня тут начинают терзать смутные сомнения.

Конечно, я вернулся домой дико уставшим. Я скакал по всей Москве, неустанно следуя за Гленорваном. А, надо сказать, ферзь Акведука по-настоящему одержим идеей перемещений по злачным местам современного города. Где я только не был… И около стрип-бара, и возле кинотеатра, и, конечно же, недалеко от кафешек и ресторанов, где наш гусь заседал. Единственным приличным местом, которое он за сегодня посетил, стала выставка в музее. Но, приглядевшись к вывеске, я понял, что и она посвящена разврату и падению современного общества. Представляешь, теперь и в музеях стали выставлять пластилиновые фаллосы и глиняные экспозиции под незамысловатым, но претенциозным названием «Маленькая горошина путешествует по извилистым коридорам организма». И это искусство???