Саша Ино - Письма в пустоту

— Ты специально, — подметил я.

— Нет, что ты! — рассмеялся американец, — Я люблю здешний кофе только и всего. Вот тебе взял…

Он подвинул ко мне маленькую чашку с аппетитной пенкой.

— Нет, — ответил я, — Обойдусь.

— Как пожелаешь, — пожал плечами Джордж, — Пока ты меня догонял, я уже успел пообщаться с одним милым бизнесменом, он вот тоже отказывался. Говорит неполезно, но тебе ведь не интересы дела Акведука…

— Нет, нисколько. Я выполняю приказы, а не пекусь о политике.

— Пуля-дура, так? Куда выстрелили, туда и полетела.

— Да, — я посмотрел в окно. Старуха ковырялась в урне и выуживала оттуда стеклянные бутылки, складывая в потертую и истрепанную сумку. Я отвернулся.

— Не нравится? — осведомился Джордж.

— Не знаю.

— Нет своего мнения?

— Возможно.

— У тебя был брезгливый вид.

— Неправда. Я едва ли мог ее разглядеть.

— А! Я забыл, — хмыкнул Джордж, поигрывая ложкой в чашке, — Все же тебе стоило согласиться на операцию. Ты бы сейчас отлично видел. Какая разница кто предоставил тебе возможность извлечь для себя выгоду? В любом случае надо пользоваться шансом. От восстановления зрения выигрывал только ты, не я, не орден, и тем более не Акведук. Акведуку, наоборот, на руку ослабление противника.

Я ничего не ответил.

Диего, какой смысл мне распинаться перед врагом?! Все равно все его душевные излияния направлены мне во вред с одной только целью подавить меня.

— Ладно, ты ведь все равно не слишком болтливый, — с иронией протянул Гленорван, — Ты настоящий результат пагубного влияния розенкрейцеров.

— Я покурить, — я сорвался с места.

— Спасибо, что отчитался, — улыбчиво съязвил Джордж.

Я вышел на улицу и выкурил четыре сигареты подряд. Немного замутило и повело в сторону. Никотин ударил в голову, но я привык не обращать внимания на подобные мелочи.

— Легче? — с некой высокомерностью спросил Джордж, когда я вернулся.

— В смысле? — не понял я.

— Ты говорил, что куришь, чтобы становилось легче. Стало?

— Тебя это не касается, — буркнул я.

— Кстати, ты кажешься не таким изможденным, как при нашей первой встречи. Видимо хорошо питаешься?

— Какое твое дело?

— Нет, никакого, — американец задумчиво качнул головой, от чего его волосы, освещенные серым небом ранней весны, засверкали солнцем, — Просто, если ты в Москве не один, это сильно усложняет дело. Про прикрытие мне шпионы ничего не сообщали.

Я вздрогнул. О Диего-взрослом в Акведуке не должны были ни за что узнать. Это мой бой, а не его, поэтому нести расплату за свои ошибки должен только я.

— Чушь, — я качнул головой, хмуря брови. По моему мнению, так я выглядел убедительнее.

Джордж несколько мгновений всматривался в мое лицо, но потом усмехнулся и перевел взгляд на девушку, сидящую за соседним столиком с молодым человеком. Девушка ответила кокетливым взглядом обольстительницы, присутствие парня ее ничуть не смущало. Улыбка американца стала еще шире.

— Ты хоть my present померил? — Джордж оторвался от девушки и вспомнил о моем присутствии.

— Не к чему, — огрызнулся я, — Мне твои подачки не нужны.

— Сдаюсь, — нагло захохотал американец, поднимая руки вверх, — Пойдем, может, в кино? А то до оперы еще долго.

— Я тебе не девушка, чтобы меня в кино звать.

— Конечно, не девушка. Для меня то, что имеет размер груди от нуля до двух, девушками не являются.

Я не прореагировал. Подробности личной жизни моего противника волновали меня меньше всего.

— Ты не подумай, — Джордж отодвинулся от стола и мечтательно заложил руки за голову, — Мои предложения тебе не носят никого эротического характера. Даже не мечтай! Мне просто скучно…

Я разозлился! Ни о чем таком я не мечтал! Диего, ты же знаешь, как тяжело мне было принять свою испорченную сущность, как стыдно и горько осознавать свою грязь, и, конечно же, после всех усилий укротить дух, я и подумать не могу, чтобы культивировать греховные проявления.

— Не стесняйся, — ласково улыбнулся американец, выводя меня из ступора. Я почувствовал жар на щеках и понял, что покраснел.

— Иди к черту, — процедил я.

— Лучше в кино. Я твердо решил посетить сие заведение, как ты выразился, разврата. А сейчас хочу узнать, ты со мной? Или на улице посинеешь?

— Все равно.

— Тогда со мной, — хитро подмигнул Джордж, вставая, — Пойдем, здесь пять минут.

Я тоже поднялся. Мы двинулись к выходу.

Перед тем, как оказаться на улице, Джордж накинул мне на плечи свое пальто.

— Не хочу слышать стук твоих зубов во мраке кинозала, — он снабдил свой поступок ироничной репликой.

— Не требуется, — мой голос звучал робко. Я снова погрузился в душные запахи аромата Гленорвана. Его пальто источало благоухание уверенности и терпкий вкус силы, которая обволакивала меня со всех сторон и погружала в теплые воды защищенности. Мне сделалось дурно, закружилась голова, и ноги начали подкашиваться.

— Ты в порядке? — настороженно осведомился Джордж, останавливаясь и смотря на меня, — Ты весь позеленел.

— Забери! — рявкнул я, швыряя обратно в американца пальто.

— Ну, не хотел тебя смущать, — снисходительно проговорил Гленорван, залезая в кашемир, — У тебя сегодня были такие холодные руки, что мне стало даже тебя жаль. Наверное, в сутане сейчас не слишком комфортно.

— Мое дело.

— Не спорю, вперед, — Джордж открыл мне дверь, и мы очутились на улице.

Меня сразу обдало рябью сырого ветра. Я задрожал, кожа покрылась пупырышками, но я лишь выпрямился и бодро зашагал вслед за Гленорваном. Я слуга Игнасио и не мне сгибаться под дуновениями ветра, я сильнее мелких перипетий судьбы, а мое стремление угодить Учителю непоколебимо.

В кино все естественно шло по сценарию американца.

Зал был полупустой, фильм оказался глупым мультфильмом, ряд самым дорогим, а места VIP — по центру. Я не удивился, что Джордж привел меня на столь ерундовую картину, это в его наигранно ироничном духе.

Придурок!

Гленорван сидел рядом со мной, жевал воздушную кукурузу, и я чувствовал колебания его тела, потому что находился подле в соседнем кресле и наши плечи почти соприкасались.

Я был немного смущен, но в темноте зала Гленорван не мог различить моего лица, поэтому я не волновался на сей счет.

Я просто начал вспоминать свое прошлое.

Диего, я часто вспоминаю минувшее время, когда надо отрешиться от проблем реальности. Воспоминания — это все, что у меня есть, иногда они приятные, как те, что связаны с тобой, иногда просто чудовищны…

Я расскажу.

Всегда когда я оказывался в красной машине Игнасио, не дай бог припомнить ее марку, я резко начинал ощущать неотвратимое приближение бури, чего-то нехорошего. Красная машина с облупившимся от старости капотом и дорога, ведущая от монастыря, были для меня своего рода Гогом и Магогом. В такие моменты, словно черные крылья страшного предзнаменования простирались надо мной. Наверное, потому что я хорошо знал, что следует за подобной поездкой и что меня ожидает впереди, так сказать, в конечной точке нашего маршрута.