Саша Ино - Письма в пустоту

Я закивал головой. Мне ровным счетом нечего было ответить.

— Тебе не интересно, почему вас вызвали? — Рауль вгляделся в мое лицо.

— Я понимаю «почему», но мне не хотелось бы вдаваться в подробности, — я сжал руками колени, — Меня трясет от одной мысли, что вы все видели Альентеса в состоянии слабости.

— Мы не видели…

— Что? — вздрогнул я.

— Джордж Гленорван не показал. Нам представили только первый кадр, было понятно, что произойдет дальше, но само действо мы не видели.

— Почему… — пробормотал я.

— Он объяснил все жалостью, — пожал плечами Рауль.

— Ясно, но Альентес…

— Сказал, что любит его? Я слышал, мне довелось стать невольным свидетелем вашей перебранки, — мой наставник откашлялся.

— Он не соображал, что несет. Я так думаю!

— Возможно. У Альентеса серьезные отклонения в психике, я понял сразу, как увидел его сегодня. Совершенно неадекватный взгляд и суждения, которые противоречат друг другу.

— Он не сумасшедший, — обиделся я.

— Тебе лучше известно, — согласился Рауль, — Но его трагедия на нашей совести, я имею в виду братство.

— Игнасио виноват!

— Да, но и он инструмент политики.

— Что ты мне хочешь сказать?

— То, что и сам узнал только вчера. Странно, рупором правды стал наш злейший враг… бывает же такое! Оказывается, он общался с Пабло и уважал его. Мой Пабло! Он действительно заслуживал почтения.

— Ты сказал, что Джордж не показал позор Аля, но тогда что? — мысли никак не могли прийти в порядок.

— Он разложил всю низменность нашего ордена по полкам. Хитрый змей!

— Э?

— Ты ведь знал, что Игнасио воспитанник Сизифа?

— Что-то такое слышал, но… постой-ка, он тут причем?

— Диего, к сожалению, орден давно стал представлять собой скопище гадюк, интригующих за власть. Я понятия не имею, как так вышло, и для меня вчерашний день стал днем открытий.

— Конкретнее! Рауль, прошу! — я сгорал от нетерпения.

— Джордж вывел Сизифа и его гнилую политику на чистую воду. Оказалось, наш председатель только и грезил властью и его не останавливали ни законы ордена, ни нормы морали. Испугавшись огласки, Сизиф так понервничал, что схлопотал сердечный приступ.

— Ничего не понимаю. Не темни, Учитель!

— Я начал с самого начала, — Рауль откинул косу, — Но можно и в лоб. У Сократа был сын.

— Чего? — заорал я, приподнимаясь от избытка чувств.

— Тихо, Диего, не в ухо… — наставник поморщился, — У Сократа был сын, и Сизиф знал об этом. Будучи приемником, он крайне опасался, что Сократ изменит свое решение о наследовании должности в пользу родного ребенка. Власть он терять не хотел.

— Его сын Альентес? — мрачно пробубнил я.

— Да.

— Вот, значит, почему Аль попал в лапы Игнасио!? Это был приказ Сизифа?

— Да…

— Сука!

— Диего! Святые угодники! Ты же в монастыре! — наставник укорил меня за ругань.

— Но это ни в какие рамки не лезет!!!

— Конечно, ты прав. Сначала мне сделалось легче, вина перед несчастным мальчишкой отступила. Но потом, на душе стало по-настоящему гадко! Получается, мы все стали немыми свидетелями морального преступления, и промолчали… Мне страшно думать, что в стенах нашего святого монастыря творились столь ужасные вещи. Диего, я должен тебе сказать, пролить свет на прошлое Аля, но, прости, не могу. Не хочу разбивать тебе сердце…

— О чем ты?

— Я услышал вчера ужасные вещи о жизни Аля…

— Гленорван уже пронюхал о его прошлом?

— Ты знал? — удивился Рауль.

— Смотря что… Не в подробностях…

— Ну, что Аля подвергали насилию, когда Игнасио вывозил его в город…

Рауль оказывается отличался излишней тактичностью, уж слишком мягко он выразился.

— Значит, это происходило на выездах, — задумчиво проговорил я, — Понятно. Я догадался.

— Хм? — Рауль приподнял бровь, все еще не понимая очевидного.

— Забудь, — я махнул рукой. Секрет касался не только меня, поэтому я не рискнул посвящать в него наставника.

— Аль столько пережил…

— Да. Несправедливо! Ненавижу Игнасио!!!

— Я тоже… — Рауль нахмурился, — Клянусь, я сделаю все, чтобы устранить его из штата наставников. Он не получит больше ни одной детской души. Диего, я прекрасно понимаю, каким безалаберным и нерадивым я был все эти годы, но обещаю, меня хватит на то, чтобы избавить орден от грязи Игнасио. Теперь такова моя цель, и я не отступлю. Я должен оправдаться за свою слабость и хоть раз в жизни совершить достойный поступок.

— Рауль, брось. Ты хороший человек.

— Я размазня, — с горечью выговорил наставник, — Я даже не смог защитить того, кого так сильно любил.

— Слепого Странника?

— Да. Ты знал, что он мертв?

— Не трудно было догадаться, но я вместе с тобой надеялся на лучшее.

— Диего, ты всегда умел сопереживать. Наверное, это твое главное качество.

— Рауль, как он погиб?

— Пабло убил себя.

Я вздохнул. Невольно поставив на место слепца Альентеса, я испытал неприятное чувство тождественности. Но я уже давно поклялся себе, что не допущу ничего плохого и не отпущу Аля.

— Почему он не хочет поставить линзу на глаз? — Рауль сменил тему.

— Ну, Аль видит пока что…

— Нет, — уверенно качнул головой мой наставник.

— В смысле?

— Он ничего не видит правым глазом. Я понял сразу, столкнувшись с ним сегодня. Когда я подошел к вам, он стоял ко мне правым боком и, чтобы увидеть меня, он не просто повернул голову, он развернулся корпусом. Его правый глаз ничего не видит, это точно…

— Черт! Действительно… А я ведь не замечал, точнее не анализировал. Он не морщился от солнца, светившего в окно поезда, он не заметил чайки, пролетевшей мимо нас, когда мы плыли на пароме… Столько мелочей! А я и не сопоставил!!!!

Сердце застучало, сжатое в тиски болью и горечью за моего любимого.

— Диего, не кори себя…

— Я должен быть внимательнее к Алю!

— Просто никогда не бросай его и не отпускай.

Рауль грустно улыбнулся.

— О чем речь!!! Я никогда не выпущу его из рук, он мой рай!

— Рай?

Я покраснел.

— Всегда тобой восхищался, Диего. Твоя манера бороться за то, что тебе дорого достойна уважения. Ты смог сделать то, что оказалось мне не под силу. Ты бросил вызов всему нашему порядку ради любимого человека. Если бы я обладал твоей силой… Возможно Пабло был бы сейчас жив…

— Рауль, я соболезную…

— Лучше оберегай Альентеса. Он нуждается в тебе, потому как только ты сможешь его вывести из мрака затуманенного сознания.

— Да… Не переживай, для меня больше нет другого пути, мы навсегда связаны.

— Хорошо, желаю вам счастья.

— Сложно будет, он где-то далеко…

— Насколько вы близки? — неожиданно спросил Рауль.

Я почесал затылок, чувствуя, как краснею от ноющего возбуждения в паху. Но мой наставник ждал ответа.