Дэвид Митчелл - Литературный призрак [litres]

– Ох, сегодня очень трудный день.

– Бедный Марко!

– Понимаешь, у меня такие кардинальные смены парадигм… Послушай, Поппи…

– А парадигмы обязательно менять ночью?

– Поппи! Это не терпит отлагательств. Послушай… Конечно, я не магнат, ты знаешь… Не Джон Пол Гетти какой-нибудь… {133}Но послушай, я говорю серьезно… может, нам объединиться, а? В финансовом смысле, да и во всяком другом тоже. Конечно, это только верхушка айсберга обязательств, но… Если ты не возражаешь, то, может, имеет смысл…

– Марко! Ты вообще о чем?

Ну скажи наконец.

– Поппи! Ты хочешь замуж?

Боже, я это сказал.

– За кого?

Она не собиралась облегчать мне задачу.

– За меня.

– Гром среди ясного неба. Мне нужно время подумать.

– Сколько времени тебе нужно?

– Лет двадцать потерпишь?

– Ну ты и нахалка! А я еще купил тебе футболку со свинкой!

– Ты просишь моей руки и сердца, а взамен предлагаешь свинку. Где я, по-твоему, в Патни или в Бангладеше?

– Поппи, я серьезно! Я хочу быть твоим… Хочу, чтобы ты была моей… – (Мужем. Женой. О господи!) – Поппи, я научусь произносить эти слова. Я серьезно, Поппи. Я ни капли не пьян. И не укурен в дым. Я серьезно.

Следующие мгновенья были весомее обычных минут, наверное, потому, что в них спрессовалась возможная жизнь. Мы с Поппи заговорили одновременно. Я умолк, а Поппи продолжила:

– Значит, так. Если ты еще раз скажешь «серьезно», я тебе поверю. Но если потом окажется, что ты пошутил, то наша дружба или связь – называй как хочешь – на этом закончится. Обратной дороги не будет. Итак, в последний раз. Ты серьезно?

– Серьезно.

Поппи тихонько присвистнула:

– Марко! Ты меня удивляешь тем, что до сих пор удивляешь.

– Я сейчас приеду, хорошо?

Ожидание было невероятно долгим.

– Думаю, при сложившихся обстоятельствах – хорошо.

Я повесил трубку. Взял куртку. Метро давным-давно закрылось. У меня были деньги на такси, но пятнадцати фунтов хватит на то, чтобы прокормить Индию… на сколько дней этого хватит? Вообще-то, мне надо многое обдумать. Так что пойду пешком.

Даже если придется идти всю ночь.

Охая и отфыркиваясь, я открыла глаза в солнечные высверки морской воды. Посмотрела на Билли в рубке, который едва сдерживал смех, и одними губами прошептала: «крысеныш». Он прыснул. «Святой Фахтна», одолев встречное течение между отмелью Иллаунброк и рифом Кларригмор, обогнул западный мыс острова Шеркин, и стало ясно, что путешествие в двенадцать тысяч миль, которое проделали я и мой черный блокнот, подошло к концу. В поле зрения возник Клир-Айленд, брызги высохли, стянули мне лицо соленой коркой, и – вот он, дом.

Одинокая рука мыса Ардатруха указывает в простор Атлантики. Блики света на волнах. Все оттенки синего там, где рифы обрываются в морскую глубь. Россыпь скал за Карриглюром. Луга в низинах, пастбища на холмах. Обшарпанная пристань в заливе на мысу. Кладбище, самое почтенное место на острове. Несколько миль извилистых дорог. Родник Святого Киарана. Остров древний как мир.

Немая дочь Билли толкнула меня, предлагая отцовский бинокль.

– Спасибо, Мэри.

Берег сразу приблизился. Видно было, как мои крестные, Мейси и Брендан Микледин, хлопочут на веранде «Зеленого человека», будто заводные человечки на часах цюрихской ратуши, как раз напротив моей лаборатории. Бакалейная лавка Старика О’Фаррелла в поселке Бале-Ирах, она же по совместительству почта и клуб для обмена сплетнями. Разрази меня Господь – да это же Берти Кроу на своем допотопном мотоцикле с коляской скрылся за холмом Кноканахойхиг! Берти, похоже, никогда не расстанется с этой рухлядью.

Скажи, Мо, что за нить связывает клочок земли и человеческое сердце?

У самой кромки воды густо разрослись платаны, среди них спряталась полуразрушенная ферма, на которой я родилась. Крыша, наверное, совсем обвалилась.

Я помню швейцарцев с квадратными челюстями, разъезжающих по своим вылизанным городам на немецких спортивных автомобилях последней модели. Помню тощих ребятишек у дома Хью, которые сбивались в стайки, добывая себе пропитание на улицах Коулуна. Помню свое счастливое детство, когда я носилась по острову, выведывая его тайны. Рождение сдает нам карты из колоды, но важны не только наши козыри, но и место, где мы их получили.

– Ты привезла нам погоду, Мо! – крикнул Билли, заглушая шум мотора. – Все утро дождь как из ведра. Скучала?

Я киваю, не в силах отвести глаз от берега. Как я скучала без этих восьми квадратных миль суши! В аккуратном Цюрихе, в денежной Женеве, в безалаберном Гонконге, в безжалостном Пекине, в проклятом Лондоне я закрывала глаза и представляла эту землю во всех подробностях, как тело Джона. Олуши парят в воздушных потоках над бухтой – ветер сегодня с юга, – бакланы ныряют в залив Марнах, исчезают под водой. Внезапно мне хочется ухмыльнуться во весь рот, залопотать как юродивая и проорать во всю глотку, чтобы услышали и в Балтиморе, и в горах, и в Корке: «Ну что, съели? Я улизнула! Добралась до дома. Попробуйте здесь меня поймать!»

Облачный остров наплывает на солнце, становится прохладней. Кожа гусиная – вся в пупырышках.

Только сперва дайте мне немного побыть с Джоном и Лиамом.

Катер тормозит, мотор негромко отфыркивается. Билли ведет «Святого Фахтну» к пристани.

В тот вечер, когда США нанесли свой «упреждающий удар», ко мне в шале внезапно нагрянули гости, и мы экспромтом устроили ужин. Из Парижа прилетел Ален, а из Гонконга – Хью, приятель Джона. Даниелла, самая способная из аспирантов, проходивших в тот год стажировку в «Лайтбоксе», включила спутниковый новостной канал, чтобы узнать прогноз погоды, – и в результате мы шесть часов подряд не отрывались от телевизора, без всякого аппетита ковыряя остывший ужин. По телевизору показывали ночные кадры пылающего города в районе Персидского залива.

Молоденький пилот говорил репортеру Си-эн-эн, который был, похоже, в парике.

– Так точно, сэр! Полыхнуло сразу по всему городу, будто фейерверк в День независимости!

– Говорят, ракетные удары наносят с хирургической точностью, потому что для наведения ракет «Гомер» используется новая технология под названием «Кванког» {134} 134 …новая технология под названием «Кванког». – Имеется в виду «квантовая когнитивность» или «квантовое сознание» – концепция, изложенная в 1989 г. Роджером Пенроузом в книге «Новый ум короля» о теории так называемого сильного искусственного интеллекта. .

– Да, «Гомер» позволяет накрыть даже конкретную шахту домового лифта. Ребята в штабе загружают в компьютер схему здания, так что можно расслабиться и пулять ракеты одну за другой, все равно компьютер думает за тебя. Красота! Выпускаешь малюток на свободу, и они летят точненько в шахту лифта!