Цезарий Збешховский - Искажение [litres]

Если, конечно, сержант Голя сказал мне правду.

Четверг, 5 мая, 20.00

Короткое собрание на задах здания для гражданских. Наплыв приказов и текущих заданий не позволил нам встретиться раньше. Слишком многое происходит в Хармане – постоянно взрываются бомбы, кто-то гибнет в стычках с партизанами или получает ранения. Но после разговора с сержантом два дня назад стало ясно, что нужно действовать.

Мы с Баллардом и Вернером ждем Неми, чтобы в точности выяснить, что она нашла в библиотеке в Портсаиле. Девушка спускается к нам с распечаткой и раздает каждому по экземпляру. Я горжусь ею – она все предусмотрела. Сейчас она выглядит еще привлекательнее, чем обычно, но я быстро об этом забываю.

Я пробегаю взглядом страницу с переводом интервью с ремаркским физиком Филипом Мейером. Парням я объясняю, что он работал в исследовательском институте на территории будущей базы Дисторсия и по просьбе геологов из Йона изучал происходящие в пустыне Саладх феномены. Кто-то стер из Сети бо́льшую часть его работ, но интервью каким-то чудом сохранилось в архивах, – может, потому, что оно вышло на страницах известного журнала «Rocket Science», попало ко многим адресатам и не переводилось в цифровую форму.

С каждой прочитанной фразой до меня все больше доходит, что я прав. То, что произошло в Кумише, и все случаи, о которых упоминала доктор Заубер, наверняка имеют общую причину. Адам и Крис тоже это чувствуют, хотя я уже успел рассказать им о «чудесном» возвращении жителей селения. Вряд ли сержант Голя сознательно пытался ввести меня в заблуждение, но кто-то мог сообщить ему липовую информацию.

– Нужно с этим что-то делать, – наконец говорит Вернер. – Попробую что-нибудь выяснить, у меня даже есть кое-какая идея. Но нужно также сообщить командиру батальона, что в пустыне наши отряды подстерегает опасность.

– Офицеры не станут тебя слушать, – возражает Баллард. – Не понимаешь? У них свои цели, и они не станут их менять из-за какого-то текста, написанного ремарцем. Доктрина видимости будет воплощаться вплоть до победы.

– Возможно также, что они давно знают об опасности и им на это наплевать, – печально улыбается Неми. – Учтите это.

– Либо они специально посылают нас в район аномалии, чтобы посмотреть, что будет.

– Успокойся, Маркус, не настолько же они кретины.

– Уверяю тебя, Адам, – еще какие. – Баллард сплевывает на бетон. – Из того, что говорил Маркус, следует, что лишь капитан Заубер осознает всю серьезность ситуации. Но она как раз мало что значит за пределами своей медсанчасти. В первую очередь она врач.

– Так или иначе, если нас снова пошлют в пустыню Саладх, мы и впрямь окажемся в полной заднице, – подытоживаю я.

По возвращении в казарму я еще раз заглядываю в интервью с кричащим заголовком:

«Имеем ли мы дело с переломным открытием в области физики? Потрясут ли последние исследования в пустыне Саладх научный мир и подвергнутся ли изменению учебники по физике, химии и математике?

Сегодня гость нашего журнала – профессор Филип Мейер, один из самых выдающихся физиков-теоретиков нашего времени, многократный лауреат премий в области физики и математики, автор свыше двухсот публикаций в самых престижных научных журналах, в том числе в „Physical Review“.

Томас Кох: Господин профессор, наши пути пересеклись много лет назад, когда мы оба учились на физфаке Университета Йона. В отличие от меня, вас всегда считали гениальным студентом. По завершении учебы вы остались в университете и продолжили научную деятельность на кафедре теоретической физики.

С тех пор прошло немало лет, но, пользуясь нашим старым знакомством, я попросил вас о встрече и коротком комментарии к событиям, имевшим место несколько недель назад в пустыне Саладх, в окрестностях холма Отортен.

Как так случилось, что в том месте, где ведутся рутинные геологические работы, как нам стало известно из рассказов свидетелей, наблюдались многочисленные и весьма сильные электромагнитные аномалии, а вскоре там появился один из самых выдающихся физиков мира?

Филип Мейер: Здравствуйте, господин редактор. Да, меня пригласили участвовать в исследованиях, как до сих пор казалось, невиданных аномалий распределения магнитного поля, следствием которого являются локальные электромагнитные разряды.

Т. К.: «Как казалось»? Значит ли это, что речь идет вовсе не об аномалиях распределения магнитного поля?

Ф. М.: Исследования еще продолжаются. На данный момент я с большой долей уверенности могу утверждать, что упомянутые аномалии реальны, но представляют собой следствие иного явления. Наблюдаемые электромагнитные разряды – лишь вершина айсберга.

Т. К.: Весьма интригующее заявление, господин профессор. Не могли бы вы подробнее описать, что это за явление?

Ф. М.: Как я уже говорил ранее, исследования продолжаются и мы пока точно не знаем, что является непосредственной причиной разрядов. Однако мы заметили крайне интересный факт – а именно: в некоторых местах спонтанно и локально проявляется диморфизм нейтринного излучения.

Т. К.: Не могли бы вы объяснить нашим читателям, что это означает?

Ф. М.: Как известно, нас постоянно бомбардируют элементарные частицы, именуемые нейтрино, – частицы из рода лептонов, излучаемые Солнцем и распространяющиеся в космическом пространстве. Достигают они и Земли. Излучение это весьма интенсивно – в течение секунды через квадратный сантиметр земной поверхности пролетает шесть с половиной миллиардов нейтрино. Данный тип излучения исследуют уже много лет; в пустыне же Саладх мы наблюдали, как я только что упоминал, диморфизм, то есть появление нейтрино с отличным – по отношению к излучаемым Солнцем частицам – квантовым числом.

Т. К.: Вы говорили, что это излучение весьма интенсивно. Представляет ли оно для нас в таком случае опасность? И второй вопрос: вам уже известно, с какими нейтрино мы имеем дело?

Ф. М.: Само излучение не опасно. Нейтрино принадлежат к числу лептонов, так что мы имеем дело с так называемым слабым гравитационным взаимодействием. Нейтрино попросту пролетают сквозь нас и всю Землю, оказывая минимальное и практически незаметное воздействие на другие частицы.

Однако возмущения в распределении магнитного поля и сопутствующие им разряды могут быть опасны для здоровья человека, вызывая обширные ожоги и оказывая крайне негативное влияние на нервную систему. Честно говоря, именно потому меня и позвали мои коллеги.

Что касается второго вопроса, то мы пока не знаем, с какими нейтрино имеем дело. Нам нужно доставить на место намного более мощные и чувствительные детекторы слабого взаимодействия или использовать находящийся возле холма Отортен естественный водоем, чтобы определить, о каком квантовом числе речь. Пока гипотеза такова, что эти нейтрино отличаются спином, то есть они левосторонние.