Цезарий Збешховский - Искажение [litres]

– Ну и?.. – раздраженно спрашивает она.

– Ты сказала, что в этой деревне воняет. И что тебе жаль, что я забыл про какой-то праздник. Только я не понял, про какой.

Она изумленно раскрывает глаза.

– Я прав, да?

– Да. – Она сглатывает слюну. – Ты забыл про мой день рождения.

– Прости меня, Неми.

Слегка пошатываясь, я возвращаюсь к парням. По моему знаку Гаус, Баллард и Пурич входят во двор. Я иду за ними, внимательно наблюдая за окружающим, а за мной шагает Вернер со своими солдатами. Мы пересекаем загаженный курами дворик и останавливаемся возле одноэтажного сарая, сложенного частично из белого камня, а частично из чего попало, то есть досок, жести и даже плотно скрученных тряпок. Все это будет идеально гореть.

Гаус обливает топливом переднюю и боковые стены, без особых усилий взмахивая тяжелым резервуаром. В это время Пурич и Баллард заглядывают внутрь, чтобы проверить, не забрался ли туда случайно какой-нибудь малыш, больной пес, беременная женщина или бородатый террорист с автоматом в руках. Крики вокруг все громче, люди протестуют против поджога сарая. Из жилого здания выбегает старуха в черном платке на голове, одетая в черное платье. Бросившись наземь, она подползает к ногам Вернера и начинает завывать нечеловеческим голосом.

– Они пришли, они велели спрятаться! – истерически кричит она. – Господа, не наказывайте нас за них! Не наказывайте семью Йосефа! Мы бедные, мы умрем от голода! Умоляю вас, добрые господа! Не наказывайте нас больше!

Я понимаю каждое слово, доносящееся из ее уст.

В нескольких метрах от обезумевшей женщины стоит сморщенный старик – наверняка Йосеф, ее муж. Он молча смотрит на облитый вонючей жижей сарай. Бензин стекает даже с дырявой крыши. Затем хозяин переводит взгляд на нас.

– Успокойся, Мала. Успокойся, – тихо, но решительно говорит он. – Пусть Гадес поглотит этих прокля́тых демонов и весь их род.

– Не делайте этого, господа! Не делайте! – надрывается женщина.

Я чувствую, что сейчас у меня расколется голова, и на мгновение закрываю глаза.

– Поджигай! – приказываю я Пуричу.

Вернер смотрит на старуху, которая обнимает его ботинки, и пинком отталкивает ее руки. Даниэль щелкает зажигалкой. Огонь быстро охватывает импровизированный факел, сделанный из палки и ветоши для вытирания рук. Остается лишь приложить его в нескольких местах.

В небо ударяет столб густого дыма. Мгновение спустя Баллард толкает меня в плечо и показывает на красную ракету, выпущенную со стороны Дисторсии. Кто-то дает нам сигнал возвращаться, и мы бежим к машинам. Предстоит преодолеть около шести километров. Не стоит забывать, что на базе осталось меньше тридцати человек, в том числе персонал медсанчасти и больные, за которыми те ухаживают.

Партизаны атаковали базу со стороны холма Отортен, что не предвещает ничего хорошего отряду Мюллера. Эти сволочи привезли на четырех пикапах два легких миномета шестидесятимиллиметрового калибра, из которых уже успели сделать несколько залпов, чтобы пристреляться к Дисторсии, прежде чем с севера прибыли мы. Огонь из восьми установленных на «скорпионах» пулеметов подействовал словно цунами – боевики бросили поврежденную машину и троих убитых. Не успели они спасти и минометы, которые мы захватили вместе с металлическим ящиком с боеприпасами, а затем, радостно воя, подожгли машину и тела повстанцев. Погоню мы продолжать не стали – Остин отдал приказ возвращаться за стену. Стычка продолжалась, может, минут десять, не больше.

С нашей стороны пострадал лишь старший рядовой Паттель из отделения Масталика, которому оцарапало плечо, однако он испытывает скорее гордость из-за поверхностной раны, чем страх, – адреналин все еще бурлит в крови. Именно Виктор прикончил из своего MG2 двоих ремарцев и разнес их пикап. Третий говнюк получил свое от кого-то другого, зато умер весьма впечатляюще – пуля оторвала ему челюсть.

Военной разведке наверняка хотелось бы, чтобы мы их как следует обыскали или привезли трупы на базу, но нам насрать на майора Вилмотса. Военное равнодушие уже охватило почти каждого. Вряд ли моих товарищей чересчур волновало сожженное в Палат-Горга здание или судьба убитой горем женщины. Рамманское правительство и командование МСАРР не позаботилось о том, чтобы убедить местных жителей в справедливости миротворческой миссии, вследствие чего армаи и ремарцы начали содействовать партизанам, став нашими врагами.

После возвращения и обязательного визита к доктору Заубер я наконец встречаюсь с Неми, а вернее, со всей группой заговорщиков – Неми, Адамом и Крисом, как в старые добрые времена на базе Эрде, когда мы пытались выяснить хоть что-нибудь о Дисторсии.

Мы стоим в тени, между стеной медсанчасти и СМЗ, передавая друг другу самокрутку с табаком и травой. Темой дня, если можно так выразиться, являются не события в деревне или стычка с повстанцами, но мои внезапно открывшиеся лингвистические способности.

Вернер, будучи, как всегда, скептиком, предлагает провести тест, так что Баллард достает из кармана жилета листок бумаги с огрызком карандаша и отдает Адаму. Проверка заключается в том, что Вернер пишет на листке короткие фразы по-раммански и показывает их Неми. Девушка переводит текст на армайский, а я должен сообщить, что из этого понял.

Я почти не ошибаюсь. Последняя фраза звучит: «Я хотел бы стать большим орлом и насрать на холм Отортен». Переводя ее, Неми хохочет до слез.

– Ты что, в самом деле хотел бы стать орлом-засранцем? – с серьезным видом спрашивает Крис.

– Сам прекрасно знаешь, что мне хотелось придумать что-нибудь такое, чего Маркус ни за что не угадает, – отвечает Адам.

– Браво, отлично придумано! – смеется Неми.

– Дошло до тебя наконец, что я не вру? – слегка раздраженно спрашиваю я. – Эстер, похоже, загрузила мне в мозг словарь, хотя я понятия не имею, каким образом. Я помню что-то такое, будто молился ночью, читая литанию, но только в Палат-Горга сообразил, что к чему. Мы еще проверили с Неми, что я понимаю не классический ремаркский, а именно армайский.

Вернер опирается спиной о стену.

– Ладно, Маркус, не будем терять время на выяснения, как она это сделала. Самый главный вопрос – какова была ее цель.

– Честное слово, Адам, не знаю, – качаю я головой. – Но она ничего не делает просто так. Полагаю, это некая разумная машина.

– И она в самом деле тебе сказала, что убьет отряд Мюллера? – допытывается Вернер.

– В самом деле.

Я думаю о том, что Рауль Кемпес поехал с отрядом Мюллера в Тригель и в Дисторсии осталась только Неми. Может, именно потому Эстер сотворила нового переводчика? А может, это простая случайность, побочный эффект другой операции, о которой мы не имеем ни малейшего понятия.