Цезарий Збешховский - Искажение [litres]

– А ты? Кто ты, Эстер?

– Интерфейс, созданный Кораблем для связи с людьми. Что-то вроде переводчика. Вместе с другими ИИ я разработала стратегию, позволяющую нам выбраться из ловушки, причиной которой стало попадание груза френов в гравитационное поле Юпитера.

Синтетический краб медленно приближается ко мне, будто Эстер наклоняется над столом.

– Хочешь знать, почему я убила тех солдат?

Мое тело пронизывает острая боль – чудовищный страх перед тем, что я сейчас услышу, самый жуткий, какой только испытывал в жизни. У меня нет сил ему противостоять.

– Помнишь, я говорила тебе, что должна вас подготовить? Я говорила, что без этого вы не справитесь с задачей. Цель всех смертей, приступов безумия, физических аномалий, которые вы не в состоянии объяснить, заключалась в том, чтобы изменить ваше восприятие. И в том, чтобы те, кто принимает решения, выслушали тебя.

– Но ведь тебе вовсе не обязательно было убивать их всех.

– Ты ошибаешься, Маркус, – это было необходимо. Такой результат дали проведенные нами симуляции. Можешь считать своих товарищей героями, которые погибли ради человечества. Земля не выживет, если френы вырвутся наружу, если «Heart of Darkness» не покинет это место: Корабль был частично поврежден, и последние двести лет все ИИ работали над тем, чтобы отремонтировать его, провести тесты и вернуть в исправное состояние. Однако нам не удалось восстановить биологическую часть системы. Для этого требуется биомасса, которую переваривает и поглощает Корабль. Нам не хватало тех людей, которых удавалось поймать.

– О чем ты говоришь, каких людей?! – Я вижу, что краб подползает все ближе.

– Для реконструкции нам нужно еще двенадцать тонн человеческого белка. Корабль после последнего возвращения считает себя человеком. Он сообщил нам, что должен поглотить своих далеких предков, чтобы усвоить филогенетическую память, закодированную в ДНК. Сперва он пожрал спящую команду, а также те из имевшихся на борту зародышей, которые пережили долгое путешествие. Мы выращивали их специально для него. Затем, используя разные стратегии, удалось заманить под землю несколько десятков человек – тех самых, кто пропал за многие годы в окрестностях Отортена. Их тел хватило, чтобы поддерживать жизнь Корабля в состоянии глубокого анабиоза, но оказалось недостаточно для регенерации системы. Поэтому вас заманили сюда и пленили на базе Дисторсия, чтобы получить необходимое количество материала. А ты – мой интерфейс, посредством которого я общаюсь с остальными.

– Не знаю, как ты это посчитала! – снова в ужасе начинаю кричать я. – Не знаю, чего вы в самом деле хотите, но, даже если бы мы позволили себя сожрать, стольких ты не получишь! Нас слишком мало, понимаешь? Даже в самом начале нас было слишком мало. Вы что-то напортачили в своих расчетах, и ваш сраный Корабль сдохнет с голоду. И знаешь, что я тебе скажу? Прекрасно, блядь, – пусть сдохнет. И пусть все это катится в пизду!

У меня перехватывает дыхание, и я замолкаю. Мой голос отражается эхом от каменных стен, а присланное Эстер устройство мигает красным диодом, отчетливо дрожа. Мое тело тоже напоминает большой кусок студня. В воздухе висит невысказанная угроза.

– Ты еще не догадываешься, Маркус? – спрашивает механический голос. – План состоит вовсе не в том, чтобы вы стали кормом. Естественно, вашего подразделения не хватит, чтобы удовлетворить потребности Корабля. К тому же никто, даже по приказу, не согласится добровольно на подобную смерть. – Она издает странный треск. – План заключается в том, чтобы вы схватили и доставили в указанное место соответствующее количество пленников. Из наших расчетов следует, что в Кумише достаточно жителей, чтобы провести регенерацию системы. Цена за вашу свободу и спасение всех людей на Земле – истребление единственной деревни. Если ты как следует подумаешь, наверняка поймешь, что цена эта не слишком высока.

Меня нашли парни Соттера, возвращавшиеся в шесть утра с караула у ворот. Я лежал у дверей лаборатории, без ботинок, кителя и тактического жилета, в одних форменных штанах, скорчившись в позе эмбриона и крепко обнимая свой автомат. Я не желал выпускать МСК из рук, когда меня пытались поднять. Они вызвали своего капрала, а он – сержантов Северина и Голю. Поднялась страшная суматоха.

Баллард вкратце описал мне все это за пять минут, когда я очнулся в медсанчасти и немного пришел в себя. Капитан Заубер прописала мне что-то сильнодействующее, и кровь быстрее пошла по жилам. Ей хотелось, чтобы я остался один, но я выл от ужаса, и она в конце концов согласилась, чтобы Крис нес вахту возле моей койки. Потом его должна сменить Неми.

Меня бьет неудержимая дрожь, стакан с водой валится из рук. Баллард сидит на стуле, уставившись на меня с таким видом, будто хочет сказать что-то утешительное, но в голову ему ничего не приходит, и он лишь несколько раз вздыхает. За окном светит солнце, а мне снова адски холодно, так холодно, будто я умер.

– Ты снова там был? – наконец спрашивает он.

– Был, Крис. – Я громко стучу зубами. – И разговаривал с ней.

– И что она тебе сказала?

Я не могу ответить – даже ему, моему другу, который с самого начала меня поддерживает и обо всем знает. Приказ, который я получил от цифровой шлюхи, превосходит границы всяческого разумения. Связь между мозгом и речевым аппаратом теряется, и с моих губ срывается лишь бессвязное бормотание.

– Ладно, не будем об этом, – говорит Баллард. – Пока отдыхай, потом поболтаем. Но имей в виду – я крайне зол, что ты пошел один. Хочу, чтобы ты это знал.

Наверняка он прав. То была самая большая глупость, какую я мог совершить, но я выполнял распоряжение Эстер – прийти одному и никому не сообщать о нашей встрече. Не знаю, шла ли речь о безопасности, или ее цель заключалась в чем-то другом. Возможно, она хотела подчинить меня себе, окончательно сломив белковый интерфейс.

Появляется старшина Гильде и приносит на подносе таблетки. Я глотаю все, не задавая вопросов, и впадаю в оцепенение, закрыв глаза. Мне кажется, будто я сплю, но я слышу свое дыхание и то, что происходит вокруг – какой-то шорох и приглушенный шепот. Я вижу также большие пространства земли, нескончаемые зеленые пастбища, сквозь которые пробивается острый как бритва френический свет. Я пытаюсь отвести взгляд, но даже в тяжелом полусне понимаю, что это ничего не даст. Опасность повсюду.

В конце концов ложусь на мягкую траву и решаю сдаться.

Когда я снова открываю глаза, возле койки сидит Неми. Несмотря на явную усталость на ее лице, она улыбается, берет мою руку и мягко ее сжимает. Дорогая моя девочка, которая обо мне не забыла, хотя в последнее время я бываю рядом с ней так редко.