Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

Норман Блейн стоял и смотрел на окружающую пустыню, напряженно пытаясь сообразить, что он тут делает, что делал мгновение назад и что ему делать дальше. Вокруг не было ничего, кроме красно-желтой бесплодной почвы и зноя.

Он ковырнул песок пальцами ноги, снова разгладил его мозолистой подошвой. Постепенно возвращались воспоминания о том, кто он и что ему предстоит, – обрывочные и смутные, порой казавшиеся лишенными всякого смысла.

Утром он вышел из родного селения, направляясь в город. Для этого имелись важные причины, хотя он ни в жизнь бы не вспомнил, какие именно. Он не мог даже вспомнить, как называется его селение. Было бы неловко, если бы встретился на пути человек и спросил, куда он идет, а он не смог бы ответить. Не помнил он и названия города, куда шел, но вряд ли это имело какое-то значение. Рано или поздно он туда доберется и узнает.

Он зашагал по дороге и как будто даже вспомнил, что ему еще предстоит долгий путь. Каким-то образом он умудрился заблудиться и потерять кучу времени, и если рассчитывает добраться до города до захода солнца, то следует поспешить.

Блейн вновь увидел движущуюся по дороге черную точку. Казалось, теперь она намного ближе.

Черной точки он не боялся, и это странным образом его ободряло. Но когда попытался понять, что в этом такого ободряющего, у него просто не нашлось ответа.

Поняв, что потерял немало времени и идти еще далеко, он ускорил шаг, а потом перешел на бег, не обращая внимания на неровности дороги и жар солнца. Похлопав на бегу по карманам, он обнаружил в одном из них некие предметы. Ему сразу стало ясно, что предметы эти непростые и он откуда-то знает, для чего они нужны.

Черное пятнышко все приближалось, и наконец Блейн сумел различить большую повозку с деревянными колесами, которую тащил окруженный роем слепней верблюд. В повозке сидел человек под потрепанным зонтиком, который когда-то, возможно, был цветным, но под солнечными лучами стал грязно-серым.

И вот Блейн поравнялся с повозкой. Возница что-то крикнул верблюду, и тот остановился.

– Где ты пропадал? – бросил возница. – Давай садись. И езжай, да побыстрее.

– Меня задержали, – объяснил Блейн.

– Задержали его, как же! – усмехнулся возница и, передав вожжи Блейну, спрыгнул с повозки.

Блейн прикрикнул на верблюда и хлестнул его вожжами, пытаясь понять, что, черт побери, происходит. Внезапно он снова оказался в кабине. Мокрая от пота рубашка прилипла к спине, лицо все еще чувствовало жар пустынного солнца.

Он долго лежал, собираясь с мыслями и приходя в себя. Рядом медленно вращалась катушка, проматывая ленту через щель в шлеме. Протянув руку, Блейн остановил ленту и запустил обратную перемотку.

На Блейна вдруг обрушился весь ужас случившегося, и он понял, что не выдержит и закричит, но крик замер в горле, и он снова упал на койку. Он оцепенел, не в силах поверить в реальность происходящего.

Сев на койке, он сорвал катушку с держателя, выдернул ленту из шлема. Повернув катушку, прочитал имя «Дженкинс» и номер – тот самый идентификационный код, который он ввел днем в машину сновидений. Ошибки быть не могло. На катушке хранилось сновидение Дженкинса. Именно эту катушку должны были отправить вниз через день или два, когда придет Дженкинс, чтобы погрузиться в Сон.

И Дженкинсу, который страстно желал охотничьих приключений и мечтал провести двести лет за стрельбой по всему, что движется, предстояло оказаться посреди красно-желтой пустыни на дороге, которую можно назвать так лишь из вежливости, а затем увидеть вдали движущуюся точку, которая окажется запряженной верблюдом повозкой.

Он очутится в пустыне, одетый в лохмотья, с некой ценностью в кармане, но не будет никаких джунглей и вельда, никаких ружей и сафари. Вообще никакой охоты.

«Сколько еще таких? – подумал Блейн. – Сколько еще людей не получили сновидений, которые заказывали? И самое главное – почему не получили?»

Почему сновидения оказались подменены?

И подменили ли их вообще? Что, если Мирт…

Он покачал головой. Огромная машина делает то, что ей приказывают. Она получает символы и уравнения, а потом, позвенев и погудев, выдает заказанное сновидение.

Единственным вариантом может быть только подмена. Все сновидения просматриваются именно в этой кабине. Ни одно не выйдет отсюда, пока кто-нибудь не убедится, что это именно то, что заказывал клиент.

Коллинз прожил пятьсот лет в мире, где отсутствовало понятие выгоды. А что представлял из себя мир красно-желтой пустыни? Норман Блейн пробыл там недостаточно долго, чтобы понять, но ему стало ясно одно: как и в мире Коллинза, в мире Дженкинса никто не поселился бы по собственной воле.

У повозки были деревянные колеса, и ее тащил верблюд. Это могло означать, что в этом мире так и не возникла идея механизированного транспорта. Но с тем же успехом это могла быть любая из тысяч иных культур.

Выйдя из кабины, Блейн вернул катушку на полку и какое-то время постоял посреди холодного помещения. Лишь потом он сообразил, что холодно не в комнате – озноб пробрал его самого.

Сегодня днем, когда Блейн разговаривал с Люсиндой Сайлоун, он гордился своей преданностью Центру и гильдии. Он вкрадчиво убеждал клиентку, что у гильдии безупречная репутация, что организация выполняет все свои обязательства перед теми, кто ей доверился.

И где теперь эта преданность? Какая вообще может идти речь о доверии?

Сколько еще людей получили подмененные сновидения? Как долго это продолжается? Пятьсот лет назад Спенсеру Коллинзу досталось не то, что он заказывал. Значит, подмены происходят уже по крайней мере полтысячелетия.

И сколько еще будет других?

Какое сновидение получит Люсинда Сайлоун? Попадет на плантацию середины девятнадцатого века или в другой ад? Сколько сновидений из тех, которые помогал создавать Блейн, оказались подменены?

Он вспомнил сидевшую напротив него этим утром женщину – ее медовые волосы и голубые глаза, молочно-белую кожу, манеру речи. То, что она говорила, и то, чего она не сказала.

«И она тоже», – подумал Блейн.

Сомнений больше не оставалось. Он поспешил к двери.

Поднявшись по лестнице, Блейн нажал кнопку звонка. Женский голос предложил войти.

Люсинда Сайлоун сидела в кресле у окна. В комнате горела лишь одна тусклая лампа в дальнем углу, и лицо женщины скрывала тень.

– Ах, это вы, – сказала она. – Тоже проводите расследование?

– Мисс Сайлоун…

– Заходите и садитесь. Я готова ответить на любые вопросы. Видите ли, я по-прежнему убеждена, что…

– Мисс Сайлоун, – сказал Блейн, – я пришел, чтобы попросить вас отказаться от Сна. Я пришел предупредить вас. Я…

– Вы просто дурак, – бросила она. – Законченный дурак.