Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

Короче, в углу сидели пятеро просветленных панкинов и глазели на меня, благостно помаргивая. Обычного шума они не подняли. Может, понимали, что нашкодили. А может, просто встать не могли. Ну, хотя бы раз в жизни наелись досыта.

Я же просто стоял и смотрел на них. И наконец понял, как они пробрались в ракету. Винить нужно было не их, а меня. Если бы я отвязал ту веревку, провиант остался бы цел. С другой стороны, эта веревка спасла наши с Вебером жизни, и я никак не мог определиться, казнить себя или миловать.

Потом подошел к панкинам, рассовал троих по карманам, а двоих взял в руки. Спустился на землю, вернулся в лагерь, высадил зверьков на стол и сказал:

– Вот, полюбуйтесь, кто сидел в ракете. Потому-то мы их и не нашли. Они забрались по веревке.

– Толстые. – Вебер задумчиво смотрел на них. – Нам что-нибудь оставили?

– Ни крошки. Слопали все, что было.

На мордах у панкинов было написано абсолютное счастье. Видно было, что они рады снова оказаться в нашем обществе. В конце концов, они съели все, что нашли, и причин оставаться в ракете больше не было.

Парсонс схватил нож и направился к бычку, откинувшему копыта сегодня утром.

– Повязывайте слюнявчики, – бросил он на ходу.

Вырезал из туши несколько здоровенных стейков, бросил их на стол и раскочегарил походную кухню. Как только он занялся готовкой, я удалился к себе в палатку, ибо за всю жизнь не нюхал ничего вкуснее этих стейков.

Раскрыл диетический набор, намешал порцию липкой дряни и, едва не рыдая от жалости к себе, принялся запихивать ее в рот.

Через какое-то время пришел Кемпер. Сел на койку и спросил:

– Будешь слушать?

– Давай рассказывай, – неохотно разрешил я.

– Это было круто. В одном стейке – сразу несколько блюд, да каких! Три разновидности красного мяса, сколько-то рыбы и еще что-то вроде лобстера, только вкуснее. И еще фрукт с куста у него на спине…

– А завтра упадешь и умрешь.

– Это вряд ли, – сказал Кемпер. – Наш зоопарк чувствует себя превосходно. С животными ничего не случилось.

Похоже, Кемпер был прав. Люди и подопытные животные справлялись с одним бычком в день. Бычки были не против. На них всегда можно было рассчитывать. Каждое утро они приходили по одному, падали и умирали.

И люди, и животные предавались чревоугодию самым возмутительным образом. Парсонс готовил гигантские блюда с мясом, рыбой, птицей… чего там только не было. Ко всему этому шли огромные миски с овощным рагу. Другие миски Парсонс наполнял фруктами. Нарезал щедрые куски медовых сот, а ребята знай себе вылизывали тарелки. Сидели, ослабив ремни, похлопывали себя по раздувшимся животам, и вид у всех был до омерзения довольный.

Я все ждал, когда они покроются сыпью, позеленеют, пойдут багровыми пятнами, зарастут чешуей или что-то в этом роде. Но ничего не случилось. Парни благоденствовали – в точности как подопытные зверьки из нашего зоопарка. Самочувствие у них было такое, что лучше не бывает.

Однажды утром Фуллертон приболел. У него поднялась температура, и он отказался вставать с койки. Судя по симптомам, подцепил центаврианский вирус, хотя мы были от него привиты. Вообще-то, мы были привиты от всего на свете. Перед каждой экспедицией нас накачивали вакцинами.

Я не обратил на это особенного внимания. В тот момент я был уверен, что Фуллертон пал жертвой переедания.

Оливер (он разбирался в медицине, но не очень) сходил в ракету, принес аптечку и вколол Фуллертону новомодный антибиотик, который рекламировали как средство от всех болезней.

Мы продолжали работать, решив, что через денек-другой наш Студент будет как новенький.

Но не тут-то было. Ему стало хуже.

Оливер перерыл аптечку, внимательно читая все нашлепки на лекарствах, но не обнаружил ничего подходящего. Просмотрел руководство по первой помощи, но узнал лишь, как вправить перелом и сделать искусственное дыхание.

Кемпер, вконец разволновавшись, заставил Оливера взять у Фуллертона кровь на анализ. Капнул капельку на предметное стекло и заглянул в микроскоп. Оказалось, в крови у него полно здешних бактерий. Оливер взял у Фуллертона еще несколько образцов крови, Кемпер повозился с микроскопом и заявил, что сомнений быть не может.

К тому времени все мы сгрудились вокруг стола и ждали, когда же Кемпер вынесет свой вердикт. На уме у всех было одно и то же.

Оливер облек эту мысль в слова.

– Кто следующий? – спросил он.

Парсонс шагнул вперед. Оливер взял у него кровь.

Мы встревоженно ждали.

Наконец Кемпер распрямился.

– У тебя они тоже есть, – сказал он Парсонсу. – Но поменьше, чем у Фуллертона.

Мы подходили к нему по очереди. Бактерии нашлись у всех, но у меня их оказалось ничтожно мало.

– Это из-за еды, – сказал Парсонс. – Боб ее не ел.

– Но температурная обработка… – начал Оливер.

– Наверняка сказать нельзя. Не исключено, что у этих бактерий высокая приспособляемость. Они же работают за тысячу других микроорганизмов. Мастера на все руки. Умеют акклиматизироваться, выживать в экстренных ситуациях. Штамм ослабляется из-за узкой специализации, но у этих все иначе.

– Кроме того, – добавил Парсонс, – мы же не всё готовим. Фрукты, к примеру, едим сырыми. А стоит мне передержать стейк на огне, как почти все поднимают страшный шум.

– Не пойму, почему первым слег Фуллертон, – сказал Вебер. – С какой стати у него обнаружилось больше всего бактерий? Он же начал питаться здешней едой вместе с остальными.

Я вспомнил тот день у ручья и объяснил:

– У него была фора. Зубочистки закончились, и он стал жевать травинки. Я сам видел.

Остальных мои слова не утешили – ведь это значило, что через неделю у всех будет бактерий не меньше, чем у Фуллертона. Но умалчивать об этом было нехорошо. Более того, преступно. В подобной ситуации не стоит принимать желаемое за действительное.

– От здешней еды мы отказаться не можем, – сказал Вебер. – Другой у нас нет. Тут уж ничего не поделаешь.

– Интуиция подсказывает, – добавил Кемпер, – что по-любому торопиться уже некуда.

– Если сейчас же вылететь домой, – начал я, – с учетом моего диетического набора…

Мне не дали договорить. Парни принялись хлопать меня по спине, толкать друг друга кулаками в плечи и ржать как кони.

Ничего смешного в моих словах не было. Просто им нужно было хоть над чем-то посмеяться.

– Бесполезно, – сказал Кемпер. – Мы уже наелись здешней пищи. И твоего диетического набора на всех не хватит.

– Можно попробовать, – не унимался я.

– Может, оно само пройдет, – предположил Парсонс. – Потемпературим, и все. Легкое недомогание из-за смены рациона.

Конечно же, мы все на это надеялись.

Но Фуллертон не шел на поправку.

Вебер взял кровь у наших животных. Во всех образцах были бактерии – не меньше, чем у Фуллертона, и гораздо больше, чем во время первых анализов.