Эрве Ле Теллье - Аномалия [litres]

Высокий блондин с голубыми глазами, очень худой и юный выпускник учебного центра ФБР, стоит прямо, словно аршин проглотил, перед сидящим лысым афроамериканцем лет сорока пяти, спортивного телосложения. Специальный агент Уокер нехотя поднимает глаза на стажера Джонатана Уэйна.

– Стажер Уэйн, как служится? Не отвечайте. В вашем досье указано, что вы родом с Аляски.

– Я из Джуно, специальный агент Уокер. Это маленький городок на берегу Тихого оке…

– И вы окончили Куантико.

– Так точно, специальный агент Уокер.

– Перестаньте называть меня специальным агентом Уокером. Зовите меня Джулиусом…

– Так точно, Джулиус.

– Нет, вообще-то, продолжайте называть меня спецагентом Уокером.

– Есть, специальный агент…

– Я вижу, вы с отцом охотились на гризли. У вас есть опыт обращения с дикими животными. Вы когда-нибудь работали на местности?

– Никак нет, специальный агент Уокер.

Джулиус Уокер отложил папку, которую держал в руках, и озабоченно обратился к старшему агенту Глории Лопес, стоявшей рядом с ним с чашкой кофе в руке.

– Глория, – вздохнул Уокер, – было бы неосмотрительно доверять ему эту миссию.

– Вот мы и проверим, на что он способен. И потом, его напарницей будет стажер Анна Стейнбек. У нее за плечами уже месяц службы, она показала весьма удовлетворительные результаты.

– Два стажера вместе? Учитывая, что это задание имеет четвертый уровень опасности?

– У нас и так не хватает людей.

Специальный агент Джулиус Уокер протянул Уэйну черную папку:

– Стажер Уэйн, ваша задача – поймать этого зверя, не причинив ему вреда…

Высокий блондин открывает папку и удивленно таращит глаза:

– Но… это лягушка?

– Жаба. Ее зовут Бетти, все как у людей. Водворите ее в аквариум.

– Я…

– Вы еще здесь, стажер Уэйн?

– И последнее, – добавляет Глория Лопес. – Если жабе будет угрожать опасность, ваш долг – отдать за нее жизнь.

Не прошло и двух часов, как стажеры Уэйн и Стейнбек выполнили свою миссию, и Бетти была поймана. В дороге, когда при резком торможении аквариум открылся, жаба, разумеется, не преминула сбежать и укрылась в самом труднодоступном месте, глубоко под сиденьем водителя. Анна Стейнбек, умирая от хохота, вынуждена была остановиться на аварийной полосе, и Уэйн, встав на четвереньки, выудил эту тварь и даже не раздавил ее в кулаке ценой невероятного количества F words [33] Нецензурных слов (англ.). .

Ученые-когнитивисты создали в одной из комнат уютную, тихую и красочную атмосферу, где дети-двойники встречаются в “предметно-игровой среде”.

София Марч и София Джун играют, лежа на полу. В таком возрасте, решили когнитивисты, дети не боятся новизны, и в Другом не видят еще врага. Таким образом, Бетти уже не просто рептилия, а трансфертный объект, который квакает очень по делу. Кроме того, Эйфелева башня в аквариуме оснащена теперь отличным микрофоном. Психологини полдничают, стараясь не мешать. Они сидят за столом, пожирают маффины с шоколадной крошкой, запивают их апельсиновым соком и делают вид, что вообще не обращают внимания на девочек, похожих как две капли воды. А девочки сравнивают все подряд – свои воспоминания, вкусы, знания. А помнишь день рождения Нормы? Какое у тебя любимое мороженое? А знаешь, что такое anaxyrus debilis?

Сначала им не удавалось подловить друг друга. Но вскоре София Марч поняла, что ей одной известно, что произошло за последние несколько месяцев. Она нашла в другой Софии слабое место и торжествует. Зато ты не помнишь, что Лиам сказал на моем дне рождения! И что мама мне подарила!

Она ликует, София Джун уничтожена. Но внезапно она придумывает, как нанести контрудар, и говорит тихо, но с вызовом:

– А тебя папа заставил поклясться, что ты кое-что никому не скажешь, особенно маме?

София Джун шепчет что-то на ухо Софии Марч.

Детские психологини только того и ждали, они замирают, изо всех сил пытаясь не смотреть на девочек. На их планшетах еле слышная фраза сразу распознается и появляется в виде субтитров. Да, это детские слова, но смысл их однозначен.

София Марч мотает головой, встает, кричит:

– Ты не имеешь права говорить об этом!

– Нет, имею.

– Это неправда, неправда!

– Что неправда, София? – как ни в чем не бывало спрашивает одна психологиня мягким успокаивающим тоном, и, конечно, услышав свое имя, обе девочки одновременно оборачиваются.

София Марч в ярости опрокидывает чашки, орет на другую Софию:

– Заткнись! Заткнись! Папа запретил об этом говорить. Это секрет.

Вторая София замыкается в себе, в ужасе опускает глаза. Игры закончены. Бетти больше не квакает.

– Пойдем прогуляемся, – предлагает психологиня и берет за руку Софию Джун. – Давай спросим маму, может быть, она захочет с нами.

Секрет – это Париж. Софии не понравилось.

Сначала она беспокоилась о Бетти, которая осталась дома одна, в компании жалких личинок, запущенных ей в аквариум, чтобы она могла продержаться десять дней. А потом, когда Лиам захотел покататься на кораблике по Сене, папа решил, что София останется с ним в отеле, потому что ее “наверняка укачает”. И когда мама повела Лиама на второй этаж Эйфелевой башни, он запретил ей идти с ними, потому что она “устала”, да и в любом случае “их башня ниже любого из наших небоскребов”. Каждый раз он уводил ее в ванную комнату и просил залезть в горячую воду. Софии не нравилось сидеть голой в ванне вместе с отцом, который тоже раздевался догола. Он долго намыливал ее, во всех местах. Я уже чистая, папа, хватит. Очень хорошо, моя милая, ты тоже давай меня намыль, только не говори маме, это наш секрет. София пыталась не смотреть на его тело, а ее руки – забыть то, что им велят научиться делать. Она цеплялась взглядом за что попало, особенно за хромированную вешалку, бутылку с марсельским мылом, за позолоченные краны.

А потом, в мае, когда отец вернулся из Ирака, Софии Марч не понравилось и в ванной комнате у них дома в Ховард-Бич. Там она тоже изучила каждую трещинку в краске, каждый блик неонового плафона, все шероховатости на небесно-голубой плитке. Она ненавидит ванные запахи – мыла, шампуня, все-все запахи. Но это секрет.

Понедельник, 28 июня 2021 года.

Лондон, Кенсингтон, Стратфорд-роуд

– Возьмите роллы, мистер Кадуна, – говорит человек из МИ-6, протягивая Слимбою Марчу блюдо с суши. – Это лучший японский кейтеринг в Кенсингтоне. “Ишими” на острове Виктория им в подметки не годится.

Но музыкант продолжает бушевать. Если он и согласился подняться в Лагосе на борт частного самолета, захватив свою двенадцатиструнную “Тейлор” и “Гибсон Хаммингберд”, то только потому, что ему посулили дуэт с живой легендой поп-музыки. Когда они оказались на английской земле, этот высокий негр с оксфордским выговором всю дорогу до викторианского особняка у Холланд-парка рта не закрывал. Но теперь уже он нес какую-то муть про “уникальную ситуацию” и “невероятное явление”, а об Элтоне Джоне молчок. Но не все еще потеряно: в доме посреди гостиной царит сказочный красный “ Стейнвей”.