Эрве Ле Теллье - Аномалия [litres]

У Феми Ахмеда Кадуны появился, таким образом, брат Сэм, тоже блестящий музыкант, ведущий иногда лагосские вечеринки в свободное от работы курьером время. Дело в том, что Сэм жил неподалеку от Лагоса, в Оджоду. Их волнующее воссоединение состоялось в узком кругу. С тех пор близнецы – они правда похожи как две капли воды! (смотрите наше фото) – приняли решение вместе отправиться в концертный тур под именем SlimMen .

Пожелаем новой группе двойной удачи.

Понедельник, 28 июня 2021 года.

Нью-Йорк, больница Маунт-Синай

Фармакология стремится быть точной наукой: каждые восемь минут помпа издает глухой звуковой сигнал и вводит внутривенно дозу морфина в два миллиграмма. Этим достигается минимальная, но действенная концентрация препарата в крови, и Дэвид Маркл не страдает от болей. Он спит, измученный, в палате паллиативной помощи. Его организм истощен. Если он и проснется, то только чтобы испустить дух.

Джоди пошла домой отлежаться. Завтра Грейс и Бенджамин должны идти в школу. Но Пол Маркл торчит в госпитале, ему пришлось остаться ввиду “чрезвычайной ситуации”, как выразилось ФБР. Когда он приехал в Маунт-Синай, его встретила женщина-офицер из Бюро и все ему объяснила. Он потряс головой, нахмурился, всем своим существом отказываясь постигать так называемую “ситуацию”. Его отвели наверх, в особую зону больницы, охраняемую военными, откуда эвакуировали весь персонал за исключением одной медсестры, посвященной в тайну. Пол ждет, просматривает содержимое папки, переданной ему медиками, задействованными в рамках протокола 42. Результаты МРТ и других обследований второго Дэвида Маркла.

Пол ждет, но при виде мужчины, который распахивает дверь и входит в сопровождении двух агентов, с его губ не слетает даже слово fuck , ноги у него подкашиваются, он вынужден сесть.

Дэвид смотрит на своего брата Пола, затем на другого Дэвида, умирающего на больничной койке. Звоночек помпы не нарушает затянувшегося молчания.

– Мы предупредили вашу жену, – шепчет наконец фэбээровец Дэвиду. – Наши агенты поехали за ней. Мы готовим ее к…

– Дайте ей поспать, – отмахивается Дэвид. – И так сойдет.

Его голос. Снова услышав его, Пол потрясен. Он встает, идет к своему старшему брату, обнимает его. Это его запах, тот, что был до болезни, и его тело, крепко сбитое, массивное, мощное. Он прижимает его к себе, отступает на шаг, смотрит на него. И говорит глупость:

– Это ты. Это действительно ты.

– Действительно я, – отвечает пилот. – Давай выйдем.

Психологи не решаются следовать за ними, Дэвид жестом просит оставить их наедине. Братья выходят из палаты умирающего Дэвида, садятся на серый больничный диван из кожзаменителя, у которого в запасе больше рассказов о трагедиях, чем о чудесах. Дэвид закрывает глаза, у него кружится голова.

– А что… Пол, что со мной случилось? Мне сказали, что рак поджелудочной диагностировали в… мае.

В Поле врач берет верх, он сжимает руку брата:

– Дэвид… помнишь, ты прошел обследование в прошлую субботу? В ангаре. Мне только что прислали результаты.

Дэвид понимает. Умирать еще невыносимее, если точно знаешь когда. Ему надо пройтись, он встает, подходит к приоткрытой двери, смотрит на тело, лежащее на больничной койке, такое истощенное, ослабевшее, отводит взгляд, возвращается на диван цвета надгробной плиты. И говорит еле слышно, словно опасается чужих ушей:

– Думаешь, я тоже долго не протяну?

– Ну скажем, это как если бы начали химию и облучение 12 или 13 марта вместо 30 мая, – успокаивает его Пол, просмотрев файлы в папке. – Четыре месяца лечения вместо одного – огромная разница, учитывая агрессивность этой формы рака.

Пол терпеливо объясняет брату: опухоль в плохом месте, метастазы в печень, инфильтрация до тонкого кишечника, и оперировать он не сможет, как не смог прооперировать Дэвида Марча месяц назад. Дэвид Джун задает те же вопросы, спорит. Пол отвечает то же самое, теми же словами. Время от времени у него вырывается – “как я уже сказал”. Он не готов смириться с тем, что этому Дэвиду он еще ничего не говорил.

– Сколько? – снова спрашивает Дэвид. – Ну месяца три уж точно есть. Больше?

– Мы попробуем другое лечение. Ты стал своим собственным подопытным кроликом, и, по крайней мере, мы уже знаем, что не сработает.

Пол печально улыбнулся. Его вера в медицину и протоколы лечения сильнее его, поэтому он выбрал эту сумасшедшую профессию и преуспел в ней. Но на самом деле иногда ему кажется, что это профессия выбрала его: он никогда не теряет надежды, он умеет успокоить пациентов, потому что и себе самому отлично врет. И опять у него перехватывает дыхание. Рядом умирает человек, его зовут Дэвид. Хорошо бы у него получилось рассмеяться сквозь слезы. Он совсем запутался.

– А как Джоди? – спрашивает Дэвид.

– Вымоталась. Ты не представляешь, что ей пришлось вынести.

Формулировка неуклюжая, учитывая, что ждет самого Дэвида, но что поделать. Телефон Пола завибрировал. Он бросил взгляд на экран и ответил, понизив голос:

– Джоди?

Высокая изгородь из черного бамбука отделяет крошечный японский садик от вязов и берез английского парка, из декоративного каскада стекает ручей, вьется между светлыми камнями и впадает в пруд, где мирно плавают карпы, усыпанная гравием дорожка ведет к короткому деревянному мостику, по нему можно перейти на островок, где поместились только две каменные скамейки. По замыслу проектировщиков все в этом саду должно дышать жизнью и безмятежностью, но точно рассчитанное блаженство превращает его в место последней прогулки. Садик высажен в самом сердце роскошного центра паллиативного лечения, предназначенного для обладателей хорошей страховки, которым так хочется верить, что дзен-смерть будет не вполне смертью.

Дэвид видит, как Джоди возникает в бамбуковых зарослях в сопровождении агента ФБР и Пола, как она замирает, словно от удара молнией, без вспышек и грома. Она напрягается всем телом, старается не отступить. Ее лицо осунулось, высохло, заострилось, глаза покраснели, под ними появились синяки, усталость читается в каждой морщинке. Наконец, опираясь на руку Пола, она очень медленно направляется к нему. К призраку. Переходит мостик, садится на скамейку напротив, долго смотрит на него, потом опускает глаза. Пол ободряюще машет брату и уходит.

Они так и сидят в тишине, лицом к лицу, в течение долгих минут. В конце концов Дэвид решается:

– Поверь, я бы предпочел увидеться в сквере, среди орущих детей. Где угодно, только не в этом дурацком саду. Психологи, видимо, сочли, что это самое то. Признаться, я…