Сара Ведлер - Созерцатель. Вечная молодость

— Не смотри на меня так, — шепчет она, задрав нос и вытирая глаза тыльной стороной руки. — Со мной всё в порядке.

— Отдохни. Поспи немножко.

Я подползаю к ней и обнимаю за плечи. Теперь, когда я и Мали так близко и Пейшенс знает, что она в безопасности, у меня появляется надежда, что её самочувствие улучшится.

Кожа Пейшенс всё ещё холодная, и дрожь не прекратилась. Я без понятия, сколько мы уже плывём, может, несколько минут, а может, несколько часов. Шум мотора, между тем, полностью прекратился, и всё, что я слышу, это неровные удары волн вокруг нас. Кажется, мы уже не двигаемся вперёд, вероятно, мы достигли того места, с которого рыбаки хотят забрасывать сети. Если это так, то это должно что-то значить, но я никак не могу вспомнить что. Я чувствую тяжесть своих мыслей, кажется, мозг волнами трясётся в моём черепе. Я вынуждаю себя поднять голову и продираю глаза, хоть это и стоит мне огромных усилий. Мали прижалась к ногам Пейшенс, её глаза тоже закрыты.

— Джо? — внезапно зовёт Пейшенс. Её голова тяжело прислоняется к моему плечу, её голос звучит хрипло. — Ты ещё помнишь ту песню, что ты всегда мне пела? Когда я не могла уснуть?

Я пытаюсь уловить смысл её слов, которые пробиваются через плотный туман, образовавшийся вокруг меня. Несколько метров воды под нами и тонны стали вокруг нас, кажется, хотят раздавить меня, хоть я и знаю, что не могу этого допустить. Я не могу потерять сознание.

— Спой песню за шесть пенсов, — бормочет Пейшенс, — так она начинается. — И она начинает петь себе под нос: — В кармане полно ржи, и двадцать четыре дрозда, запечённые в пироге. Когда пирог достали… Как там дальше, Джо?

Я помню текст. Когда Пейшенс была ещё маленькой, это была её колыбельная. Однажды вечером мелодия просто пришла мне в голову, и я до сих пор понятия не имею, почему. Откуда я знаю детскую песню.

— Пожалуйста, — бормочет Пейшенс, — спой её со мной. Мне страшно засыпать.

Мне невероятно тяжело открыть рот, и, когда я, наконец, соглашаюсь петь с ней вместе, мой голос звучит точно также грубо и хрипло, как и голос Пейшенс.

— … птицы начинают петь, — хрипим мы. — Разве же это не знатная трапеза, поданная королю?

Внезапно я слышу смех, совсем тихий, скорее, как шипение. Я вновь заставляю себя открыть глаза и блуждаю взглядом справа налево. Котёл, покрытые грязью стены, колёса, винты, вентили… и купид, стоящий в темноте и глядящий на нас. Моё сердцебиение учащается, будто кто-то завёл мотор в моей груди. Купид просто смотрит на нас, лукавая улыбка играет на его лице. Его кожа — цвета слоновой кости, его скулы образуют вместе со лбом идеальный треугольник. Впервые в своей жизни мне бросается в глаза, как красивы эти создания.

Я опираюсь на руки и сажусь. Мали не реагирует, она продолжает дремать. Отнюдь не хороший знак.

— Что там было во второй строфе? — вяло спрашивает Пейшенс.

— Король был в своей счётной палате, — шепчу я и пытаюсь опустить её вниз, но у меня не хватает сил даже на это. Купид, кажется, чувствует, что мы лёгкая добыча, так как не собирается поднимать своё оружие или набрасываться на нас. Он продолжает стоять в темноте и ждёт момента, когда мы окончательно заснём. Тогда он убьёт меня своей стрелой, также, как Слэйд — того мужчину в баре, а затем заберёт Пейшенс с собой.

— И считал свои деньги, — охаю я и опираюсь на колено. Что бы это ни было, что заставляет мой рассудок вести себя подобным образом, я должна от этого избавиться. — Королева была в спальне…

Купид, всё ещё неподвижный, рассматривает меня, и только когда мне наконец удаётся встать, он отступает на шаг и сливается с тенями. И тут, ещё до того, как я могу наброситься на него или хотя бы вновь обретаю способность координации, дверь в машинное отделение открывается.

Я тут же поворачиваю голову и смотрю на полосу холодного света, которая медленно расширяется. За ней я узнаю мужской силуэт. Я глубоко дышу и тянусь за своим ножом. Обломок стекла я давным-давно потеряла, но, чтобы справиться с рыбаком, мне хватит одного оружия. О купиде я могу позаботиться после. Дверь продолжает открываться. Я выхватываю нож и крепко цепляюсь свободной рукой за толстую трубу. Она настолько масленая, что моя рука почти соскальзывает и я чуть не падаю на пол. Я не понимаю, с чего вдруг я чувствую такую слабость. Чёртов купид, должно быть, одурманил меня. Я прищуриваю глаза и вновь открываю их, пристально смотрю на свет и на силуэт, робким шагом заходящий в комнату.

Я поднимаю нож. Наконец-то Мали тоже просыпается. Её нос вздрагивает, после чего она поднимается и принюхивается. Я рада, что у меня есть поддержка. Мои пальцы дрожат, и мне нужно будет очень сильно сосредоточится на том, чтобы сразу, при первом ударе, попасть в больное место. Повалить его, но не убить. Я должна вывести его из строя, потому что, стоит ему только позвать своих коллег, мои шансы будут ничтожны.

Он ещё немного приближается. Я тоже шагаю вперёд, чтобы загородить Пейшенс. Мали показывается в стороне от меня и виляет хвостом. Затем она тявкает неожиданно весело, и я испуганно содрогаюсь. Я сбита с толку. Она — сознающая свой долг собака, но то, что она так радостно идёт в атаку, для меня в новинку.

Силуэт поворачивается и теперь приближается к нам быстрыми шагами. Я сжимаю рукоятку ножа двумя руками и на полпути принимаю прочную стойку. Нанести удар, просто нанести удар в подходящий момент, повалить противника. Мали ещё раз гавкает, а затем бежит к непрошенному гостю.

— Мали, — кричу я, но уже слишком поздно. Прежде чем я могу среагировать, она бросается на него.

— Хорошая собака, — смеётся он, и, когда я слышу голос, сердце в моей груди просто на мгновение останавливается.

Сай подходит ко мне. Без дальнейших слов он заключает меня в свои крепкие объятия. Я просто стою, с поднятым ножом, окаменев от ужаса.

— Каждый раз, когда мы видимся, ты хочешь меня убить. У тебя странный способ выражать свою симпатию, Джолетт Сомервиль.

— Мы тебя потеряли, — слышу я собственный шёпот.

— Чепуха. Когда вы карабкались на корабль, я был уже у причала. Тебе просто нужно было хоть раз обернуться.

Стон срывается с моих губ, и я падаю на колено. Одновременно остатки моих сил испаряются, и, если бы Сай не держал меня, я бы ударилась головой о грязный пол.

— Джо! — кричит он. Я чувствую, как он осторожно гладит мою щёку. — Джо, эй, что с тобой?

Затем у меня в глазах темнеет, и весь мир удаляется в далёкую даль.

— Джо, проснись! Ты должна прийти в себя!

Я лежу на мягкой земле. Мои пальцы ощупывают сухую траву, и её запах наполняет воздух: аромат, который так мне знаком, но всё же нов.

— Эй, открой глаза!