Сара Ведлер - Созерцатель. Вечная молодость

— А вообще, что — ты тут внизу потерял?

— Иногда ловлю крыс на ужин, иногда привожу сюда девушек, чтобы произвести на них впечатление. Но чаще всего приходиться спасать беспомощных созерцателей от купидов.

— Самоуверенности тебе не занимать. — Я отклоняюсь назад и закрываю глаза. Как только я перестаю концентрироваться на том, чтобы разглядеть во мраке нечто большее, чем тени и контуры, у меня обостряются другие органы чувств. Ощущаю липкую влагу на ноге и слышу тихое дыхание Скиннера, которое резко становится громче, когда он садится передо мной на корточки.

— У меня есть кое-что другое, что может тебе помочь.

— И что? — Я недоверчиво открываю глаза. Он вытаскивает из своей черной кожаной куртки плоскую, серебристую бутылочку и протягивает ее мне. — Попробуй. — Увидев мой вопросительный взгляд, он объясняет: — Водка.

— Ты пьешь? — Я сажусь.

— Только по особым случаям. — Он открывает бутылку.

До меня доносится острый запах, и я с любопытством принюхиваюсь. Мне никогда не доводилось пробовать алкоголь. Работники в Хайворте одурманивают себя этой штукой, но нам созерцателям напротив строго настрого запрещается его употребление.

— Что такое? — спрашивает Скиннер. — Хочешь попробовать?

— Нет, лучше не надо.

— Почему?

— Тебя это не касается, — шепчу я, затем продолжаю более дружелюбно: — Не знаю, какие будут последствия.

— Ах да, точно. — Скиннер позволяет себе глоток. — Ты под контролем. Могу я посмотреть то место, где он у тебя сидит? — Он смотрит на меня. — Чип.

Я наморщиваю лоб и не знаю, что и думать об этой просьбе. С чего вдруг его заинтересовал мой чип? Я немного отодвигаю воротник и показываю ему руну.

— Такой неприметный, — говорит Скиннер и проводит большим пальцем по моей коже.

Странные ощущения. Я быстро поднимаю воротник, внезапно мне снова становится дурно, не только из-за неожиданного прикосновения.

— В темноте ты выглядишь как купид.

Скиннер поднимает взгляд.

— Только один глаз.

— Ты помесь? — напрямую спрашиваю я. — Такое бывает?

— Давай не будем об этом, — отвечает он напрягшись.

— Значит, ты купид.

Скиннер холодно улыбается.

— Все так просто, Джолетт Сомервиль? Или тебе бы хотелось, чтобы все было так просто?

Я отвечаю не сразу, и он принимает мое молчание как знак того, что я сдаюсь. Достает из кармана платок и как ни в чем не бывало, начинает обрабатывать мою рану. Купид с хорошими намерениями, который пьет и использует такие декадентские вещи как носовые платки из ткани — это становится все более странным.

— Ответь мне только на один вопрос. Почему ты помогаешь нам, Скиннер?

— Почему бы нет? — Он капает немного водки на чистую часть платка.

— Ах, прошу тебя! — Я стискиваю зубы, когда он прикладывает мокрый материал к моей голени. — Не делай вид, что все это одно большое совпадение. Должна быть какая-то причина, по которой ты следуешь за нами, также как должна быть причина, по которой ты выручил нас из беды.

— Два раза. — Он поднимает мою ногу, чтобы добраться до икры.

— Что?

В его голосе слегка слышатся издевка и нотки веселья, когда он говорит

. — Я уже два раза выручал вас.

Я в ужасе распахиваю глаза.

— Финистерра. Это ты её поджёг?

Мне не видно, но кажется, он пожимает плечами.

— Пока я сидел в кустах и смотрел, как вы убегаете, я случайно выронил спичку. Такое случается. Да было и не жалко.

— Ты вообще можешь себе представить, что натворил? Ты разрушил дело всей жизни этих людей, и гибель некоторых из них тоже на твоей совести.

Он снова смеется, но в этот раз жестче.

— Это надо было умудриться сгореть, живя возле воды. — Он делает паузу, чтобы немного равнодушнее продолжить. — Ты видела, что они сделали с целительницей?

Я начинаю жалеть о том, что мы пошли за Скиннером. Конечно, у нас не было другого выбора, но мы должны были отключить его сразу же, как избавились от купидов. Кто знает, может он сумасшедший. Может в следующее мгновение он решит, что нас ему тоже не жалко.

— Я спрашиваю тебя в последний раз. — Хоть все тело и сопротивляется, мне с трудом, но удается встать на ноги. — Кто ты и что ты хочешь от нас?

Скиннер громко вздыхает и указывает платком на мою ногу.

— Тебе необходимо перевязать ее, иначе туда снова попадет грязь и начнется воспаление.

— Ответь на мой вопрос.

Он медленно поднимается и делает шаг в мою сторону. Я не могу разглядеть, угрожает ли он мне, или может он в ярости или наоборот все еще спокоен. Темные очки делают из его лица неподвижную маску. На другой стороне моста больше не слышен разговор между Пейшенс и Саем.

— Это было в последний раз? — тихо убеждает себя Скиннер. — Ты больше никогда не будешь спрашивать? Можешь обещать мне это?

— Откуда мне знать, могу ли я доверять тебе?

— Ты уже сама себе ответила. Без меня вы были бы мертвы, а Пейшенс была бы уже по дороге в логово Слэйда. Если ты спрашиваешь, кто я, то я просто отвечу, что я тот, кто предотвратил это. А теперь извини. Я проконтролирую входы.

Сказав это, он уходит с моста, и я остаюсь одна.

Ужасная ночь, возможно одна из самых плохих, которые у меня когда-либо были. Пейшенс легла спать, да и Скиннер, вернувшись после контрольного обхода, закрыл глаза. По крайней мере, я так думаю, но из-за очков кажется, что он смотрит на меня своими огромными, черными глазами. И это не единственное обстоятельство, которое меня волнует.

Куда хуже тот факт, что я, если они оба действительно спят, осталась наедине с Саем. Что я сижу здесь, а он на другом конце и что мы оба думаем одинаково, чувствуем одно и тоже, но все-таки мы одиноки. Одиноки. Только с тех пор как я познакомилась с Саем, я знаю, насколько я одинока.

Вспоминая прошедшие 16 лет, мне в голову приходят различные ситуации, в которых я не была одна. Вечера, когда Пейшенс приходила ко мне в комнату, чтобы поиграть или поговорить. Праздники в доме ее отца. Множество детей, которые приходили в стойло к лошадям, чтобы забрать или привести обратно своих скакунов. И все же в основном я была одна. На посту, лежа на кровати, всегда готовая соскочить и вытащить из-за пазухи нож.

И множество часов, которые мне не с кем было разделить. Я никогда этому не удивлялась, да и сейчас не жалуюсь. Но с тех пор, как познакомилась с Саем, с тех пор как он признался, что все время был там, что наблюдал за мной, мне стало ясно, что у меня была не полная жизнь.

Жизнь без каких-либо точек соприкосновения, без каких-то пересечений с другими. Как будто все эти годы я была чем-то не живым, как камера наблюдения или оружие, или все вместе. Какая- то часть меня хочет вернуться в это состояние, в конце концов, мне нравилась такая жизнь.