Андрей Столяров - Аркадия

— Почему Эразм не рассказал мне об этом сам?

— Эразм решил, что будет лучше, если это сделает человек. Вот я, например. И он, вероятно, прав. Эразм для нас — высшая этическая инстанция, любое слово его, совет, даже просьба воспринимаются как приказ, который следует исполнять. А в данном случае мы не хотим никого принуждать. Никто давить на тебя не станет. Ты сам распоряжаешься своей жизнью. И если откажешься, то не будет никаких обвинений, упрёков. Никто тебя не осудит…

Мы сидели на скамейке около небольшого пруда. Пруд пора было чистить, по краям воды уже начинала, как пена, скапливаться пятнистая ряска. На другой его стороне воспитательница в белом хитоне вывела на прогулку младшую группу из Инкубатора. Дети шли парами и держали за ниточки разноцветные воздушные шарики. Время от времени кто-нибудь, зазевавшись, свою ниточку выпускал, шарик тут же взлетал и тогда все начинали кричать и подпрыгивать.

— Подумаешь?

— Хорошо, — сказал я.

Голос прозвучал как бы со стороны.

Это были самые тяжёлые дни в моей жизни. Стоя на пьедестале во время церемонии награждения, слушая торжественный гимн, возносимый к небу фанфарами, я дрожал от восторга: всё-таки почётное второе место на Играх. Синий район впервые за многие годы вошёл в число победителей. То-то ликование будет в команде! То-то прогремит праздник во всех наших кварталах!.. Но уже через пару минут, когда меня окружили болельщики, что-то кольнуло: среди них не было Ноллы. Я завертел головой: где же она? — и почти сразу увидел её в гораздо большей толпе возле Барата. Причём в этот момент Нолла висела у него на шее, болтала ногами в воздухе и визжала как девочка. Мне это не слишком понравилось. Поздравить, конечно, можно, но с чего вдруг так радоваться, обниматься?.. Ничего, через пять минут подойдёт, я ей скажу.

Нолла, однако, не подошла ни через пять минут, ни через десять, ни даже через пятнадцать. Болельщики увлекли нас с Баратом в разные стороны. Боюсь, что я был с ними не слишком приветлив. Тренер Максар, возбуждённый, взъерошенный, то и дело тыкал меня в бок кулаком: ну что ты куксишься, ну ты хотя бы руки людям пожми!.. А я, задёрганный, пытаясь улыбаться и что-то невпопад бормоча, раз за разом вызывал по мысленному коннекту Ноллу, но мои вызовы автоматически сбрасывались. Нолла категорически не отвечала. Не отвечала она ни когда мы пили шампанское за наш общий успех, ни когда я, провожаемый стаей девчонок, кое-как плёлся домой. И вечером она мне тоже не отвечала. Лишь ближе к ночи от неё пришло текстовое сообщение: «Не вызывай меня больше, не надо»… Правда, к тому времени я уже всё понял. В вечерней хронике, почти целиком посвящённой Играм, в первых же кадрах показали подробно, как мы с Баратом бежим, он, кстати, действительно был дико оскаленный, а затем — его интервью, где он что-то бубнил о «вдохновляющем чувстве победы». Нолла в это время откровенно прижималась к нему, а он обнимал её за плечи мускулистой рукой.

— Новая подруга Жёлтого чемпиона, — представил её ведущий. Сунул ей к губам микрофон. — Что вы чувствуете в данный момент?

И Нолла, сияя, выдохнула:

— Я счастлива!..

Мне будто плеснули кипятком в сердце. Дней пять или шесть после этого я вообще не выбирался из дома. Пытались связываться со мной болельщики — я поставил весь свой коннект на отказ. Пытался, уже физически, прорваться тренер: звонил в дверь, стучал, что-то выкрикивал — я ему не открыл. Я не хотел никого видеть. Мир вдруг схлопнулся, дневной свет померк, мне стало трудно дышать: в воздухе не хватало теперь каких-то жизненных элементов; он больше не впитывался в ток крови, омывая затем сердце и мозг, а равнодушно заполнял лёгкие, и далее так же, с механическим равнодушием, истекал куда-то в пространство. Казалось, что каждый выдох уносит с собой и частицу существования — скоро, уже скоро останется от меня только неощутимая пустота. Я как бы растворялся в провале небытия: не помогали ни телешоу, бурно обсуждавшие Игры, ни героический сериал про Дикие Земли, который как раз в эти дни запустил новый сезон. Я бродил по квартире, куда переехал, став чемпионом района, ел что-то из стандартного рациона, хотя мне, опять-таки как призеру, были положены различные премиальные дополнения, стоял у окна, глядя на праздничные гуляния: толпы растекались по улицам, размахивая баннерами и флажками, скандируя речёвки, пуская в небо огненные петарды. Всё доносилось до меня ослабленно, будто сквозь толщу стекла. Я утратил всякое представление, кто я теперь, для чего, почему и зачем: жизнь заканчивалась, впереди простирался серый туман.

Не помогали даже долгие разговоры с Эразмом. Уже в злосчастный день Игр он сам связался со мной, поздравил с успехом: как бы то ни было, но второе место для новичка — это серьёзное достижение, в восторге весь ваш Синий район, — а про Ноллу, насчёт которой он, естественно, был в курсе, сказал, что, к сожалению, мы, хоть и освобождаемся постепенно от груза первобытных инстинктов, но собственно биология в нас ещё очень сильна. Особенно это касается женщин: они по природе своей ориентированы на продолжение рода. Конечно, мы уже давно отказались от живорождения — это слишком трудоёмкая, мучительная процедура, отягощённая к тому же множеством рисков, но реликтовые поведенческие структуры, сопряжённые с ней, никуда не исчезли: женщины по-прежнему тяготеют к успешным мужчинам, способным, по их интуитивному представлению, обеспечить им, женщинам, вместе с подразумеваемыми детьми, благополучное существование.

— Так ведь детей сейчас ни у кого нет, — буркнул я.

— Собственных детей нет, ты прав, но инстинкт, выраженный соответствующей реакцией, сохранился. Нолла — тот самый случай. Ничего удивительного, она просто следует зову природы. И обрати внимание на важный момент: ты рассматриваешь ваш разрыв как потерю, но ведь он — в определённом смысле, конечно, — ещё и приобретение. Переживание несчастной любви — чрезвычайно ценный эмоциональный контент, он расширяет сознание, делая его глубже и восприимчивее. Вот увидишь, благодаря ему, следующая твоя любовь будет более яркой, насыщенной, и одновременно — более мудрой… Ну и далее: время лечит… всё в жизни проходит… всё забывается… посмотри, сколько девушек твоего района хотели бы поближе с тобой познакомиться…

Он связывался со мной каждый день. Всё было вроде бы правильно, убедительно, но эта правота почему-то меня ни в чём и нисколько не убеждала. Мне не нужны были никакие девушки, мне не нужен был опыт несчастной любви — мне была нужна только и исключительно Нолла. Ею полны были комнаты, вплоть до звука быстрых шагов, в тишине чудился её голос, её игривое: ну, Димчик, иди же ко мне, в воздухе ощущался запах её духов…