Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма [сборник litres]

В этой несколько нервозной обстановке в сентябре 1961 года в Сиэтле, штат Вашингтон, состоялся XIX Всемирный фантастический конвент. Хайнлайн был приглашен на встречу в качестве почетного гостя, но в пути он подцепил грипп, который грозил перерасти в пневмонию или во что-то большее. Выступление почетного гостя, важная часть ритуала конвента, находилась под угрозой срыва. По счастью, там оказался Алан Е. Нурс, который был не только писателем-фантастом, но и профессиональным врачом. В воскресенье он напичкал Хайнлайна таблетками, и в понедельник, 4 сентября, Боб сумел подняться на трибуну.

«Все, что помню, – это как зал кружится вокруг меня (один раз я чуть не упал с трибуны), а я в полном тумане пытаюсь взять себя в руки и вспомнить, что же я собирался сказать и в какой последовательности…»

Хайнлайн решил оттолкнуться от произнесенной им двадцать лет назад речи на Всемирном фантастическом конвенте в Денвере. Она называлась «Открытия будущего» и была полна оптимизма. Нынешняя речь переименовалась в «Пересмотр будущего» и была полна паранойи, мрачных пророчеств и запугиваний. При этом его выступление было на удивление логически выдержано, если учесть, что писатель произносил ее в жутком гриппозном состоянии, под высокой температурой и таблетками.

В своей речи Боб с ходу берет быка за рога:

«Треть из нас, присутствующих в этой комнате, умрет в ближайшем будущем.

<���…>

Все, что я хочу сейчас подчеркнуть, – это то, что где-то порядка трети из нас умрет, независимо от того, кто победит. Не одна треть русских – треть из нас .

Или я ошибаюсь? Позвольте – я очень быстро это проверю. Есть среди вас те, кто уже построил и оснастил противорадиационное убежище? Пожалуйста, поднимите ваши руки!

Вот этого я и ожидал – я задавал этот же вопрос самым различным аудиториям. Очень немногие американцы готовятся выживать в условиях выпадения радиоактивных осадков. И я не критикую, пожалуйста, обратите внимание: я тоже не поднял руку. Мы с женой не располагаем никакими средствами защиты от радиоактивных осадков. Я не горжусь этим, я не стыжусь этого – я просто в одной лодке вместе с вами и, подобно всем прочим, уделяю минимум внимания разным предупреждениям».

Очевидно, Боб либо был не в курсе масштабов бункерного бума, либо он сознательно сгущал краски, пытаясь воздействовать на аудиторию. И похоже, он пытался призвать на свою сторону демонов национализма или расизма – во всяком случае, так это выглядит для меня. Нет, конечно же, это были сарказм и ирония, и Боб просто троллил публику. Может быть. Почти точно.

«Забудьте „На берегу“ [28] «На берегу» – фильм 1959 года (режиссер Стэнли Крамер), снятый по одноименному роману Невила Шюта. ; будущее не столь мрачно. Если треть из нас умрет, это одновременно означает, что две трети из нас останутся жить – и наша потеря не будет иметь значения для человеческой расы.

<���…>

О, большинство из них будут китайцами, а не американцами – но разве это плохо?

Только для нас. Вполне может оказаться, что это только во благо: китайцы многие столетия повышали свою стойкость… в то время как мы привыкли жить слишком роскошно и поддерживать наши беднейшие племена. В расовом и генетическом отношении вполне может считаться улучшением тот факт, что треть из нас будет убита.

Это не значит, что нам это должно нравиться.

Я просто говорю: давайте не будем видеть в этом слишком большой трагедии только потому, что это коснется нас, – с точки зрения человеческой расы мы не самая важная ее часть».

А дальше его мысль самым причудливым образом переходит к оккупации и неминуемому обращению населения США в рабство. Думаю, здесь температура окончательно взяла верх над ясностью мышления писателя.

«Моих пожеланий по этому вопросу никто не спрашивал, и сегодня я не буду выдавать желаемое за действительное. Я думаю, что наиболее вероятное наше будущее – это сдаться без боя. Никаких радиоактивных осадков. Только рабство.

Я все же предпочитаю думать, что для ребенка риск радиоактивных осадков лучше, чем риск оказаться рабом. Но опять же – моего мнения никто не спросит. Я также думаю, что цена за спасение Соединенных Штатов слишком высока, чтобы ее платить».

Хайнлайн выслушал овацию и поспешно удалился в номер. Несмотря на болезнь и полуобморочное состояние, кое-что из сказанного на конвенте, однако, засело у него в голове и не давало покоя по дороге домой – он думал о том, не было ли с его стороны лицемерием призывать молодежь вкладываться в строительство противоатомных бункеров, когда сам он не собирался этого делать? У него была масса оправданий: у Хайнлайнов не было детей и он лично не видел смысла пережить атомный удар, чтобы влачить бессмысленное существование после. Кроме того, он не сомневался, что соседи, палец о палец не ударившие ради защиты своей семьи, прибегут спасать своих детей к нему в убежище и ему придется уступить им место и одиноко поджариваться снаружи. А еще дом Хайнлайнов стоял на гранитном выступе, в нем не было подвала, и устроить убежище за разумные деньги там было невозможно… Но все это были отговорки, как позднее признавался писатель.

«Дело в том, что я до сих пор считал, что большинство американцев будут молча тупо сидеть, надеясь на удачу, и не примут никаких мер, чтобы выжить. Но это ни в коей мере не избавляло меня от моей обязанности укрепить мой собственный маленький кусочек Америки. Так что я нехотя начал проектировать и строить противорадиационное убежище».

Хайнлайн прекрасно понимал разницу между fallout shelter, которое способно защитить лишь от осадков, и blast shelter – настоящим бомбоубежищем. Тем не менее он практически сразу отказался от более простого и бюджетного проекта радиационного убежища. Близость центра NORAD не оставляла ему иного выбора, кроме как строить полноценное blast shelter, вырубая его в гранитной скале возле дома. Это существенно удорожало проект, и вдобавок Джинни настояла на том, что у бункера должен быть запасной выход, на случай если основной будет завален руинами дома. Ни один типовой проект подобного не предусматривал, и писателю пришлось проектировать убежище самому. Это была не слишком сложная задача, поскольку раньше он спроектировал дом, в котором они жили.

Через пару недель после возвращения из Сиэтла, в начале октября 1961 года, Хайнлайн нанял рабочих, которые с помощью взрывчатки и отбойных молотков выдолбили в скале траншею размером три с половиной на семь метров и три с половиной метра глубиной. Скалу укрепили стальной рамой, внутри которой соорудили бетонный короб. Сверху бункер прикрывал почти метр железобетона. Внутренний стальной кожух должен был защитить обитателей от осколков бетона во время удара. Вход в убежище открывался с восточной веранды дома, а запасной выход прятался в высохшем речном русле. Пара массивных железных дверей на засовах и г-образный коридорчик должны были защитить обитателей бункера от ударной волны и радиоактивной пыли. К середине ноября 1961-го убежище было готово.