Джаспер Ффорде - Вечный кролик [litres]

– Правда? – неубедительно сказал он. – Видите, а я и не знал.

Он беспокойно огляделся и понизил голос.

– Они следят за каждым моим шагом. У них есть наблюдатели. Они видят даже во тьме. Особенно во тьме. Все дело в морковках, знаете ли. Вы скажете Пиппе, что все кончено и что я ее недостоин? Одно из условий моего освобождения заключалось в том, чтобы я это сказал.

– Я ей передам. А другие условия какие?

– Что я уволюсь из Крольнадзора, пожертвую все свое имущество на кроличью благотворительность, а затем уйду в монастырь и посвящу жизнь молитвам и молчаливым размышлениям.

– Очень достойно, – сказал я. У меня даже на минуту не получилось представить Тоби в монастыре.

Облегчив душу, он, пошатываясь, поплелся к машине, которая выглядела настолько грязной, словно ее сначала навсегда закопали в землю, а потом выкопали и поспешно протерли садовой шваброй. Он завозился с ключами, а затем упал. Я подошел к нему, поднял на ноги, затолкал в машину и проехал полмили к его дому – большому, наполовину деревянному зданию елизаветинских времен, лучшему в деревне.

Я позвонил в дверь, а Тоби тем временем подавленно уселся на скамейку на крыльце. Едва миссис Маллет открыла дверь, как Тоби разразился длинным и почти бессвязным объяснением о «запое», в который он якобы ушел, вперемежку с рыданиями, извинениями и заявлениями о том, как сильно он по всем скучал, и о том, что он увольняется из Крольнадзора и отказывается от членства в «Две ноги – хорошо», хотя ему и придется вернуть смешную шапочку и двуручную шлепалку, которую использовали при его инициации.

Вторая миссис Маллет с явным облегчением встретила своего вернувшегося пасынка, хотя и без особого энтузиазма. Через несколько секунд появился Виктор Маллет, потребовавший, чтобы я объяснил ему, где я нашел Тоби. Я рассказал ему, что знал, и он посмотрел на Тоби, на его состояние, а затем на состояние его машины.

– Значит, его похитили твои дружки? – с нажимом спросил он. – Эти чертовы кролики?

– Я уже рассказал тебе все что знаю. Больше мне ничего не известно.

Виктор шагнул вперед. Он был выше меня, намного сильнее и выглядел очень угрожающе.

– Если я выясню, что ты причастен к его похищению, Нокс, – сказал он, – моя месть будет ужасной. Ты меня понял?

– Я ничего не…

– Ты меня понял?

– Да, – сказал я. – Я тебя понял.

– Хорошо.

И он захлопнул дверь прямо перед моим носом. Последовала пауза, затем дверь снова открылась, они втащили Тоби внутрь и снова ее захлопнули. Я подождал, когда дверь откроется в третий раз, а затем отдал им ключи от машины Тоби.

Когда я вернулся домой, то сразу же пошел на кухню.

– Это был Тоби, – сказал я, стоя у дверцы шкафа для метелок, – он выглядел так, словно кролики избили его, держали взаперти, а потом отпустили, вероятно, из-за того, что узнали о его работе в Крольнадзоре и не хотели, чтобы в колонии устроили рейд.

Конни не ответила.

– Меня вот что беспокоит, – продолжал я, – стоило нам упомянуть при Бобби, что Тоби пропал и что он член Крольнадзора, как она тут же куда-то звонит, и Тоби, весь напуганный, уже извиняется перед Пиппой и признается, что переспал с Арабеллой из клуба верховой езды. Он был очень напуган.

Я наклонился поближе к дверце.

– Твоя семья как-то связана с Подпольем?

Я помолчал.

– Тебя ведь там нет, верно?

Я открыл дверцу и обнаружил, что прав. Там не было ни Конни, ни романа Александра Дюма, ни фонарика… ни, как ни странно, моего пылесоса. Закрыв дверь, я вздохнул, налил себе чаю и сел за кухонный стол, размышляя, не приложил ли Харви руку к состоянию Тоби, пошел ли он тоже в кино… и в кино ли они вообще пошли. Я напомнил себе, что Пиппа была самостоятельной девушкой, а затем пошел в гостиную, собираясь посмотреть что-нибудь – что угодно – по телику. Далеко я не ушел, поскольку в прихожей кое-что привлекло мое внимание. Ботинки Конни все еще стояли там, где она их оставила, – у старых напольных часов. Тем вечером прошел небольшой дождь, и я знал, что кролики терпеть не могли мочить лапы.

Она все еще была в доме.

Я заглянул в гостиную, затем в подсобку, где увидел, как цветочное платье Конни крутится в стиральной машине. Еще больше озадачившись, я проверил оранжерею, свой кабинет и столовую, но ее нигде не было. Я вернулся в прихожую и там услышал, как наверху шумит душ.

– Миссис Кролик? – позвал я у лестницы. – Вы наверху?

Она не ответила, и вместо этого я услышал, как она что-то напевает своим приятным голосом. Несколько секунд я просто стоял, не решаясь что-нибудь сделать, а затем сказал себе, что это мой дом, и медленно поплелся вверх по ступеням.

Душ работал в ванной комнате в моей спальне, и дверь была открыта. В зеркале я мог разглядеть ее отражение. С намокшим мехом, если не считать хвоста и мощных мускулов бедра и голени, ее тело было почти таким же, как у человеческой женщины. Я отвел глаза, несколько секунд постоял, снова посмотрел и снова отвел глаза. «Если ты видишь кролика, значит, кролик видит тебя».

– Конни?

– Ой, привет, Питер, – крикнула она. Судя по всему, мое присутствие ее совсем не смущало. – Я не знала, надолго ли ты, поэтому воспользовалась возможностью кое-что постирать и запрыгнула в душ. У нас никак не получается подключить горячую воду в Хемлок Тауэрс. Ты ведь не против, правда?

– Ну, не против, – сказал я и, в общем-то, не слукавил.

– Я использовала весь твой шампунь, – сказала она, – все два литра. У меня много меха. Но вот кондиционер я не нашла.

– Я им не пользуюсь.

– Может, это и хорошо, – сказала она, – у меня и так всегда мех немного пушится. Ты не передашь мне полотенце?

Я передал, стараясь при этом не отводить стыдливо глаза. Не желая показаться ханжой, я все-таки смотрел на нее – но только в глаза.

– Спасибо, – сказала она, заворачиваясь в полотенце и выходя из душа. – У тебя ведь есть фен, да? А то мех сохнет годами и может слипнуться, если его сразу не расчесать.

– Я принесу Пиппин, – сказал я и пошел вниз за феном. Когда я вернулся, Конни уже сбросила полотенце и смотрела на свое обнаженное тело в полноразмерное зеркало, висевшее на двери шкафа.

– Банти учит нас, что зеркала, бесконечные селфи и самовосхваление в соцсетях – это врата в нарциссизм, – сказала она, повернувшись, чтобы получше рассмотреть себя. – В колониях зеркал нет, у нас дома тоже, а в машинах они делаются маленькими, чтобы избежать неприличного самолюбования. Что ты думаешь?

– Я думаю, что ты… очень красивая, Конни.

Она улыбнулась, взяла фен и стала сушить свою шубку, которая состояла из тончайших волосков и поэтому сохла очень быстро. Она начала с задних лап, а затем стала подниматься выше, за все время ни разу не смутившись от моего присутствия.