Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн [litres]

– Это мне решать! Я здесь справедливость и закон!

– Сир, народ простит вам повышение налогов, ввод новых пошлин. И даже войну. Но люди не смогут вам простить Элси и Брендона. Еще не поздно все исправить. Пока они оба живы – не поздно…

– Замолчи! – резко обрывает его самодержец, тут же берет себя в руки и уже спокойно говорит: – В Нью-Кройдоне перерожденных снова видят на улицах. Кто несет ответственность за зачистку города?

– Я, мой император.

– Почему не выполняется приказ?

– Его исполнение подрывает вашу популярность в народе, сир. Я лично запретил своим солдатам трогать уцелевших кукол и более не рассматриваю доносы на тех, кто прячет своих перерожденных.

– Следующий вопрос. Кто стоит за смертью Байрона Баллантайна?

– Не могу знать, мой император.

Император медленно выдыхает, на скулах играют желваки.

– Далее. Кто дал вам право вмешиваться в работу Стивенса с Элизабет Баллантайн и ее куклой?

– Вы, сир. Как опекун девушки я не могу позволить такого бесчеловечного обращения с ней. И не будь я ее опекуном – не позволил бы. Брендон – не кукла, а любящий и любимый человек, манипулировать девчонкой с его помощью – подло и бесчестно.

– Раттлер! Ты две войны прошел, ты толпами посылал людей на смерть и не вел счета ни девчонкам, ни куклам, загубленным в боевых действиях. Так какого ж черта в тебе сейчас заиграл поганый гуманизм?

Сэр Уильям смотрит в окно, прислушивается к звукам весенней капели.

– Я отец. И гражданин. И служитель империи, сир. И четко вижу последствия поступка, который вы готовы совершить. Моя цель – защищать вашу власть, мой император. И я не вижу иного способа показать вам, что вы принимаете неверное решение.

– Какой из тебя служитель империи? – взрывается император. – Внутренний враг государства – да! Раттлер, я не могу просто так снять тебя с должности, пока войска преданы тебе, но я тебя сломаю, найду способ.

– Как скажете, мой император, – спокойно кивает генерал. – Я готов ответить за свои поступки. Только ни единого приказа, направленного на причинение вреда моим подопечным или перерожденным Нью-Кройдона, я более не выполню.

– Ты угрожаешь мне, Крысобой?

– Не смею, сир. И надеюсь, что вы примете верное решение.

– Через два дня я собираю совет, – холодно говорит император, вставая с места. – Без твоего участия. Именно это поможет мне понять, чье мнение является правильным – твое или мое. А теперь вон отсюда.

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.

Стефан перекладывает солдатиков из одной коробки в другую. Уже в третий или четвертый раз. Поглядывает на Хлою. Женщина сидит на софе, одетая по-дорожному. Руки в лайковых перчатках сложены на коленях, пальцы нервно переплетены.

«Мне не хочется уезжать отсюда, – жестикулирует Стефан, пряча глаза. – Я боюсь».

«Все будет хорошо, милый. Сэр Уильям отвезет тебя домой», – ласково улыбается Хлоя.

Мальчишка поджимает губы, поглаживает механическими пальцами конного офицера. Прячет его в карман куртки.

«Дома дед, мама и папа. И брат. Но здесь безопасно. И в подвале много интересного. И вы. И мистер Коппер».

Стефан обходит холл, подбрасывает полено в прогоревший камин. Ворошит кочергой почти остывшие угли и золу. Присаживается на корточки, что-то чертит кончиком кочерги. В этот момент в холл выходят Раттлер и Коппер. Подполковник подкрадывается к Стефану, подхватывает его на руки и переворачивает вверх ногами. Кид испуганно дергается, но быстро приходит в себя и пытается схватиться за пряжку на ремне Коппера. Подполковник беззвучно смеется, бережно ставит мальчишку на пол.

– Готовы ехать? – спрашивает генерал.

Перерожденные дружно кивают, Стефан подходит к Раттлеру и спрашивает, грустно глядя снизу вверх:

«Сэр Уильям, а мы разве не дождемся Пенни, Элизабет и Брендона?»

Тяжелая ладонь ложится на макушку мальчишки, гладит.

– Нет, мистер Бэррингтон, мы не будем их ждать. Они вернутся позже, – отвечает главнокомандующий.

В машине Хлоя и Стефан забираются на заднее сиденье, мальчик прижимается к перерожденной, прячет лицо в складках наброшенной на ее плечи шали. Коппер с угрюмым видом располагается рядом с генералом. Раттлер садится вполоборота и обращается к перерожденным с короткой речью:

– Всех вас я прошу соблюдать в городе осторожность. И прежде всего это касается не Кида, а тебя, Коппер. Если будет возможность покинуть Нью-Кройдон – уезжайте. Оставаться здесь вам больше нельзя, в любой момент меня арестуют. Тогда и вы пропадете. Хлоя, тебя я отправлю к себе в городские апартаменты. Больше некуда, прости. Своим слугам я полностью доверяю, когда за мной придут, они сумеют о тебе позаботиться.

Сперва они отвозят домой Стефана, затем едут в Солт. Долго петляют среди ангаров, пока наконец не находят нужный. Хлоя остается в машине, а Раттлер и Коппер проходят вдвоем через громадные ворота. Генерал предъявляет документы бдительной охране, Копперу достаточно просто выйти на свет и ухмыльнуться.

– Разрази меня гром! – вопит один из караульных. – Наш капитан в третий раз с того света вернулся! Коппер с нами!

Под сводами эллинга слегка покачивается на тросах серая громадина «Мнемозины», – одного из крупнейших имперских боевых дирижаблей. Коппер улыбается, глядя на нее, машет кому-то рукой. Сбегаются люди, радостно приветствуют подполковника, хлопают по плечам, жмут руку. Раттлер смотрит на это со стороны, слушает радостные возгласы и чувствует, как притихает тоска, владеющая им в последние дни.

«Ты не пропадешь, старый лис, – думает генерал. – Здесь все свои, даже под угрозой смертной казни не выдадут. Воинское братство – это святое».

Он еще раз обводит взглядом огромный ангар, прячет руки в карманы и быстрым шагом направляется к выходу. Коппер догоняет его уже у ворот, дергает за рукав.

«Уилл, постой. Три слова».

– Надеюсь, не благодарить будешь? – усмехается Раттлер.

«Ты становишься меркантильным, Крысобой», – щурит карие глаза Коппер.

– Давай свои три слова и проваливай.

«Я жду вестей», – жестикулирует подполковник.

– Вести будут. Береги себя.

Коппер кивает, жмет генералу руку, и они расходятся.

Из Солта Раттлер едет домой, отвозит Хлою. Представляет ее слугам, просит позаботиться и принять как члена семьи. Хлоя смущенно раскланивается, здоровается, и Бишоп провожает ее в гостевую комнату. Раттлер распоряжается насчет ужина, переодевается, читает полученную за три дня корреспонденцию. Вспоминает о собрании императорского совета.

«Вчера же было. Что они решили? Наверняка меня как минимум отстранят. Только поздно уже, мой император. Нью-Кройдон знает, что вы затеяли. Я свое дело сделал, – думает генерал. – Город гудит, как потревоженный рой. В совете много умных людей, они понимают, что проще отпустить детей, чем иметь дело с народным бунтом».