Фредерик Пол - Торговцы космосом [сборник litres]

Консы были в восторге. За неделю я добился большего, чем они за год. Боуэн – он работал в отделе кадров – сказал мне:

– Нам нужны такие люди, как ты, Гроуби. Нельзя, чтобы парень с такой светлой головой гробил себя на работе черпальщика. Вот что: в ближайшие дни тебя вызовет направляющий на работу и спросит, знаешь ли ты химию питательных веществ. Отвечай, что знаешь. Я быстренько тебе все объясню. По крайней мере, уберем тебя подальше от палящего солнца.

Это произошло на следующей неделе, когда во всех спальнях уже только и слышалось: «Эх, хорошо бы прогуляться по лесу! Только представь, сколько там деревьев. Прикинь, а ведь когда-то на Земле росли леса!» или: «Черт, опять эта похлебка на соленой водице!» – а ведь раньше им и в голову не приходило жаловаться, что суп нам варят на морской воде.

Направляющий на работу подошел ко мне и спросил сухо:

– Гроуби, с химией питательных веществ знаком?

– Странно, что вы спросили, – ответил я. – Да, случалось изучать в свое время. Мне известны соотношения серы, фосфора, углерода, кислорода и водорода, оптимальные для роста водорослей, а также необходимая температура жидкого питания и…

– Ясно, ясно, – проворчал он и поскорее отошел. Знал я, может, не слишком много – но явно больше, чем он сам.

Еще неделю спустя, когда по нашему этажу ходил неприличный анекдот о тресте «Старрзелиус», меня перевели на восьмичасовую работу в центральную часть здания: я должен был считывать данные и управлять подачей в чаны с водорослями питательных веществ. Здесь работать было куда проще, да и приятнее. А вечерами я спускался к Цыпочке под крыло – уже почти без страха пользуясь свистком Гэллона – и переписывал фантастически бездарную Листовку Номер Один:

ДУМАЕШЬ, ЧТО ТЫ ДОСТОИН САМОГО ЛУЧШЕГО? Прочти и задумайся. Ты, и только ты сможешь ответить на эти простые, но важнейшие вопросы.

Ты – умный, дальновидный человек (мужчина или женщина) от 14 до 50 лет? Отважен, уверен в себе, готов трудиться без устали ради ВОПЛОЩЕНИЯ СВОЕЙ МЕЧТЫ? Можно ли доверить тебе ВЕЛИЧАЙШУЮ надежду нашего времени?

Если ты не готов вскочить и закричать: «ДА!!!» – можешь дальше не читать.

Но если твой ответ «ДА» – ты сам, твои родные и друзья стоят на пороге великого…

И так далее, и тому подобное. Боуэн читал открыв рот.

– Ты считаешь, действительно стоит обращаться лишь к тем, у кого интеллект выше среднего? – тревожно спросил он.

Я не стал ему объяснять, что единственная разница между этими приемами и стандартной рекламой для рабочих двенадцатого класса в том, что двенадцатому классу все то же самое надо излагать устно – они не умеют читать. Просто сказал, что все нормально.

– Гроуби, – произнес он торжественно, – ты прирожденный рекламщик! В Америке консервационистов ты получил бы звездный класс!

Я выказал подобающее случаю смущение. Он продолжал:

– Мне тебя больше учить нечему; я должен передать тебя в высшие эшелоны. Нельзя зарывать такой талант в нашей ячейке. Я направил о тебе рапорт… – он указал на коммуникатор, – и жду со дня на день, что тебя затребуют наверх. Иначе и быть не может. Очень жаль с тобой расставаться, но процесс уже пошел. Вот тебе «Настольный справочник работника “Хлореллы”»…

Сердце у меня подпрыгнуло. Я знал, что «Хлорелла» закупает сырье у нескольких нью-йоркских компаний.

– Спасибо, – пробормотал я. – Буду рад служить нашему делу, где смогу!

– Не сомневаюсь, Гроуби, – с отеческой лаской ответил Боуэн. – И еще одно, прежде чем уедешь. Это не официальная просьба, Джордж, но… Видишь ли, я тут немного пописываю. У меня сейчас с собой несколько небольших вещей… м-м… думаю, их лучше назвать набросками. Буду очень признателен, если ты их возьмешь и пробежишься по ним, может, что-то подскажешь…

Наконец я ушел, нагруженный толстым справочником и четырнадцатью «набросками» Боуэна. Как и следовало ожидать, это оказалась унылая мазня без единого проблеска таланта. Боуэн с энтузиазмом заверил, что у него есть еще, и много, и он будет очень рад, если мы поработаем над ними вместе!

Нажимать на клапаны трубок питания было куда легче, чем махать черпаком, да и от консовских обязанностей я почти освободился – Боуэн хотел, чтобы ничто не отвлекало меня от редактирования его «набросков». Так впервые у меня появился досуг и возможность изучить обстановку. Однажды Геррера взял меня с собой в город: так я наконец узнал, чем он занимается во время пресловутых отлучек по выходным. Новость эта меня поразила, хотя отвращения не вызвала – скорее, напомнила о той пропасти, что отделяет потребителя от человека из высших сфер: пропасти, через которую не перекинуть мост эфемерной «дружбы».

Выйдя из старинного пневмопоезда под моросящий коста-риканский дождичек, мы сперва направились в третьеразрядный ресторан поесть. Геррера взял нам обоим по картофелине и настоял на том, что заплатит.

– Нет, Хорхе, я угощаю. Считай, у нас сегодня праздник. Ты ведь не донес на меня, когда получил листовку? Вот это и празднуем!

За ужином Геррера был необычайно весел: болтал и сыпал шутками на двух языках и со мной, и с официантами. Блеск его глаз, неудержимый поток слов, легкий и радостный смех – все это напоминало мне юношу перед свиданием с любимой.

Юноша перед свиданием… Невольно вспомнилось наше с Кэти первое свидание в Центральном парке: как мы бродили рука об руку по тускло освещенным коридорам, как прижимались друг к другу в танц-зале, как потом целый час стояли у ее дверей, не в силах расстаться…

Геррера пихнул меня в плечо; подняв глаза, я увидел, что и он, и официант покатываются со смеху. Я тоже засмеялся, чтобы от них не отставать, и они расхохотались еще пуще. Должно быть, Геррера только что отпустил какую-то шутку.

– Ладно, Хорхе, неважно, – сказал он наконец, посерьезнев. – Теперь пойдем. Я кое-что покажу – и, спорить готов, тебе это понравится!

Он расплатился по счету, и официант поднял бровь.

– В заднюю комнату?

– Туда, – подтвердил Геррера. – Пошли, Хорхе.

Официант повел нас извилистым путем между столиками, открыл заднюю дверь, быстро прошипел Геррере что-то по-испански.

– Не беспокойся, – ответил тот. – Долго мы не задержимся.

«Задняя комната» оказалась… библиотекой.

Я понимал, что Геррера не сводит с меня глаз, и старался не выдать свои чувства. Даже просидел там с ним около часа, листая стопку старых журналов, пока он не отрывался от ветхого, едва червями не изъеденного томика с заглавием «Моби Дик». В журналах я с облегчением обнаружил образцы рекламы былых времен: большая часть безнадежно устарела, но некоторые картинки, например: « Частые речевые ошибки – вы тоже их делаете?» или: « У вас чихает мотор? Вылечим! », пожалуй, неплохо смотрелись бы на стене моего кабинета в Шокен-Тауэр. И все же в присутствии такого количества древних книг без единой рекламной вклейки мне стало не по себе. Знаете, я не ханжа и не возражаю против уединенных развлечений, тем более служащих какой-то полезной цели, но есть же предел всему!