Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Наконец Леона сказала:

— Хорошо, детка. Теперь собери их вместе, в любом порядке, в каком захочешь. Затем раздели на три стопки и положи слева.

Когда это было сделано, Леона взмахнула изящными руками и в приглушенном оранжевом свете собрала все стопки, освобождая столик.

— Теперь начнем рассказ, — объявила она и открыла первую карту сразу после Пажа с посохом. — Эта лежит над тобой.

На карте было изображено большое золотое колесо с фигурами мужчин и женщин, расположенными в нем как спицы, у некоторых — наверху колеса — были веселые лица, у тех, что внизу, — отчаянные.

— Колесо Фортуны — если оно поворачивается, то наступают перемены и начинает воздействовать судьба. Это та атмосфера, в которой ты находишься, но о чем и сама пока не знаешь, — пояснила гадалка.

Следующая карта легла поперек Колеса Фортуны.

— Эту кладем крест-накрест, — сказала Леона. — Это сила, которая против тебя. — Ее глаза сузились. — Боже мой…

Карта, украшенная черными и серебряными цветами, изображала фигуру, почти целиком завернутую в черный плащ с капюшоном, — видно было лишь белое ухмыляющееся лицо, похожее на маску, с серебряными глазами — и с третьим, алым глазом на лбу. На карте стояло замысловато написанное слово…

— Дьявол, — сказала Леона. — Затеявший разрушения. Бесчеловечный. Тебе надо быть настороже, детка.

Прежде чем Сван спросила о карте, которая заставила ее задрожать, Леона вытащила следующую.

— Это твоя судьба, и, по правде говоря, ты ее заслужила. Туз кубков — мир, красота, стремление к пониманию.

— О, это не я! — смущенно сказала Сван.

— Может быть, еще нет. Возможно, когда-нибудь будешь.

Следующая карта легла поверх ненавистного Дьявола.

— Это лежит ниже тебя и говорит о том, через что ты прошла, чтобы попасть туда, где ты сейчас, — продолжала рассказ Леона; карта показывала ослепительное желтое солнце, но оно было перевернуто вверх тормашками. — Солнце в таком положении говорит об одиночестве, неуверенности… потере. Возможно, о потере части тебя самой. Смерть невинных.

Леона быстро подняла глаза и вернулась к картам. Следующая, пятая, вытащенная из колоды карта разместилась слева от Дьявола. Она изображала старика, несущего звезду в фонаре, но он тоже оказался в перевернутом положении.

— Это — сразу за тобой, то, что ушло прочь. Отшельник вверх ногами означает удаление, бегство, отрицание своей ответственности. Все это — то, что ушло. Ты выходишь в мир — к добру или к худу.

Шестая карта легла справа от Дьявола.

— Это — что будет.

Леона с интересом изучала карту. На ней был юноша в малиновых доспехах, держащий поднятый меч, а на заднем плане пылал замок.

— Паж мечей, — объяснила гадалка, — это девушка или юноша, жаждущий власти. Он живет для этого, нуждается в ней, как в пище и воде. Дьявол смотрит на него. Возможно, между ними есть какая-то связь. Во всяком случае, это тот, с кем ты можешь столкнуться, кто-то коварный и, возможно, к тому же опасный.

Когда она собралась перевернуть следующую карту, донесся зов:

— Леона! Леона!

Дэви сильно закашлялся, почти задыхаясь. Она моментально отложила карты и выскочила из комнаты.

Сван встала. Ей показалось, что карта с Дьяволом, человеком с алым глазом, уставилась на нее, и она почувствовала, как по рукам побежали мурашки. Колода, которую Леона отложила в сторону, находилась всего в нескольких дюймах от нее. Верхняя карта манила Сван взглянуть.

Рука девочки потянулась к карте. Остановилась.

Только взглянуть. Одним глазком.

Она взяла верхнюю карту и посмотрела.

Карта изображала красивую женщину в фиолетовых одеждах среди колосьев пшеницы и цветов, рядом виднелся водопад. Над ней светило солнце. У ее ног лежали лев и ягненок. Но волосы были в огне, и решительные глаза, противостоящие какому-то далекому препятствию, тоже горели. Женщина держала серебряный щит с огненным узором в центре, на ее голове будто пойманными звездочками светилась корона. Витиеватые буквы над ней гласили: «Императрица».

Сван смотрела на нее до тех пор, пока все детали не запечатлелись в ее памяти. Она положила карту на стол, но теперь следующая притягивала ее.

«Нет! — сказала она себе. — Ты зашла слишком далеко!»

Девочка так и чувствовала взгляд алого глаза Дьявола, подстрекавшего ее поднять еще одну карту.

Она не удержалась — перевернула и ее.

И похолодела.

Скелет верхом на вставшем на дыбы остове лошади с испачканной кровью косой в руках. Он косил пшеничное поле, но колосья напоминали человеческие тела, собранные вместе, голые, корчившиеся в агонии. Небо было красного цвета, и в нем кружили черные вороны. Это была самая ужасная картинка, какую видела Сван, и ей не понадобилось читать надпись, чтобы догадаться о значении.

— Что ты тут делаешь?

От неожиданности она едва не подпрыгнула на три фута, резко повернулась — и увидела в дверном проеме Джоша. Его лицо, покрытое серыми и белыми пигментными пятнами и коричневой коркой ожогов, было страшным, но Сван в один момент поняла, что ей нравится это лицо и она его любит.

Джош оглядел комнату, нахмурился:

— Что все это значит?

— Это… комната Леоны для приема посетителей. Она гадала мне на картах.

Хатчинс вошел и взглянул на картинки, разложенные на столе.

— Действительно красивые, — сказал он. — Кроме этой. — Он указал на Дьявола. — Напоминает мне кошмар, который приснился после того, как я съел сэндвич с салями и целую коробку шоколадных пончиков.

Все еще нервничая, Сван показала ему последнюю карту, которую вытащила. Джош взял ее двумя пальцами и поднес ближе к свету. Он и раньше видел карты Таро во французском квартале Нового Орлеана. Буквы складывались в слово «Смерть».

«Смерть косит род человеческий», — подумал он.

Это была одна из самых страшных картинок, какие он когда-либо разглядывал: в слабом свете казалось, что серебряная коса ходит туда-сюда через человеческие снопы, а лошадь-скелет скачет под кроваво-красным небом. Джош бросил Смерть обратно на стол, и она скользнула в сторону карты с демоническим алым глазом и наполовину закрыла ее.

— Всего лишь рисунки, — сказал он, — бумага и краски. Они ничего не значат.

— Леона говорила, что они раскрывают историю.

Джош собрал все карты в колоду, убирая Дьявола и Смерть из поля зрения Сван.

— Бумага и краски, — повторил он, — вот и все.

Они не могли не слышать мучительный кашель Дэви Скелтона. Карты, особенно та, со «жнецом», бросили Джоша в дрожь. Дэви задыхался, и Леона что-то напевала ему вполголоса, пытаясь успокоить.

«Смерть близка, — неожиданно понял Джош. — Она очень, очень близка».

Он пошел по коридору. Дверь в комнату Дэви была приоткрыта. Джош счел, что мог бы чем-нибудь помочь больному, и заглянул к нему.