Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Да, — ответила она.

Мальчишка схватил ее за длинные иссиня-черные волосы и заставил сесть. Она рассмотрела его в слабом мерцании далеких факелов. Это был совсем еще ребенок, лет тринадцати-четырнадцати, в грязном коричневом свитере, который был ему велик, и серых брюках с дырами на коленях, — тощий до изнеможения, с бледным, как у мертвеца, скуластым лицом. Потемневшие от грязи и пота волосы слиплись сосульками, а на лице были защитные очки, отделанные кожей, — такие, по ее представлениям, носили пилоты истребителей во время Второй мировой войны. Линзы увеличивали его глаза, превращая их в рыбьи.

— Не делай мне больно, хорошо? Клянусь, я не буду кричать, — пообещала она.

Роланд Кронингер рассмеялся. Ничего глупее он в жизни не слышал.

— Можешь кричать сколько угодно. Это никого не заинтересует. Снимай рюкзак.

— Поймал? — спросил полковник Маклин оттуда, где он набросился на парня.

— Да, сэр, — ответил Роланд, — это женщина.

— Давай ее сюда.

Роланд поднял рюкзак и отступил.

— Идем. Шевелись.

Она начала подниматься, но он снова пригнул ее к земле:

— Нет, не так. Ползи.

Женщина поползла по грязи мимо гниющих тел. Крик застрял у нее в горле, но она не позволяла ему вырваться.

— Руди, — слабым голосом окликнула она. — Руди? Что с тобой?

А потом она увидела лужу крови и человека в черном плаще, который рылся в рюкзаке Руди, и поняла, что она и ее спутник вляпались в глубокое дерьмо.

Роланд передал полковнику Маклину другой рюкзак и заправил ледоруб за эластичный пояс брюк, снятых им с трупа мальчика примерно его возраста и роста. Потом вынул автомат из мертвых пальцев Руди. Женщина сидела неподалеку, безвольно наблюдая.

— Хороший автомат, — сказал Роланд Королю, — пригодится.

— Надо бы раздобыть патроны, — ответил Маклин, копаясь одной рукой в рюкзаке.

Он обнаружил там носки, нижнее белье, зубную пасту, запасной комплект обмундирования и флягу, в которой что-то заплескалось, когда он потряс ее.

— Вода, — сказал он. — Невероятно — свежая вода!

Полковник вытащил флягу, откупорил и сделал несколько глотков сладкой восхитительной воды. Она потекла по завиткам его седой курчавой бороды и закапала на землю.

— У тебя тоже есть такая? — спросил Роланд женщину.

Она кивнула и сбросила с плеча флягу, висевшую на веревке под горностаевой шубой, которой она разжилась в каком-то магазине в Карсон-Сити. Она была одета в дизайнерские джинсы «под леопарда» и дорогие сапоги, на шее висели горошины жемчуга и нитка бриллиантов.

— Давай сюда.

Женщина посмотрела ему в лицо и выпрямилась. Он был обычным сопляком, а как с ними обращаться, она знала.

— Да пошел ты! — сказала она, отвинтила крышку и начала пить, а ее голубые глаза следили за ним поверх фляги.

— Эй! — позвал кто-то из темноты. Голос был хриплый. — Вы поймали бабу?

Роланд не ответил. Он смотрел, как двигалось гладкое горло женщины, когда она пила.

— У меня есть бутылка виски! — продолжал голос. — Предлагаю махнуться!

Она прекратила пить. Вкус «Перье» вдруг стал неприятным.

— Бутылка виски за полчаса! — предложил голос. — Я отдам ее вам, когда закончу. Идет?

— У меня есть пачка сигарет! — сообщил другой голос, слева, из-под перевернутого джипа. — Пачку сигарет за пятнадцать минут!

Женщина торопливо закрыла флягу и поставила ее у ног мальчишки.

— Вот, — сказала она, пристально глядя на него, — бери!

— Патроны! — воскликнул Маклин, вытащив три штуки из рюкзака Руди. — Теперь у нас есть немного огневой силы.

Роланд открыл флягу, отпил несколько глотков, закупорил ее и перекинул через плечо. Отовсюду доносились голоса других грязных бородавочников, предлагавших выпивку, сигареты, спички, конфеты и другие ценности нового времени за пойманную только что женщину. Роланд молчал, с удовольствием слушая, как поднимаются ставки, зная действительную цену. Он изучал женщину через очки, которые смастерил сам, вклеив в разбитые окуляры танкиста подходящие линзы, найденные на развалинах магазина оптики.

Катастрофа почти не сказалась на внешности пленницы, только на щеках и на лбу заживало несколько порезов — и уже одно это делало ее чрезвычайно ценной. Большинство женщин лагеря лишились волос и бровей и были покрыты уродливыми рубцами различных цветов, от коричневого до алого. Волосы этой женщины каскадом спускались до плеч, они были грязные, но лысины отсутствовали, не имелось и проплешин на голове — первого признака лучевой болезни. У нее было серьезное лицо с квадратным подбородком, надменное, как подумал Роланд. Лицо наглого величия. Взгляд ее ярко-голубых глаз медленно переходил с автомата на труп Руди и возвращался к Роланду, как бы рисуя треугольник.

Мальчишка решил, что ей, должно быть, около тридцати или чуть больше, и его глаза скользнули вниз по ее пышной груди, по щегольской красной футболке с надписью «Богатая сучка», видневшейся из-под горностаевой шубы. Ему показалось, что ее соски стоят торчком, словно смертельная опасность разжигала ее сексуальность.

Он почувствовал давление в животе и быстро отвел взгляд от ее бюста. Ему вдруг стало интересно, каково это — чувствовать один из этих сосков между зубами.

Ее полные губы раскрылись.

— Тебе нравится то, что ты видишь?

— Фонарик, — предложил один из бородавочников. — Я дам тебе за нее фонарик!

Роланд не отреагировал. Эта женщина заставила его вспомнить журналы, которые он когда-то нашел в верхнем ящике отцовского стола, в далекой прошлой жизни. У него тянуло в животе, а в яичках пульсировало так, будто их сжимал крепкий кулак.

— Как тебя зовут?

— Шейла, — ответила она. — Шейла Фонтана. А тебя?

Холодная логика прирожденной выживальщицы говорила ей, что ее шансы выжить, держась этого сопляка и однорукого, выше, чем там, в темноте, со многими другими. Однорукий перевернул рюкзак Руди и высыпал оставшееся содержимое на землю.

— Роланд Кронингер.

— Роланд, — повторила она так, будто облизывала леденец. — Ты ведь не собираешься отдать меня им, Роланд?

— Он был твоим мужем?

Роланд пнул тело Руди.

— Нет. Мы путешествовали вместе, вот и все.

На самом деле они уже почти год жили как муж с женой, а иногда он выступал сутенером для нее, однако не стоило смущать мальчика. Она посмотрела на тело Руди с окровавленным горлом и быстро отвела взгляд. Ее терзали сожаления: он был деловым человеком, фантастическим любовником и уберег себя и ее от многих напастей. Но теперь он был всего лишь мертвым мясом, и мир повернулся именно таким образом. Как сказал бы сам Руди, каждый сам прикрывает свою задницу любой ценой.

Что-то зашевелилось на земле за спиной Шейлы, и она обернулась. К ней полз кто-то всклокоченный. Замерев в семи или восьми шагах от нее, он поднял покрытую гноящимися ранами руку, показывая бумажный кулек.