Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

— Господь мой Иисус! Что это?

Вздрогнув, Сестра подняла глаза. Из-за зеленой занавески вышел Пол Торсон с опухшими от сна глазами. Он отбросил назад непослушные волосы и замер с разинутым ртом, впившись взглядом в кольцо, пульсировавшее в руках Сестры. Она хотела убрать его в сумку, но было поздно.

— Эта штука… с огнем! — выговорил Торсон. — Что это?

— Я сама точно не знаю. Нашла это в Манхэттене.

— Боже мой! Цвета…

Он опустился на колени рядом с ней, явно ошеломленный. Пылавшее на свету кольцо было едва ли не последним, что он ожидал увидеть, входя в комнату погреться у тлеющих углей.

— Что заставляет его так меняться? — спросил он.

— Оно пульсирует в такт моему сердцебиению. Кольцо так себя ведет, когда вы держите его.

— Что это, какая-то японская безделушка? Она работает на батарейках?

Сестра криво улыбнулась:

— Я так не думаю.

Пол протянул руку и пальцем коснулся кольца.

— Это стекло!

— Совершенно верно.

— Ого, — прошептал он и попросил: — Ты позволишь мне подержать его? Секунду?

Сестра хотела сказать «да», но обещание Дойла Хэлланда остановило ее. Это чудовище могло принять любое обличье — кто угодно в этой комнате мог оказаться Дойлом Хэлландом, даже Пол. Но нет, они оставили чудовище позади, ведь так? Как это существо могло бы обогнать их?

«Я шел по линии наименьшего сопротивления», — вспомнила она его слова. Если он носил человеческую кожу, значит и передвигался как человек. Она задрожала, представляя, как он топает за ними в ботинках, снятых с мертвеца, идет день и ночь без передышки, пока не развалятся башмаки, и останавливается только затем, чтобы нацепить другую пару обуви покойников, ведь ему подходит любой размер…

— Можно? — переспросил Пол.

«Где же сейчас Дойл Хэлланд? — гадала она. — Крадется в темноте по восьмидесятому шоссе? Переобувается в миле или двух отсюда? Может ли он летать по воздуху, с черными кошками на плечах, с огненными глазами? Или он оборванный странник, бредущий по шоссе в поисках горящего в ночи костра?»

Он был где-то позади них. Но точно ли?

Сестра сделала глубокий вдох и протянула кольцо Полу. Его рука прикоснулась к стеклу.

Свечение не погасло. Та половина, за которую взялся Пол, стала мигать в новом, ускоренном ритме. Торсон подтянул кольцо к себе, взявшись за него двумя руками, и Сестра вздохнула с облегчением.

— Расскажи мне о нем, — попросил он, — я хочу знать больше.

Сестра видела в его глазах отражение ярких вспышек. На лице Пола возникло удивление — будто неожиданно вернулось детство. Через несколько секунд он выглядел на десять лет моложе своих сорока трех. Сестра решила поведать ему о кольце все.

После того как она закончила рассказ, Пол долгое время сидел молча. Пока она говорила, пульсация кольца то убыстрялась, то замедлялась.

— Карты Таро, — объяснил Пол, все еще любуясь диковинкой. — Скелет с косой — это Смерть. — С усилием он отвел глаза от кольца и взглянул на нее. — Ты знаешь, что все это звучит как бред?

— Да, понимаю. Но у меня есть шрам на том месте, где висело распятие. И Арти видел, как изменилось лицо этого существа, хотя я сомневаюсь, что он подтвердит это. С тех пор он ни разу не заговорил об этом, но, полагаю, это к лучшему. К тому же у кольца один выступ обломан.

— Хм-хм. Ты, случайно, не прикладывалась к моему «Джонни Уокеру»?

— Вам виднее. Я знаю только, что, когда смотрю на кольцо, иногда происходят какие-то вещи. Не каждый раз, но достаточно часто, чтобы сказать, что либо у меня чрезвычайно развито воображение, либо…

— Либо что?

— Либо, — продолжала Сестра, — мне есть смысл держать это кольцо у себя. С какой стати я разглядела Коржика — куклу, лежавшую посреди пустыни? Или руку, вылезавшую из норы? Почему я видела стол с картами Таро? Черт, я ведь даже не знаю, что это такое!

— Ими пользовались цыгане для предсказания будущего. Или колдуньи. — Он улыбнулся уголком рта и стал почти красивым. — Слушай, я ничего не знаю о демонах с бегающими по лицу глазами или о прогулках во сне, но, по-моему, эта вещь всего лишь кусок стекла. Два месяца назад она, возможно, стоила целое состояние.

Пол покачал головой.

— Могу поклясться, — сказал он, — что единственная причина, по какой оно попало к тебе, — ты оказалась в правильном месте в правильное время. Уже одно это довольно загадочно.

— Вы не верите тому, что я рассказала?

— Я думаю, от радиации у тебя что-то сместилось в голове. А может быть, ядерный взрыв открыл крышку самого ада, и неизвестно, что выскользнуло оттуда.

Торсон вернул ей кольцо, и она убрала его в сумку.

— Но все же заботься о нем, — посоветовал он. — Возможно, это единственная прекрасная вещь, сохранившаяся в мире.

На другом конце комнаты Арти вздрогнул и втянул в себя воздух, переворачиваясь во сне с боку на бок, затем снова успокоился.

— У него внутри что-то не в порядке, — сказал ей Пол. — Я заметил, он кашляет кровью. Полагаю, у него сломано одно или два ребра. Не исключено, что есть и другие повреждения. — Он пошевелил пальцами, словно ощущая в них тепло стеклянного кольца. — Мне кажется, он выглядит не слишком здоровым.

— Я знаю. Боюсь, он мог чем-нибудь заразиться.

— Это возможно. Черт, в таких условиях можно умереть от того, что грызешь ногти.

— И здесь совсем нет лекарств?

— Извини. Я использовал последний тайленол примерно за три дня до взрыва. Поэма, которую я писал, распалась на части.

— Так что мы будем делать, когда закончится керосин?

Пол хмыкнул. Он ожидал этого вопроса и знал, что никто не задаст его, кроме нее.

— Нашего запаса хватит еще на пару недель. Возможно. Куда больше меня беспокоят батарейки для радио. Когда они сядут, людей нужно будет как-то развлекать. Я надеюсь, мы сможем тогда придумать другую игру. — Его глаза снова стали как у старика. — Например, будем крутить бутылку, и на кого она укажет, тот сможет освободиться первым.

— Освободиться? Что вы имеете в виду?

— У меня есть девятимиллиметровый «магнум» в ящике, леди, — напомнил он, — и коробка патронов. Я уже дважды был близок к тому, чтобы использовать их: в первый раз — когда моя вторая жена оставила меня, забрала все мои деньги и заявила, что мой член не стоит и двух центов, а во второй раз — когда стихи, над которыми я работал шесть лет, сгорели вместе с остатками моего жилья. Это было как раз после того, как меня выпихнули из Миллерсвильского колледжа — за то, что я спал со студенткой, которая хотела получить «отлично» на выпускном экзамене по английской литературе. — Он продолжал вертеть пальцами, избегая взгляда Сестры. — Я не из тех, кого можно назвать везунчиком. В самом деле, все, за что бы я ни брался, превращалось в пыль. Так что «магнум» ждет меня уже давно. А я все медлю.