Роберт Маккаммон - Лебединая песнь

Она заставила себя перешагнуть труп Руди и решительно пошла через свалку. Ее сердце сильно колотилось, а зубы были сжаты — она ожидала пули.

Что-то зашевелилось слева от нее. Фигура в лохмотьях выскочила из-под обломков прицепа. Что-то еще ползло по грязи ей наперерез примерно в двадцати футах впереди, и она поняла, что не доберется до лагеря.

— Они ждут тебя, — сказал Роланд. — Они все равно не дадут тебе пройти.

Шейла остановилась. Факелы показались вдруг далекими, страшно далекими. Даже если бы она добралась туда в целости, то все равно не было никакой уверенности, что ее хорошо примут в лагере. Она поняла: без Руди она просто ходячее завшивленное мясо.

— Лучше вернись, — предупредил Роланд. — С нами ты будешь в большей безопасности.

«В безопасности, — саркастически подумала Шейла, — конечно».

В последний раз она была в безопасности в детском саду. В семнадцать лет она убежала из дома с барабанщиком рок-группы, обосновалась в Холивейде и прошла все ступени, поработав и официанткой, и танцовщицей кабаре, и массажисткой в стриптиз-клубе на бульваре Сансет, снялась в паре порнофильмов, а потом нашла Руди. Мир стал для нее безумной каруселью, но она наслаждалась. Она не хныкала из-за того, что случилось, и не ползала на коленях, вымаливая прощение. Она любила опасности, любила темные стороны жизни. Безопасность была скучна, и она всегда полагала, что живет лишь единожды, так почему же не испробовать все?..

Но нет, она не считала, что идти сквозь строй этих ползающих тварей будет весело.

Кто-то захихикал в темноте. Это был смех безумного предвкушения, что окончательно утвердило Шейлу в ее решении.

Она повернула назад — туда, где ее ждали мальчишка и однорукий герой войны, уже подумывая о том, где бы раздобыть оружие, чтобы снести им обоим головы. Пистолет помог бы ей добраться до факелов на краю озера.

— Встань на четвереньки, — скомандовал Маклин. На его заросшем бородой лице блестели глаза.

Шейла слабо улыбнулась и сбросила рюкзак на землю. Какого черта? Это не может быть хуже, чем в стрип-клубе. Но она не хотела, чтобы он победил так просто.

— Будь спортсменом, герой войны, — сказала она, подбоченившись. — Почему бы тебе не пропустить мальчишку первым?

Маклин взглянул на паренька, чьи глаза за стеклами очков, казалось, были готовы воспламениться. Шейла расстегнула пояс и стала стягивать пятнистые леопардовые штаны с талии, потом с бедер и с ковбойских сапог. Белья она не носила. Она встала на четвереньки, открыла рюкзак, вытащила бутылочку «черной прелести», забросила несколько таблеток в рот и сказала:

— Давай, милый! Все-таки холодно!

Маклин неожиданно засмеялся. Он понял, что женщина им попалась смелая, и, хотя пока не знал, что делать с ней потом, решил, что она ему по вкусу.

— Давай, действуй, — обратился он к Роланду. — Будь мужчиной.

Роланд был напуган. Женщина ждала, и Король хотел, чтобы он сделал это. Он понимал: это важный для Рыцаря Короля обряд, через который нужно пройти. Его яички разрывались, и темная тайна, расположенная между женскими бедрами, влекла его — магический, гипнотический амулет.

Бородавочники подползли ближе, чтобы посмотреть. Маклин сидел, внимательно наблюдал из-под полузакрытых век и покачивал дулом автомата под подбородком, туда-сюда.

Он услышал над левым плечом глухой смешок и понял, что Солдат-Тень наслаждается. Солдат-Тень пришел сюда вместе с ними с горы Голубой Купол, брел по пятам — он всегда был рядом. Солдат-Тень любил мальчика и считал, что у него есть инстинкт убийцы, который надо развивать. Потому что, сказал Маклину Солдат-Тень, война еще не закончилась. Новая земля потребует новых воинов и военачальников. Люди, подобные Маклину, снова будут востребованы — как будто они когда-нибудь выходили из спроса. Все это сказал Солдат-Тень, и Маклин верил ему.

Полковник снова засмеялся, глядя на то, что происходило перед ним, и его смех переплетался со смехом Солдата-Тени.

Все спали на полу комнаты, а Сестра сидела у печи — была ее очередь следить за огнем, сгребать угли и не давать им потухнуть, чтобы не тратить спички. Обогреватель был на минимуме, чтобы сократить расход керосина, и холод проникал через щели в стенах.

Мона Рэмси забормотала во сне, и муж обнял ее одной рукой. Старик лежал словно мертвый, Арти угнездился на ложе из газет, а Стив Бьюкенен время от времени храпел, как бензопила. Но Сестру беспокоил хрип в груди Арти. Она замечала, как Виско часто держится за ребра, но на ее расспросы он всегда отвечал, что все в порядке, что он иногда задыхается, но в остальном чувствует себя, как он выразился, «гладким, как маринованные огурцы и сливки».

Сестра надеялась, что это действительно так, потому что, если Арти получил внутреннее повреждение, когда проклятый волк налетел на него на шоссе примерно десять дней назад, — лекарств, чтобы остановить инфекцию, не было.

Рюкзак лежал рядом. Сестра ослабила тесемки, запустила руку внутрь, нашла стеклянное кольцо и поднесла его к мерцанию углей.

Ослепительный свет наполнил комнату. В последний раз Сестра смотрела на кольцо во время своего предыдущего дежурства, четыре ночи назад, и тогда она снова гуляла во сне. Точно так же как сейчас, она сидела здесь и держала кольцо — как вдруг в следующий момент оказалась у квадратного стола, на котором лежали разложенные карты.

На картах были красивые рисунки, не похожие ни на какие другие из тех, что Сестра видела раньше. Одна из них особенно привлекла внимание Сестры: скелет на костяке лошади срезал косой фантастические колосья, сложенные из человеческих тел. Женщине показалось, что в комнате кто-то есть: послышались приглушенные голоса. И еще ей почудился чей-то кашель, но этот звук был далеким, будто доносился с другого конца туннеля. Когда она снова попала в хижину, то поняла, что это кашлял Арти, держась за ребра.

Теперь Сестра часто думала о скелете, размахивающем косой. Она все еще видела его, он стоял у нее перед глазами. Она вспоминала и о тенях, которые, казалось, присутствовали вместе с ней в той комнате, — они были чем-то нереальным, но, наверное, потому, что все ее внимание поглотили карты. Возможно, если бы она сосредоточилась, то увидела бы, кто там стоял.

«Ладно, — подумала Сестра. — Ты ведешь себя так, будто действительно куда-то перемещалась, когда видела все это с помощью стеклянного кольца! Это всего-навсего картинки. Фантазии. Воображение. Что угодно. Ничего реального!»

Однако она заметила, что отправляться на прогулки во сне и возвращаться становится все легче. Но совершать перемещение удавалось не всякий раз, когда Сестра смотрела в стеклянное кольцо, — часто просто был виден только волшебный свет, без каких-либо картинок. И все же вещица обладала какой-то неведомой силой, в этом женщина была уверена. Если кольцо не служило какой-то значительной цели, почему его так хотел отобрать Дойл Хэлланд? Что бы это ни было, ей придется защищать кольцо. Она отвечала за его сохранность и не могла — не смела — потерять его.