Ян Валетов - Не время умирать [litres]

– Клянусь, – повторил он сказанное Бегуном, – перед лицом луны и матери этого бэбика заботиться о нем, пока я жив, как о собственном сыне! Клянусь, что всегда дам ему помощь и защиту!

Подумал и добавил:

– Да живет он вечно!

Сибилла ободряюще кивнула и забрала ребенка у него из рук.

– Теперь дайте ему имя! Истинное имя!

Голос жрицы снова обрел напевность, загустел, стал завораживающим.

В этом явно было что-то от шаманских камланий – все та же попытка подчинить себе чужую волю и тело, но ни один шаман из тех, кого застал Книжник за время своей жизни в племени, не мог сравниться с Сибиллой ни голосом, ни мастерством управлять чужим сознанием.

Тим посмотрел на Бегуна, словно спрашивал у него разрешения. Тот улыбнулся и развел руками.

– Давай ты… Он родился благодаря тебе!

– А ты помог ему выжить, – возразил Книжник. – Давай вместе, Мо.

Вождь посмотрел на него жалобно.

– Понимаешь, – сказал он сдавленным голосом, – у меня в голове только прозвища, Беспощадный меня побери… Только эти проклятые сраные погремухи – Лысый, Пятка, Задрот, Синяк… Я же никогда не называл челов по имени. Я не знал, как их зовут, и мне незачем было это знать. Деревянный, Копыто, Говноед…

– Книжный Червь, – подсказал ему Книжник.

– Книжный Червь, – согласился Бегун.

– Мама звала меня Тим, – сказал Книжник. – А тебя, оказывается – Мо. Хорошее имя. Наверное, я тоже буду звать тебя так. А сына… Сына я бы назвал – Грегори. Грег. Жил давным-давно такой хороший чел, мы все ему немного обязаны. Я как-нибудь расскажу вам его историю.

– Грег, – вождь попробовал слово на вкус. – Грегори… А что? Мне нравится!

– Вот и хорошо.

Книжник посмотрел на Сибиллу и ребенка и сказал громко и внятно:

– Нарекаем тебя Грегори, малыш! Живи вечно, и пусть твои враги сдохнут первыми!

– Грегори! – выдохнула Сибилла вместе с белым морозным облаком.

– Грегори! – прошептал Мо, накрывая ладонью крошечную ручку, лежавшую на бронзовом плече жрицы.

– Грегори! – повторил Книжник. – Сын Сибиллы, Тима и Мо! Последний воин Сити!

И тут малыш засмеялся.

Серебряный колокольчик его смеха рассыпался над черной мертвой равниной, и словно в ответ на этот чудесный детский смех, с юга задул легкий, как дыхание, ветер.

Он не истекал нефтяной вонью. Нет! Он нес в себе незнакомый соленый запах, свежесть и живую влагу. Он пахнул жизнью, бескрайним простором, закатами и рассветами, перьями облаков, разбросанных по небу, глубокой водой, пеной и йодом.

– Это дышит Оушен!

Тим повернулся лицом к югу, стараясь не потерять ни одного глотка этого чудесного дыхания. Он пил океанский бриз и никак не мог напиться.

– Оушен совсем рядом, – прошептал Книжник. – До него рукой подать, и завтра мы увидим его.

– Все, – сказал Книжник. – Последняя остановка… Пошли. Посмотрим, что тут и как…

Его шатало от усталости, от ядовитых паров нефти, от недосыпа, от страшного нервного напряжения последних недель. Отвечать за чью-то жизнь было тяжелее, чем спасать свою. Во много раз тяжелее.

Рейла уходила под землю, дальше ехать было некуда. Рельсы ныряли в песок и исчезали. Путь длиною в несколько сотен миль подошел к концу. Оставив груз на тележке, они налегке поднялись на вершину дюны и уселись прямо на горячий песок, глядя на удивительную картину, открывшуюся перед ними.

Если нефтяные поля выглядели безжизненнее старого пожарища, то берег Оушена казался пристанищем всего живого. Звери, пресмыкающиеся, птицы, насекомые, что спаслись от смоляного апокалипсиса, переселились сюда – на береговую полосу шириною две мили или около того, отделенную от отравленной земли песчаными дюнами, поросшими жесткой сухой травой. Дюны, словно крепостные стены, отгородили мертвые земли от живого океана. Океан же в свою очередь отгородил прибрежную полосу от остального мира, превратив берег в настоящий Ноев ковчег. Но никто из троих беглецов никогда не слыхал ни о Ное, ни о ковчеге, потому такое сравнение им в голову не приходило. Они в изумлении рассматривали округу в монокуляр, все еще не веря, что путешествие закончено.

Шумели волны, набегая на берег. Их мерный рокот был отчетливо слышен даже на таком расстоянии. Тысячи птиц с криками бороздили небо. По кромке, у самого уреза воды, скакал табун одичалых лошадей. Тим заметил среди отмелей лежащих на солнце огромных ящериц, опознал в них аллигаторов, знакомых ему по картинкам в журналах, и тут же предупредил спутников, чтобы близко не подходили.

Бегун, не сходя с места, зарубил тесаком здорового снейка, неосторожно проползавшего мимо, они приготовили его на небольшом костре из плавника и тут же съели.

– Что-что, а от голода мы тут не умрем, – резюмировал Бегун, оттирая зернистым песком жирные грязные пальцы. – На берегу гнезда, в гнездах – яйца, птенцы… Конина вон бегает. Твоих аллиготов тоже жрать можно?

– Аллигаторов, Мо, – поправил его Тим. – Жрать их можно, если они первые нас не сожрут. С пропитанием мы вопрос решим. Но нам надо думать, куда двигаться дальше…

– Для начала надо помыться, – сказала Сибилла. – А потом будем думать…

– Согласен. Это соленая вода, – Книжник показал на океан. – Для помывки сгодится. А вот питьевой у нас почти не осталось, и это проблема. Я не уверен, что мы найдем тут незагаженную речку. Хотя… Посмотрим. Я не думал, что берег будет таким чистым.

– Спускаемся? – спросил Бегун.

– Погоди. Нам надо решить, что делать с ящиками с вакциной. На спине мы ее не унесем.

– Надо спрятать, – предложила жрица.

– Думаю, да, – согласился Книжник. – Но для этого нужно найти подходящее место.

– Тут все места подходящие. Если не объявятся хозяева, – заметил Бегун. – И нас не выгонят…

– Не может быть, чтобы тут никто не жил, – согласился Книжник. – Столько дичи и тепло.

– Если нет пресной воды, – возразил Бегун, оглядывая дюны через половинку Белкиного бинокля, – то жить тут нельзя. Охотиться можно.

– А что пьют лошади? – спросила Сибилла. – Они же здесь живут? Не могут животные обходиться без пресной воды. Надо только разыскать водопой.

– Точно, – обрадовался Бегун. – Есть тут водопой! Может, не прямо здесь, но на расстоянии дневного перехода. Рука или полная рука миль отсюда, но есть. Это ты правильно заметила, Сибилла. Ну-ка, глянь. Мне не кажется? Что это там слева?

Ему не казалось.

Книжник тоже рассмотрел через мутноватые линзы очертания каких-то развалин на западе. До них было рукой подать – миль пять, не больше.

Они разгрузили дрезину. Сентиментальный Книжник даже погладил тайком отполированный ладонями гребной рычаг. Тележка столько раз вывозила их, столько раз выручала в сложных ситуациях, что Тим испытывал к ней искренние дружеские чувства, наверняка большие, чем ко многим челам, рядом с которыми ему приходилось находиться в течение жизни.