Герхард Бранстнер - Со звездой на ниточке [ЛП]

— Еще немножко, — позвал он Этто, — и будут танцы!

Тогда Этто тоже вылез наверх и принялся нетерпеливо расхаживать с одного конца ракеты на другой, потому что «танцы» начались не сразу. Наконец картофельные привидения заметили происходящие с ними перемены. Пока оттенок цвета был еще не очень густым, они только с удивлением разглядывали друг друга; и даже когда они попытались стереть с кожи то, что приняли за грязь, и обнаружили, что она не сходит, все они еще не слишком разволновались, потому что ничего не заподозрили. Но когда оттенок стал быстро набирать силу, и под конец их кожа приобрела цвет, из-за которого они собрались объявлять войну своим соседям, картофельные привидения пришли в ужасное возбуждение. Они оттирали себя как сумасшедшие, но бросили это дело, потому что кожа у них только сильнее розовела, и вновь принялись ужасно трястись, как будто по ним снова, словно сказочная дубинка из мешка, прошлась тросточка Этто.

— Нам что-то придется делать, — подумал вслух Аз, — а то они сами из себя всю душу вытрясут.

— Напротив, — изрек Этто, — дрожь утомляет их, а утомление заставляет утихомириться.

Картофельные привидения, однако, словно решили уличить Этто во вранье, ибо только тряслись все буйней и буйней. Правда, предсказанный Этто неизбежный исход их в конце концов не миновал, и они погрузились в сон, свернувшись по-змеиному рядом друг рядом с дружкой, слишком уставшие от усилий, чтобы нервничать дальше.

Когда на следующий день взошло солнце и Аз Нап высунул голову из люка, Этто уже стоял на крыше ракеты.

— Они еще спят? — спросил Аз.

— Да, — сказал Этто, — но так подергиваются, как будто собираются вот-вот подпрыгнуть и снова начать трястись.

— Поспрашивать у автомата, что ли... Может, он знает средство от трясучки.

— Было бы лучше, если бы они смогли обойтись без нашей помощи, — не согласился Этто, — в конце концов, мы не можем оставаться здесь вечно.

— Ладно, — сказал Аз, — пускай трясутся.

Тем не менее, даже после продолжительного сна картофельные привидения не нашли в себе достаточных сил, чтобы снова возбудиться, ибо, когда они наконец проснулись и встали, то, подрыгав и впрямь довольно зарумянившимися теперь руками и ногами, вроде бы решили смириться и только немного удивлялись переменам. Так что Этто с Азом оставили сомнения и вернулись к картофельным привидениям.

— Мы им разъясним, — сказал Этто, — что их превращение произошло по естественным причинам. Это их окончательно успокоит.

Аз, судя по всему, в этом усомнился, лицо у него сделалось озабоченным.

Хранители собрались на совещание. Когда вошли земляне, Хранитель Табу как раз объявлял себя заколдованным.

— Мы все заколдованы, — кричал он, — потому что мы еще не уничтожили наших врагов! И пока мы их не уничтожим, цвет кожи, как у них, будет нам наказанием! Благодарение колдовству, которое так ясно указывает нам на наш долг!

— Чепуха, — сказал Этто.

Хранители повернулись к Этто, который объяснил им, что благодарить за цвет кожи следует не колдовство, а солнце.

— И то, что солнце подрумянило вашу кожу, — продолжал Этто, — объясняется только тем, что мы пододвинули вашу планету к нему немного ближе. Теперь у вас с соседями кожа одинакового цвета, и, следовательно, больше нет причин воевать с ними.

На том Этто счел свою задачу выполненной, и ушел. Аз захотел сделать кое-что вдобавок: он разъяснил Хранителям, что все, что им нужно сделать, чтобы снова побледнеть и заодно удостовериться в утверждениях Этто — это раскрыть свои зонтики.

— Что хорошо от дождя, — добавил он, — то и от солнца хорошо.

Хранители немедленно раскрыли свои зонтики, ожидая, что тут же, не сходя с места, снова побелеют. И когда этого не случилось, они решили, что их морочат, сложили зонтики и накинулись с ними на растерявшегося Аза. Он попытался защититься от колотушек, но наконец понял, что спасти его может лишь бегство, и бросился прочь. Картофельные привидения, потрясая зонтиками, преследовали его, и сумели не раз по нему попасть. Наконец сильно избитый Аз добрался до ракеты, захлопнул за собой дверь и ударил по стартеру кулаком. Когда ракета взлетела, Аз выглянул в окно и к своему ужасу увидел, что кое-кто из преследователей вцепился в наружную дверную ручку и другие выступы на ракете, но вскоре их хватка ослабела и они попадали на свою планету, дико размахивая зонтиками.

— Что, летим? — спросил Этто, который задумался, сидя на своей койке, и только сейчас заметил, что Аз возится с пультом управления.

— Летим, — сказал Аз, — и кое-кто из картофельных привидений тоже летит, хотя и в обратную сторону.

— Случиться может всякое, — рассудил Это.

— Прекрасное утешение, — отозвался Аз и оглядел себя с ног до головы. — Должно быть, и побои тоже могут приключаться, раз уж они мне и в самом деле достались, только вот болит от этого не меньше.

— Побои? — переспросил Этто.

— А с чего бы еще моя шкура так быстро цвет поменяла, — огрызнулся Аз, — от солнца, что ли? Тогда я, наверно, совсем рядом с ним бегал.

— Если тебя поколотили, — сказал Этто, — значит, я действительно допустил ошибку. Но я всего лишь применил эстетический принцип, согласно которому все, включая жителей этой планеты, придут в норму, если поживут в естественных условиях.

Аз Нап ощупал свои синяки.

— Излюбленный цвет эстетических принципов вашей учености, видимо, синий. Со мной уже так было на предыдущей планете, когда король лупил меня скипетром по голове; и если ваша ученость продолжит придерживаться этих принципов, на следующей планете я, глядишь, кровью истеку.

Тем временем земляне достигли того места, где покинули звезду, оставшуюся от эстетического преобразования неба. И так как ее нельзя было там бросать, они снова подвесили ее на гравитационную нить и потащили дальше.

Пусть картофельным привидениям в обозримом будущем и не по силам будет напасть на жителей соседней планеты, Этто не хотел оставлять народ румяных людей в неведении, поскольку считал, что случиться может все, что угодно. Поэтому после недолгого путешествия они отцепили светило, которое буксировали за собой, и направились к планете Румяных, которая, как вскоре земляне выяснили, в отличие от предыдущей была чрезвычайно притягательной. Они приземлились рядом с одиноким большим деревом, под которым, выйдя из ракеты, увидели несколько лежащих фигур.

— Это что, нищие, — спросил Аз, — или бродяги? Во всяком случае, вид у этой компании вольготный.

— Посмотрим, — сказал Этто Шик.