Кристофер Прист - Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова [сборник litres]

Джулия отбросила рациональные мысли, которые твердили, что никакого Тома Бенедикта она знать не знает, и потянулась в самую глубину сознания. Вскоре отголоски воспоминаний выплыли на поверхность.

То была спокойная размеренная жизнь – другое лето. Ясная погода, синее небо, толпы туристов, любовная горячка с Дэвидом. Первое случайное свидание в Мэйден-Касле, когда Дэвид катался на скиммере, а она голышом грелась на солнце. Торговая палатка на набережной, и пышущий жаром тротуар, и дорогие яхты у причала, и иностранцы в ярких одеждах, жадно торгующиеся за всякие безделушки.

Томаса, Тома, в этих воспоминаниях не было, однако незримо он в них присутствовал.

А затем, словно по воле проснувшегося вдруг сознания, Джулия снова посмотрела на вырезку и увидела дату.

В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году человек по имени Нэйтан Уильямс заявил: « Разум, как представляется, попадет в проецируемый мир ».

Разве не в этом заключается суть их эксперимента в Мэйден-Касле?

Они хотели изучить будущее, создать лучший мир. Смоделировать его, за основу взяв Британию конца двадцатого века.

Рассчитывали заглянуть на сто пятьдесят лет вперед, в будущее, где Британия вновь станет конституционной монархией, единым государством, где на производстве процветает конкуренция, а советская Россия и США делят власть, где существуют непреодолимые, казалось бы, проблемы, подстегивающие развитие науки и техники.

Выходит, их будущее очень похоже на прошлое?..

Или это и было прошлое само по себе – настоящее прошлое, которое они положили в основу своего сценария?

Дэвид сказал: «целый мир, точь-в-точь как настоящий».

Жизнь здесь была реальной – но ведь проект стопятидесятилетней давности именно это и подразумевал!

Дэвид считал, что она, как он сам, – не более чем порождение фантазии. И все другие участники тоже, на самом деле они из двадцатого века.

А если так…

Теперь Джулия поняла замысел Пола: он вовсе не собирался отправлять их в будущее. Он хотел их вернуть. Проектор возвратит участников проекта в прошлое, в тот самый год, когда началась программа!

Джулия повернулась к Дэвиду. Что бы он ни решил, она идет в Мэйден-Касл.

– Дэвид, мы…

– Я знаю, что ты задумала, – перебил он. – Наверное, так правильно. Не хочу здесь оставаться, все равно идти некуда.

Он убрал вырезку в карман. Джулия сказала:

– Что теперь будет?

– Хотел бы я знать.

Когда они взобрались на второй крепостной вал и Джулия указала на вход в подземные тоннели, Дэвид Хакман огляделся, ожидая увидеть хоть какие-то постройки, например дома, где жили бы участники эксперимента, но повсюду была одна лишь трава, давно вымахавшая выше пояса. Ни зданий, ни людей, ни машин. Только облака на западе, серые и низкие.

Тогда он повернулся к западу, к бухте с ее буровыми установками и вышками. Вода выглядела черной и холодной, донельзя запачканной человеком.

– Когда-то я хотел там поплавать, – сказал вдруг Хакман, и Джулия удивленно вскинула бровь. – Было такое развлечение, когда-то в прошлом. Люди катались на досках с двигателем, надо было удержаться на верхушке прилива. Когда я планировал переезд, думал, может, и мне прокатиться…

– Никогда о таком не слышала. И прилив – это же просто волна… Как на нем можно кататься?

– Не знаю, но хотелось бы попробовать.

– Ладно, пойдем внутрь.

Он последовал за Джулией, стараясь избавиться от смутного воспоминания: дрожащая под ногами доска, гул двигателя… До чего странно: чувство надежно жило в глубине памяти, хотя ничего подобного в реальности ему испытывать не приходилось.

Влажная трава хлестнула по ногам, и Хакман поежился. Он бродил под дождем уже больше часа и давно насквозь вымок.

Никакой двери не было и в помине – просто разинутая пасть проема, куда задувал ветер. На полу среди груд щебня чернели грязные лужи. Джулия принялась спускаться по ступенькам.

По дороге в крепость она пыталась объяснить, почему вообще решила сюда прийти. Она говорила о том, что из крепости можно вернуться в двадцатый век… однако зачем им двоим прошлое? У них ведь есть Уэссекс.

У Хакмана, впрочем, имелись и свои причины пойти вслед за ней: он понял, что бежать бесполезно. Мэйден-Касл сильнее.

И вот он тут, в том самом месте, которое так давно его манило. Здесь – источник неслышного ухом зова. Хакман испытывал смешанные чувства, как при виде давно желанной женщины, которая наконец-то перед ним обнажается: с одной стороны, исполнялось заветное желание, а с другой, было и некое разочарование, что тайне пришел конец.

Тоннель внизу лестницы оказался холодным и темным. По обе стороны шли двери – закрытые и даже запертые. На полу валялся мусор: какие-то клочки бумаги, бутылки, осколки зеркал, рваные ботинки. Отчетливо пахло землей и сыростью.

– И это тут ты провела последние шесть дней? – ужаснулся Хакман.

– В конференц-зале уютнее, – ответила Джулия.

– Да здесь же сырость неимоверная!

– Мы не в санатории, чтобы о здоровье думать. – Они дошли до двери в самом конце коридора, и Джулия вдруг нерешительно застыла. – Дэвид… Ты сейчас увидишь остальных. Покажешь им вырезку?

– А ты как считаешь? Надо?

– Не знаю. Я уверена, что это путь обратно в двадцатый век, и если я права, то все случится само собой. Как думаешь, что нас там ждет?..

– Понятия не имею.

Он шагнул было вперед, но Джулия опять его остановила.

– Ты сейчас и Пола увидишь… Не станешь устраивать сцен?

– А есть основания?

– Нет. – Она поцеловала Дэвида в щеку. – Ты слышал, что я сказала, и я знаю, чего хочу. – Держа его за руку, она распахнула дверь. – Вот и конференц-зал!..

В помещении работали обогреватели, отчего было тепло и даже душно. На столах громоздились книги и бумаги, на полу рядом со стульями стояли грязные чашки с блюдцами. На крючке у двери висела забытая кем-то куртка.

– Ты, кажется, говорила, нас ждут? – насмешливо уточнил Хакман.

Джулия удивленно озиралась, будто ожидая, что сейчас все вылезут из-под стульев.

– Я ушла час назад. Все были здесь.

– Может, перешли в другую комнату?

– Они закрыты, мы ими не пользуемся. Если только в зал с проектором…

Хакман прошел вслед за ней по тесному коридору до двери, откуда лился нестерпимо яркий свет. От ламп внутри буквально парило жаром. В дальнем конце помещения, прямо под лампами, стоял человек.

Когда они зашли, тот молча повернул голову, уставившись на гостей.

Слева вдоль стены шел ряд широких ящиков, выкрашенных в серый. В самом центре зала, где сходились лучи от светильников, валялась большая груда одежды. Хакману отчего-то в голову пришла нелепая мысль: здесь затеяли оргию, но нагрянула вдруг полиция, и всех забрали в участок.