Алекс Бранд - Жених и невеста. Отвергнутый дар

– Юль, Юлька, ну подожди!

Она поморщилась и обернулась на голос и быстрые шаги. Захотелось картинно закатить глаза и поморщиться, так, чтобы он увидел. Увидел, насколько надоел своими клейкими попытками привлечь внимание, своими ненужными чувствами. Полно девчонок спят и видят себя с ним, так нет же, прилип, как… Как жвачка. Подумаешь, папа генерал и связи большие. А кто сказал, что это что-то там решает и дает? Кто хочет – пусть дает. А она – пас. Усек? Последнее слово Юле очень захотелось выпалить прямо в узкое красивое лицо подошедшего к ней парня. "Вася из параллельного", он же Андрей Крамцов, и он же – шакал Табаки. Странно, почему Пришелец назвал его Васей? Забыл за три с чем-то десятка лет? Никакого Васи в параллельном девятом «б» не было, а был Андрюша, уже четыре года безмолвно, а иногда и не очень – пытающийся привлечь, завоевать. Отбить. Он имел для этого все, по его мнению – красивое породистое лицо с аристократической бледностью, ярко-синие глаза, атлетическую мускулатуру, отличные оценки в школе, уважение одноклассников и обожание девчонок. Огромная квартира, забитая импортной техникой, шикарная коллекция самой новой и редкой музыки прямо «оттуда», соответствующие шмотки – прилагаются. Вместе с очень влиятельным папой – милицейским генералом. Падай, Юлька, прямо в жаждущие руки! И побыстрее, желающих и без тебя – очередь. И не столько даже из влюбленных девочек, сколько из их дальновидных мам. Завидный жених, один из лучших в городе, пожалуй. После школы – университет, юрфак или даже Москва, МГИМО, карьера обеспечена. Жене такого парня можно только позавидовать. Только вот… У Юли он с самого начала вызывал отвращение – самоуверенностью, осознанием высокого положения и предстоящего блестящего будущего, которое он всерьез вознамерился украсить ею. И если бы только это… На каком-то подсознательном уровне Юля не терпела его, он отталкивал самим своим присутствием. И он искренне не понимал – что Юля, одна из самых красивых девочек класса, нашла в этом Риффе? Он, Андрей, намного лучше, «авантажнее», как говорила техничка. А человек, особенно девушки – должен получать лучшее. Это правильно и справедливо. И, разумеется, лучшие мальчики достойны лучших же девушек. Места Риффу в этой простой и совершенной схеме не находилось. Он нахально встрял между созданными друг для друга Андреем и Юлей, и исчезать не собирался. Что же, досадную ошибку можно исправить.

– Чего тебе?

Заданный в лоб вопрос слегка сбил Андрея с толку, он ждал, что хоть поздоровается. Он бы улыбнулся в ответ, что-нибудь веселое сказал. Она бы улыбнулась, слово за слово… Да. Так бы поступили Наташа, Света, Инна или Оксана. Но их здесь нет, а есть вот эта ведьма, ишь, смотрит кошачьими глазищами. И губы, о, эти губы… Сейчас сухие и бледно-розовые, а если к ним прижаться своими? Прямо сейчас, на улице? Он умеет, делал такое не раз. Неужели устояла бы, не раскрылась послушно навстречу, сначала робко, и тут же – жадно и влажно? Ну смутилась бы сначала, зато потом… Воображение услужливо нарисовало подробную картину этого и всего последующего.

– Ну? Чего хотел, Дрон? Мне идти надо.

Вырванный этими словами из грез, Андрей все же улыбнулся как можно непринужденнее. А увиденную картинку он запомнит и потом рассмотрит в подробностях.

– Я слышал, ты конспекты собирала по физике и литре, хочешь, мои возьми?

– А, ясно, – Юля поморщилась, – не, спасибо, мне все дали, там достаточно.

– По литре навряд ли, у меня есть готовые годовые сочинения, все темы, – и Андрей поспешил добавить, – только никому не говори, ладно?

Вот и общий секрет, с этого вполне можно начать. Юля поморщилась сильнее и сделала шаг дальше по улице.

– И не скажу, и не возьму. Сам с ними разбирайся.

– Но там на пятерки, гарантированно, студенты филфака писали, – Андрей очень рассчитывал на эти сочинения, и попытался убедить, – я просто помочь хочу, почему нет? Вот, посмотри.

Он присел на корточки и с громким щелчком раскрыл свой «дипломат», поднял крышку, так, чтобы Юля увидела содержимое. Тетради, учебники. Чтобы найти нужную тетрадь, Андрей неторопливо перебрал три фирменных «винила», сверкнувших прямо в глаза Юли яркими отблесками конвертов. Два Michael Jackson'а, «Thriller» и красочный редкий "Jackson's Victory" – шеренга всех Джексонов на шоссе, уходящем вверх и в космическую бесконечность. «Blondie». Девушке вдруг стало очень скучно и противно. Что он себе вообразил? Засветил пластинки – и, давай, милая? Она подняла руку, остановив Андрея, уже доставшего толстую общую тетрадь.

– Я же сказала, что не возьму, – она вдруг усмехнулась и добавила, – и тебе не советую.

– Почему? – юноша был рад любому развитию разговора. Юлька что-то отвечает. Отлично. Вот, она ему не советует. Проявляет заботу? Ох, если бы…

– Риф говорит, что текст должен быть своим. Если использовать чужие сочинения, то изменения стиля, другие типичные ошибки очень хорошо видны, это могут обнаружить. Неизвестно, сколько еще экземпляров гуляет по школам. И вообще, школьный стиль отличается от филфаковского, другой уровень, на раз выкупят. Короче, плохая идея.

Ах ты… Рука, держащая тетрадь, дрогнула, пальцы сжались на зеленой клеенчатой обложке. Риф говорит, подумать только… И ведь на память шпарит, даже тон сменила, чтобы уколоть больнее. Риф сказал. Иногда он ненавидел эту девчонку. Но нужно отвечать, любой разговор – может вывезти куда-нибудь, верно? Он усмехнулся в ответ, опустив руку с тетрадью.

– Но ты же списываешь у него сочинения, это все знают. Его стиль и типичные ошибки не замечают?

– А вот и нет. Мне он пишет только план и требует, чтобы писала потом сама, своим стилем и со своими ошибками. И все-все перед этим объясняет. Риф у меня строгий, Дрончик. У него на шару не посписываешь. Понял? Кстати, как ты эту Блонди слушаешь, она такая заунывная, у меня от нее зубы болят. Ну, пока. We can change, we can change the world…

Пропев эти слова, девушка отвернулась, подол колыхнулся чуть выше колен. И пошла прочь. Просто пошла. И здесь она не уступила ни пяди – это слова из песни на другом диске в его «дипломате». Глазастая, все рассмотрела, все поняла. И дала понять – у него нет ничего, что было бы ей нужно или интересно. А диски она и у Рифа возьмет, если захочет. Такие же диски. Уже слушала, кто бы сомневался… А он-то думал… Вот заинтересованно заглянет, попросит дать послушать. Он, конечно, с радостью. Готов даже подарить, так куда лучше. А можно пригласить домой, предложить записать ей кассеты на сверкающей деке Sharp, по ходу разговоры, задушевные разговоры… Запись – долгое и приятное занятие, на часы. Много чего может произойти, когда музыка негромко звучит в тишине большой уютной квартиры. У него есть песни, от которых девчонки совершенно дуреют, размякают и позволяют всё. Ну, почти всё. Неужели Юлька бы устояла против всего этого? Андрей смотрел, как она уходит, то появляясь на солнце, то исчезая в тени каштанов. Смотрел на стройные ноги, быстро отсчитывающие шаги до подъезда, на игру округлых бедер под школьным платьем, на ложбинку между ними. Ему показалось или он сумел разглядеть очертания трусиков под плотной коричневой тканью? Язык облизнул пересохшие губы, как бы он хотел… Он оборвал мысль, не дав ей набрать силу. Хватит себя мучить, пора идти, он не хочет видеть, как Юлька скроется в этом ненавистном подъезде. Мысль не послушалась и ехидно показала, что будет происходить через несколько минут. Иногда его одолевала ревность. Андрей не имел на нее права, но она все равно грызла и лишала покоя. Его давно мучил вопрос – Риф уже успел распечатать Юльку или все же нет? По слухам, все он уже успел, аж год назад. Так что она сейчас быстро пробежит двор, взлетит на третий этаж. Сверкающая разноцветными огоньками дека, негромкая музыка в тишине большой уютной квартиры. Андрей стиснул зубы. Ладно. Еще не вечер.